– Ладно, это мы будем делать, – сказал Винни. Они скрепили партнерство рукопожатием. – О, я тут нуждаюсь в одном одолжении, – сказал Рей. Винни фыркнул: – Мне кажется, ты не понимаешь, что это ты должен делать одолжения, а не я. – Понимаю, чувак, но это кое-что, чем я дорожу, и будет очень круто, если ты сможешь меня выручить. – И что же это? Только быстро, хочу убраться отсюда поскорее. Рей сунул руку в карман, и на этот раз Винни отступил на шаг. – Это просто фотка, – сказал Рей, увидев его реакцию. Он передал ее Винни. – Я надеюсь, ты сможешь разузнать что-нибудь про эту девочку. Она сестра одного из моих друганов из полиции. Ее похитили в Дауни пару дней назад. – Сколько ей? – Недавно тринадцать исполнилось. Винни всмотрелся в фотографию. Девочка выглядела совсем ребенком, но в черную дыру торговли людьми как раз такие и попадали. Внутри все сжалось при мысли, что кто-то из клана Моретти мог сотворить такое. Они теперь торговали всем, чем угодно, в том числе и людьми. – Я узнаю, что можно сделать, – сказал он. – Спасибо, чувак, я очень это ценю. Винни проследил за тем, как продажный коп вернулся в машину. Пару минут он просто стоял, держа фотографию в руке. Существовала немалая вероятность того, что именно семья Моретти забрала девочку. И еще бо́льшая – что она станет секс-рабыней и проживет короткую, адскую жизнь в каком-нибудь вонючем борделе. Только сейчас Винни в полной мере осознал, что стал посвященным солдатом Моретти и что это на самом деле значило. Они чтили кодекс, но это не значило, что они не были злом. Ужасы, которые творил его дядя, только начинались. Он был готов пойти на что угодно, лишь бы получить корону бандитской столицы мира, одного из последних городов в Соединенных Штатах. Когда «Ауди» отъехал Винни подошел к забору стройплощадки, и его вырвало. Он вытер рот и медленно пошел к БМВ, размышляя о том, действительно ли он был рожден для такой жизни. Доминик поправил воротник своей новенькой формы полиции Лос-Анджелеса и глубоко вздохнул. Относительно свежий воздух на «Доджер Стадиум» не принес ни приятных воспоминаний, ни покоя. Ему совсем не хотелось быть здесь сейчас. В этот самый момент он мог продолжать искать сестру. Моника была где-то там, на улицах, и сердце Доминика щемило от мысли, что она в опасности. Прошло почти две недели со дня ее похищения. Бои за город закончились вскоре после этого, банды были разбиты и пустились в бега. Он не знал, где его сестра, не знал, будут ли реорганизованы банды. Зато теперь он был, как никогда, уверен, что быть полицейским – его судьба. Он был рожден бойцом и был чертовски в этом хорош. Сегодня его окружали тысячи других бойцов. Он сидел в третьем ряду стульев, выставленных на желтой траве «Доджер Стадиум», вместе с новыми сотрудниками полиции Лос-Анджелеса. Среди них были и Камилла, и Лось. Оба еще не вполне оправились от ран, полученных в сражении с F-13. Они сидели в первом ряду, все в бинтах после той адской ночи. Лось едва не потерял правый глаз. Осколок металла застрял под бровью, и Лось перенес две операции – по удалению шрапнели и по восстановлению сломанного ребра. Сегодня он впервые после боя, едва не стоившего ему жизни, надел форму. Многие из новоиспеченных полицейских, окружавших Доминика, были ранены. Сегодня эти бравые ребята сидели в синей форме, ожидая официального зачисления в полицию. Большинство присутствующих были Доминику незнакомы. Они приехали из многих департаментов округа – после реорганизации все подразделения перешли под флаг полиции Лос-Анджелеса. Теперь все они будут носить одинаковую форму с одинаковой эмблемой и вместе бороться за то, чтобы полностью отбить улицы у бандитов. Когда все собрались здесь, в воздухе словно разлилась надежда, хотя самому Доминику и не удавалось почувствовать ничего, кроме страха. Он ерзал на стуле, желая поскорее убраться отсюда и вернуться в патрульную машину, чтобы искать Монику. Он рассеянно смотрел вперед, стараясь унять страх и сопровождавший его гнев. По краям сцены на ветру развевались флаги Калифорнии и США. Позади них – там, где обрушилась стена за аутфилдом, открывался вид на кратер на стоянке – яркий шрам Второй гражданской войны. Еще дальше поднимался дым над горами Сан-Габриель. Лесные пожары, еще одна угроза городу, наступали со всех сторон, затемняя небо. Доминик повернулся к трибунам. Их заполнили родственники, пришедшие поддержать своих близких, но его родителей там не было. Мама горевала дома, а отец снова был на границе. После того как морпехов расформировали вместе с большинством остальных подразделений, Роналдо решил вступить в департамент шерифа округа Лос-Анджелес. Все время, которое он не посвящал поискам Моники, он отвечал за охрану восточной пограничной стены, боролся с мародерами и помогал беженцам. И сегодня тоже. Беттис и Зубчик пошли служить вместе с Роналдо, но Маркс решил вступить в должность лейтенанта в полиции города, где также участвовал в поисках Моники. Доминик заметил на трибунах троих людей, которые могли бы быть его семьей. Мама и дочь махали полицейскому в паре рядов за ним, а отец сидел, с гордостью глядя на сына или дочь. Но на трибунах сидели не только родственники. По всему стадиону были расставлены снайперы, а между рядами и в проходах – вооруженные патрули. После случившегося в «Голливуд-боул» меры безопасности стали строже. Пролезть стало трудно, как в верблюжью задницу во время песчаной бури, как сказал бы отец Доминика. Он снова повернулся к сцене, где на мольберте, рядом с флагом полиции Лос-Анджелеса, стоял портрет шефа Даймонда. Последние слова погибшего героя-полицейского сплотили в борьбе против бандитов офицеров и заместителей шерифа, а с ними и простых жителей. Но именно помощь бывших подразделений повстанцев, таких, как «Пустынные змеи», сыграла решающую роль в разгроме организованных банд, которые убрались обратно в свои норы – как и предсказывал шеф. Однако борьба не была окончена. Вовсе нет. Некоторые из полицейских, сидевших как на поле, так и на сцене, без сомнения, были продажными. Они и прежде имели дело с бандами и продолжали сотрудничать с их остатками. В последние дни в департаменте ходили слухи о новых могущественных преступных кланах, и Доминик подозревал, что как раз эти кланы и стояли за похищением Моники и других детей, равно как и за тысячами прочих бесчинств, творившихся в городе. Мысль об этом наполнила его гневом. Динамики затрещали, заиграла музыка. Зрители поднялись с мест, когда два десятка полицейских направились к стульям, стоявшим на сцене. Все головы повернулись к шефу Стоуну, который подошел к трибуне. Мэр Беран предпочел его другим претендентам, один из которых должен был заменить шефа Даймонда. Если бы Доминик мог решать, он бы назначил шефом полиции Маркса. Морпех, которого Дом считал почти родственником, был стойким и выносливым бойцом. Стоун вышел вперед и оглядел людей на трибунах. Он улыбнулся, и стало видно отсутствие переднего зуба. Он быстро сжал губы, оперся о кафедру и пробасил: – Сегодня я имею честь приветствовать новых сотрудников полиции Лос-Анджелеса. Новый шеф снова обвел взглядом зрителей и продолжил: – Я по сей день помню, как присутствовал на церемонии в честь окончания академии – чего у большинства из вас просто не было. Однако опыт, который вы получили на улицах, дал вам куда больше, чем я узнал в учебных классах и на практических занятиях. Говорят, лучшее обучение, которое можно пройти, – в бою. И вы все его прошли. «Да, только не все выжили», – подумал Доминик. Он вспомнил полицейских, погибших за последние несколько месяцев. Тех, кто поступил так, как велел им долг, когда над городом нависла опасность. Солдат, морпехов и гражданских… Масштабы страданий и смертей было трудно постичь. – Лица, которые я вижу перед собой сейчас, – это лица выживших, – сказал Стоун. – Вы отдали все, что у вас было, но все равно готовы отдать больше, и за это наш город бесконечно вам благодарен. Сегодня мы чтим вашу храбрость и смотрим в будущее, в котором жители Лос-Анджелеса готовятся к достойной мирной жизни. Вручение вам жетонов – последний шаг на пути к тому, чтобы стать офицером полиции. И вместе с жетонами вам доверят великую и святую обязанность – служить и защищать. Он выдержал глубокомысленную паузу и указал рукой за аутфилд, где вдалеке, над строительной площадкой, возвышались краны. – После роспуска армии и Корпуса морской пехоты вам предстоит стать нашими солдатами в этом послевоенном мире – солдатами нового типа, которые будут защищать новые жилые районы города, опреснительные установки, солнечные фермы и фермы сельскохозяйственные, которые когда-нибудь снова начнут производить пищу для великого штата Калифорния. Вы – будущее этого города, одного из последних крупных городов, оставшихся в Соединенных Штатах. От этих слов по коже Доминика пробежал холодок. – Сегодня я буду краток, потому что наша работа начинается прямо сейчас, – сказал Стоун. – Удачи вам! И храни вас Господь. Я буду сражаться вместе с вами в этой битве. Полицейские встали и захлопали. Стоун ушел, и его место занял другой коп. Он стал вызывать по именам новобранцев, которые подходили к сцене, чтобы получить жетон. Ряды постепенно пустели, и к моменту, когда вызвали Доминика, подмышки его формы потемнели от пота. Раненая нога при каждом шаге пульсировала болью в тесных ботинках, и рану обжигал пот. Он стиснул зубы, готовый выпрыгнуть из жаркого и плотного шерстяного костюма. Подошла его очередь, и он услышал: – Добро пожаловать в полицию, брат. В третьем ряду на сцене стоял Рей Кларк. Только что получивший повышение до детектива первого класса, он сверкнул безупречной белоснежной улыбкой, явно гордясь собой. Ни он, ни Лось пока не нашли убийц своих родителей, но расследование продолжалось, а теперь они подключились и к поискам Моники. Доминик шагнул вперед. Шеф Стоун протянул ему руку. – Доминик Сальваторе, поздравляю, – сказал он. – Спасибо, сэр. Они пожали друг другу руки, Доминик взял жетон, прихрамывая спустился со сцены и прошел между опустевшими рядами. Зрители за основной базой вежливо похлопали. Доминик глубоко вздохнул, почувствовав прилив гордости, которая была похожа на ту, что он испытывал после побед в «Октагоне». Но теперь гордость быстро улетучилась. Он не заслуживал ничего, кроме мучительного чувства вины за то, что не смог защитить Монику, и пока она не будет найдена, он не позволит себе испытывать гордость. После церемонии к нему на парковке подошли Камилла и Лось. То, что они были здесь втроем, было настоящим чудом. И каждый из них это понимал. Доминик считал Лося героем. Его друг спас его самого и Камиллу в здании АВП. Но сам Лось не думал, что совершил что-то особенное. – Не волнуйся, Дом, – сказал он. – Мы отыщем твою сестру и найдем уродов, которые убили моих родителей. А потом, когда все закончится, уйдем в длинный отпуск. Камилла поморщилась: – Ох, я не уверена, что хочу в отпуск с вами, ребята. Лось рассмеялся, но Доминику было не до смеха.