– Delizioso[56], – сказал он. – Я скучал по тому, как ты готовишь. – Уверен, что не хочешь присоединиться, Рафф? – спросила Лючия. – Ага, садись с нами, – позвал Марко. Рафф нерешительно мялся, но вмешался Антонио. – Садись, старый друг, – пригласил он. Рафф, который был немного старше Антонио, подошел и сел за стол. Лючия поставила перед ним тарелку. – Спасибо, – поблагодарил он. Они ужинали при свечах, пламя отражалось в гранитной столешнице. Электричества не было в большинстве районов города, но в их особняке работал генератор, питавший несколько важнейших приборов, включая плиту и холодильник. Эта маленькая роскошь помогла Антонио вывести жену из меланхолии. Лючия наслаждалась бокалом пино-нуар из винного погреба. И хотя Антонио тоже хотелось попробовать хорошего вина, он решил сегодня не пить – ни одного бокала. После ужина ему предстояли дела, требующие полной концентрации. – Когда я смогу снова встречаться с друзьями? – спросил Марко. – Скоро, милый, – ответила Лючия. – Я скучаю по ребятам, – проворчал Марко. – Мы хотели устроить крутую вечеринку в мой день рождения. Но нет, меня держат здесь в заложниках. Антонио смотрел, как сын ковыряется в тарелке. – Ешь, – сказал он. Марко поднял голову, прядь каштановых волос упала на темные глаза. Он откинул их назад и покачал головой: – Я не голоден. – Мне все равно, голоден ты или нет, – ответил Антонио. – Я сказал: ешь. Марко бросил вилку и скрестил руки на груди. – Почему Винни может заниматься всякой крутой херней, а я должен сидеть в этой тюрьме? О, так он ведет себя как мелкий asino[57] из ревности! – Потому что ты еще не стал мужчиной, – ответил Антонио. – Когда станешь, сможешь играть более значительную роль в семье. А пока делай то, что я говорю. И следи за тем, как ведешь себя за столом. Марко, нахмурившись, уставился в тарелку, но все равно не подчинился приказу. Рафф, казалось, из-за этого занервничал и заерзал на стуле. – Представляешь, сколько людей сейчас голодает? – спросила Лючия, указывая на окно, за которым открывался вид на холмы. – Знаешь, сколько людей готово убить за то, что стоит на нашем столе? Марко наконец принялся за еду. Это навело Антонио на мысль… Нет! На него снизошло озарение. Следующие пятнадцать минут они ели, слушая репортаж новостной радиостанции в Сакраменто, а Антонио обдумывал новую идею, касающуюся товара. «Губернатор Макги объявил границы Калифорнии полностью закрытыми. Таким образом, отделение штата завершено, – сказала женщина-репортер спокойным голосом. – Солдатам АВП приказано сложить оружие и сдаться». Антонио доел, убрал тарелку в раковину, подошел к жене и поцеловал ее в щеку. – Спасибо за чудесный ужин, – сказал он. Она кивнула и глотнула еще вина, глядя на Марко, сидевшего напротив. – Вернусь через пару часов, – сказал Антонио. – Мне нужно кое о чем позаботиться. Рафф молча кивнул. Он и так знал, что его задача – оставаться здесь с Лючией и Марко. Антонио вышел из кухни и направился в кабинет на втором этаже. У погибшего капо Сарконе был хороший вкус, Антонио был вынужден отдать ему должное. Ему всегда хотелось иметь такой кабинет. С книжными стеллажами. С роскошным письменным столом красного дерева и персидским ковром. Но больше всего ему нравилась массивная витрина со старинным оружием, хотя сейчас Антонио не стал задерживаться, чтобы посмотреть на выставленные в ней мечи и кинжалы. Вместо этого он открыл оружейный сейф, вынул свой «Глок» с двумя запасными магазинами и спустился на первый этаж. Мраморная плитка, хрустальные канделябры и статуи, расставленные по углам лестничной площадки, были лишь частью предметов роскоши. По сравнению с домом, который они бросили в Анахайме, это было небо и земля. И это было лишь началом – местом, где повесить шляпу, пока растет империя. Скоро у Антонио появится поместье, из которого он будет управлять делами. Он вышел на круговую подъездную дорожку. В центре стоял высохший каменный фонтан, окаймленный захиревшими живыми изгородями, которые не поливали уже несколько месяцев. В гараже стояли «Феррари» и БМВ M8, но Антонио не ездил ни одной из них. В такой машине он стал бы мишенью, стоило лишь покинуть охраняемую территорию. – Дон Антонио, – поприветствовал его один из охранников. Антонио кивнул и пошел к машине. Еще шестеро людей Моретти, подчиненных сержанта Раша, стояли перед «Эскалейдом». Раш сменил свой камуфляж на костюм и больше не носил шлема. Теперь, когда все местные солдаты АВП были в бегах или погибли, он официально стал соучастником Моретти. И даже щеголял зачесанными назад волосами, как многие из людей клана. Старый мерседес, который водил Кристофер, был припаркован перед «Эскалейдом». Сам Кристофер стоял у машины, смотрел на улицу и курил сигару. Лино с Винни переминались рядом – с сигаретами, добытыми в рейде пару дней назад. Желтохвост, все еще на костылях, стоял, прислонившись к мерседесу. Он был вторым по живучести ублюдком, среди тех, что доводилось встречать Антонио. Первенство принадлежало его брату Кристоферу. Видимо, это было у Моретти в крови. К оранжевому вечернему небу поднимались облака табачного дыма. Антонио ненавидел этот запах и то, как он лип к одежде, словно мох, как застревал в волосах. Но сильнее всего он напоминал Антонио о времени, проведенном в итальянской армии, и о тех ужасах, которые он творил на войне. Ему казалось, что теперь, где бы он ни был, война преследовала его. Не позволяла избежать кровопролития. – По коням, – сказал Антонио. Кристофер повернулся к нему. – Куда едем? – спросил Желтохвост. – Скоро комендантский час. – Недалеко, но мне нужно сопровождение, – сказал Антонио. Кристофер щелкнул пальцами Рашу – тот, в свою очередь, дал знак своим ребятам усаживаться в «Эскалейд». Лино открыл дверь старого мерседеса – боевого коня, которого Кристофер никогда никому не доверял, но Антонио снова заглянул в гараж, присмотрелся к стоящему там M8. Все говорили, что мерседесы ездят сами, но БМВ… интересно было бы попробовать. – Я передумал, давайте возьмем M8, – сказал он. – Выгони его из гаража, я поведу. Кристофер с Лино переглянулись. – Вы слышали, что я сказал? – спросил Антонио. Кристофер зашел в гараж и вывел БМВ. В доме услышали рев восьмицилиндрового двигателя с турбонаддувом. – Пап, я тоже хочу поехать! На крыльце, засунув руки в карманы, стоял Марко. Лючия вышла со вторым бокалом вина. В обычной ситуации Антонио велел бы сыну вернуться в дом, но после того, как неблагодарно тот вел себя за ужином, подумал, что, возможно, сыну не помешает хорошая встряска. – Тогда поторопись, – сказал Антонио. Марко замешкался, не понимая, шутит отец или нет. – Быстрее! Марко спрыгнул с крыльца, промчался через парковку и забрался на заднее сиденье. Лино сел рядом, а Кристофер взял дробовик. – Не беспокойся, – сказал Антонио подошедшей Лючии. – Мы ненадолго. Здесь недалеко. – Хорошо. Я люблю тебя, – ответила она. – И я люблю тебя, amore[58]. Охранники открыли ворота, и Антонио выехал на пустынную улицу. «Эскалейд» поехал следом – по извилистым проселочным дорогам предгорий Санта-Моники. Оказавшись на открытом участке дороги, он прибавил газу, чтобы почувствовать мощь машины. Он нуждался в острых ощущениях, но и в эти пару минут оставался начеку, высматривая другие автомобили и признаки угроз. Аромат жасмина проникал в салон через приоткрытое окно, напоминая о достатке, в котором день за днем жили местные миллионеры. Вскоре он сменится запахом дыма лос-анджелесских пожаров, которые измученные пожарные были не в силах потушить. На горизонте показалась центральная часть города. Небоскребы были испещрены отметинами бомбежек и обстрелов. Голливуд, центр мировой индустрии развлечений, тоже сильно пострадал. Целые районы сгорели дотла, оставив бездомными сотни тысяч людей. Кристофер взглянул на Антонио: