Я не знаю, для чего этот концерт. Но я вынашивала эту идею, как ребёнка, все время, пока таскала подносы в своей незапланированной смене. Это верх тупости, и это по-детски, но я всё равно упрямо прячу телефон в сумку и застёгиваю карман, а потом и её саму. Дурацкое тянущее ощущение не покидает мои внутренности. От него у меня самопроизвольно хмурится лицо и губы поджимаются. И это раздражающее ощущение. И я хочу от него избавиться. Очевидно, мне потребуется какое-то время, чтобы забыть все образы, запахи и звуки. Просто поразительно, но в этом человеке мне нравилось всё до последней мелочи! Это несправедливо. Все жесты и повадки, каждая чертова улыбка, черты лица и все без исключения части его мажорского дурного тела. Сглотнув, быстро снимаю белую рубашку и меняю её на сиреневый свитер толстой вязки. Я знаю о чём говорю. У моего институтского парня, несмотря на все достоинства, был один ужасный недостаток - его нос. Он не нравился мне и всё тут, хотя я к нему и привыкла. Может ли нос помешать полюбить человека? Я не знаю, как у других, но мне это серьёзно мешало. Или дело было не в нем? Так вот, у Макса Немцева крупный нос, как и все черты его лица. Но мне они до безумия нравятся. Каждая черта в отдельности и вся композиция в целом. Первым сообщением, которое прислал мне мой институтский парень в социальной сети, было вот это - “Ну шо ты?”. И я, блин, уверена, что Макс Немцев никогда не додумался бы написать интересующей его девушке такое тупое сообщение в качестве подката! Он кобель и смутьян. Ему по статусу положено быть во всём изобретательным и остроумным. Я забуду его. Нижняя губа предательски выпячивается. Усевшись на стул, решаю оставить юбку. Ноги обуваю в замшевые сапоги до колен с высоким каблуком. Распускаю волосы и натягиваю на голову шапку. Надев пуховик, бросаю взгляд на своё отражение. Мои глаза похожи на глаза загнанного хорька. В них беспокойство и все мои думы. Повесив на руку рюкзак, выхожу из подсобки. На улице получаю в лицо колючими снежинками и ледяным ветром, который продолжает укладывать их в сугробы по всему городу. Сощурив глаза, спускаюсь по ступенькам. Осматриваю заметённую стоянку и улыбаюсь, когда перед моим носом возникает огромный букет хризантем в крафтовой бумажной обёртке. Смеюсь, обнимая букет, и визжу, когда вместе с букетом меня сгребают в охапку и отрывают от земли. - Привет, жопка! - Ставит меня на ноги Славик, заодно дёргая на глаза шапку и лишая мои глаза зрения. - Ай! Дурачина! - Пытаюсь я удержать букет и освободить свои глаза. Он снисходит и делает это сам, с широкой лыбой и хмыканьями. Стукнув его букетом, тоже улыбаюсь, задирая голову и заглядывая в беспечные голубые глаза и покрытое густым загаром лицо. На нём капюшон, шапка и шарф. Какие мы нежные. Парка до колен, джинсы и тимберленды. На щеках тёмная щетина. Красавчик. - Как там на Бали? - спрашиваю весело, перехватывая поудобнее свой букет. - Много дочерей попортил? - Да покруче, чем здесь будет. - Обнимает меня за плечи друг, разворачивая в противоположном направлении. - Пошли, а то телеса свои отморозишь. - Давно ждёшь? - Давно. Хаха. В исполнении Славика это может означать что угодно. Минуту или час. Семеню за ним. Обернутая вокруг бедра юбка не позволяет шагать широко. Мой джентльмен распахивает дверь своего чёрного бумера, помогая сесть в нагретый салон, и трусцой обежав капот, запрыгивает на водительское место, занимая его своими здоровенными подкачанными телесами. Спокойно разоружается, снимая капюшон, перчатки и шапку. Проводит рукой по темноволосой голове и модной стрижке, делая её небрежно растрёпанной. Кладу цветы назад и пристегиваю ремень. - Надолго приехал? - Сдергиваю шапку и потираю друг о друга замёрзшие руки. - На пару недель. - Заводит он машину и сдаёт назад. - Ууууу… - тяну я. - И чем займёшься? - Тебя буду по ресторанам катать. - А, ну, отличный план. Я хочу попробовать устрицы! - Не стоит. - Выруливает он с парковки. - Почему? - Просто поверь папе Славе. У нас тут нет нормальных устриц. - Ах, ну “изивинити”. - Закатываю я глаза. - У нас тут не Бали конечно. И не Москва. - А ты подумала над моим предложением? Моя улыбка вянет. Вздыхаю и смотрю на снежный буран за окном. Я подумала над его предложением. - У папы был микроинфаркт, - напоминаю ему. - Какая Москва? Положив одну руку на руль, он шумно выдыхает, глядя на дорогу. - Четыре часа на поезде, Жень. И жильё я тебе оплачу на первые пару месяцев. - Слав, не начинай, - глядя на свои руку, прошу его. - Не поеду я никуда. - Ты тут до пенсии сидеть будешь? - Я не брошу родителей. - Хмуро складываю на груди руки. - Кто тебя заставляет их бросать? - Разговор окончен. - Ладно, не злись, - сдается он, но я уверена - это не надолго. - Там в бардачке подарок. Подарки я люблю. Особенно от Славика. Воодушевившись, распахиваю бардачёк и хватаю белую прямоугольную коробку. - Ааааааа! - Топаю я ногами по коврику. - Аааааааа! Уррррааааа! Славик смеётся, прочищая пальцем ухо, а я извлекаю из коробки жёлтый Айфон с тремя камерами. - Спасибо! - Обнимаю его плечи и целую колючую щёку, которую он гордо подставляет. - Тяжеленький… цвет клааааааасный… Ему на работе Айфоны раздают бесплатно. Чем-чем, а гаджетами я укомплектована, как настоящая мажорка. У меня и макбук есть, подарок на прошлое восьмое марта. Настроение моё улучшается. Вместе с усталостью приходит кое-какой душевный покой, и я просто позволяю себе валять дурака, слушая байки друга, потому что баек у него хоть отбавляй. Вот у кого жизнь бьет ключом. Подсознание коварно напоминает о развалившейся кровати, спрятанной в моей комнате, и о татуированном идиоте, с которым было так весело… Незаметно треснув себя по башке, откидываюсь на сидение. Я всё-таки пробую устрицу в новом “морском” ресторане города, где ценник не для слабонервных, запивая её глинтвейном. Славик называет такой микс извращенством, и заказывает себе и мне на пробу морского ежа. Ежа он оценил на два из пяти, а устрицу пробовать не стал. Я тоже не стала повторять, стараясь навсегда стереть тёплым терпким вином воспоминания о первом опыте. Накормленную от пуза, он возвращает меня домой в районе двух ночи и достаёт из машины, потому что я серьёзно налакалась винишка, и жизнь стала казаться мне сказкой, особенно учитывая то, что завтра выходной. В завершение вечера мы ещё минут двадцать ржём рядом с его тачкой. И до моего затуманенного мозга не сразу доходит, что в моей комнате на втором этаже горит свет. И я совершенно точно вижу за шторой большую тёмную фигуру. Смех застревает в горле, и я внезапно замолкаю, а сердце начинает выпригивать из груди. - Чё, у тебя уже вертолёты пошли? - Похлопывает меня по заднице Слава. - Сама дойдёшь? Понимаю о чём он с запозданием, потому что в голове вдруг стало пусто. - Эммм… - вру я, переводя на него распахнутые глаза. - Что-то мне не хорошо… От волнения, начинаю суетиться, доставая с заднего сиденья свой рюкзак и подарки.