Они с Юлей сидели в кафе напротив оперы и отдыхали после вечернего шопинга. На следующее утро они летели домой. – Я встала на ноги благодаря тебе. – Не только. Ты притягиваешь людей. Ты талантливая и сильная, только взгляни на себя: конфетка! – Оксана засмеялась. – Ты могла взять любую девушку и обучить ее так же, как меня. – У любой девушки нет твоих способностей и твоей доброты. – И твоей доброты с твоими способностями тоже ни у кого нет. Они чокнулись. Время шло, и с каждым годом Юля становилась увереннее, красивее и незаменимее. Спустя четыре года в Питере Юля купила собственную маленькую квартирку и наконец переехала от Оксаны. Было ясно, что в качестве личного ассистента Юлин срок истекает, и внезапно Оксана решила открыть салон красоты и сделать Юлю арт-менеджером. Теперь Юля решала, кого нанимать на работу. Она лично провела не меньше сотни собеседований с мастерами маникюра, отобрала лучших, помогла Оксане с дизайном помещений. Подруги решили, что это будет лучший салон красоты в России. Оксана призвала на помощь приятельницу из клиники пластической хирургии, та порекомендовала косметологов. Салон предоставлял все виды услуг: инъекции, массажи, обертывания, аппаратные процедуры, омолаживающие, антистрессовые. Вместе с Юлей Оксана нашла лучших стилистов и визажистов, лучших интерьерных дизайнеров, и уже спустя полтора года после открытия салон «Мисс Россия» стал приносить прибыль. Юля хотела назвать место как-нибудь иначе, но Оксана зациклилась на том, что салон лучший в России, поэтому в названии должно быть слово «Россия». – И вообще, в какой другой стране ты бы получила такие возможности? – радовалась Оксана. – Не знаю, – поджимала губы Юля. – Отвечаю: ни в какой! Вскоре Оксана повысила Юлю до креативного директора, и Юля стала настоящей светской дамой. Она даже стала ходить на свидания. С последним партнером бурный роман перерос в нечто большее. Его звали Никита, и он владел огромным рекламным агентством. Познакомил муж Оксаны на вечеринке, и сразу Юля поняла, что это ее человек – надежный, спокойный, умный, немножко неухоженный, очень высокий, широкоплечий, полноватый, темноволосый, лохматый, не стильный, с трехдневной щетиной. На внешность Юля не обращала внимания. Впервые за много лет она чувствовала, что по-настоящему доверяет мужчине. Она переехала к нему – в большую квартиру напротив Новой Голландии, где, кстати, располагался салон. В квартире с Никитой жила его дочь Саша от первого брака, очаровательная девушка-подросток, открытая и очень приятная. Она совсем не мешала, в основном сидела в своей комнате или пропадала на занятиях в университете и у друзей. Ее мать жила в Москве, Никита вырастил дочку сам – Сашу воспитывали папа с бабушкой и няня. Юля продолжала часто делать клиентам маникюр сама – просто так, для удовольствия. Она немного соскучилась по временам, когда именно сам процесс работы с ногтями был ее главной обязанностью, когда друг за другом сменялись клиенты и каждый представал со своими особенностями, заморочками, странностями, требованиями, недостатками и достоинствами. – Что ты паришься? Ты директор! Лучше бы поухаживала уже за собственными руками! Они у тебя сухие, как наждак! – не понимала Оксана. – Делай маникюр только мне! – смеялась она, оставляя Юлю за маникюрным столом и убегая домой наводить красоту перед праздничным ужином. – Мне это в радость. Я ведь не сижу тут с утра до вечера. Работаю тогда, когда хочу. Кстати, полностью аппаратный маникюр у меня так и не выходит, представляешь? Я так долго наблюдала за мастерами, а у самой все равно не получается. И двадцать пять курсов повышения квалификации ничего не дали. Кутикула все равно рваная какая-то… Не знаю, неаккуратно. На самом деле это мало кто умеет. Я смотрела, как делают наши девочки. Кто-то делает неплохо, но и не очень-то хорошо. И я не понимаю, какой в этом смысл? Уж если делать маникюр, он должен быть совершенным! А некоторые клиенты просят именно только аппаратный. Что за мода пошла? Думают, что аппаратный безопаснее. – Юля всплеснула руками. – Да, это распространенная глупость. Фрезой можно еще хуже поранить. Не получается – плюнь. – Не хочу. Я должна все уметь, иначе какой из меня начальник? И какой мастер? Буду тренироваться. Хотя, что бы там ни говорили, смешанный маникюр все равно самый лучший и самый чистый, я считаю. А насчет безопасности: ты представляешь, мне один мужик тут сказал, что делал маникюр в каком-то салоне на Фурштатской. И говорит, там все инструменты одноразовые! Вообще все! Я ему объясняю, что быть такого не может, наверное, просто из пакетика одноразового достают и распечатывают простерилизованные инструменты, а он мне говорит: нет, я видел собственными глазами, как их выбрасывают… Заинтриговал. Из чего, интересно, сделаны эти инструменты, если их выбрасывают? Из какого-то суперплотного пластика? Но это тогда должен быть супердорогой маникюр. А он сказал, цена обычная. – Надо разузнать. – Оксана заинтересовалась. – Позвонишь в этот салон? – Обязательно. Заодно спрошу, как они делают полностью аппаратный маникюр. – Юля засмеялась. – Ну правда, это проблема. У всех кутикула разная. Кто-то просто не выдерживает обрезной маникюр. Заусенцы, все такое… – Да, не поспоришь. Кутикула у всех разная! Я тебе подарю майку с такой надписью! Приближался Новый год – первый Новый год с Никитой и с Сашей, первый Новый год, когда Юля украшала не просто собственную елку, а собственную елку дома, рядом с человеком, которого любит. Она вспоминала, как украшала елку Оксаны, только переехав в Петербург, как мечтала и сама не верила в свои мечты. Год выдался отличный. В салоне дела шли прекрасно. С Никитой тоже. Женя должен был получить премию президента в области искусства, Оксана гордилась. – Ты слышала эту кошмарную новость? – сказал Никита, войдя в квартиру и отряхнув пальто. – Нет, а что случилось? – В Галерее какой-то урод бросил взрывчатку прямо в толпу людей. Раненых навалом, несколько человек погибли на месте. – Никита снял пальто и зашел в гостиную. – Какая у нас красивая елка! – Да. – Юля вздохнула. – Ужасная новость. Там мог оказаться любой из нас. – Мужика схватили. И вместе с ним, кажется, повязали еще кого-то. – Никита сел на диван и вытер со лба пот, снял пиджак. – А точно схватили виновных? А то мы же знаем, как это бывает, кто-то кого-то схватил… – Юля стояла на лесенке и пыталась приспособить на елку большущий красный шар, который все время соскальзывал с веток. – Это те самые парни, которые несколько лет назад устроили то ли поджог, то ли взрыв, я уже не помню, на Алтае. Помнишь, их никак не могли поймать, они еще кого-то ножом пырнули, полиция за ними гонялась, они орали, что Россию, мол, хотят спасти, а потом куда-то пропали. И вот тебе! Большой красный шар выскользнул из Юлиных рук и разбился. Она уставилась в одну точку, слегка пошатнулась. – Эй, осторожнее! – крикнул Никита и подскочил к Юле, помог спуститься. Она медленно подошла к дивану, медленно села, не говорила ни слова, потом спросила: – Где теперь эти парни? – Не знаю, в следственном изоляторе, наверное. По крайней мере, скоро там будут. – Сколько их? – Слушай, я не запомнил, вроде бы двое. – Как их зовут? – Этого я вообще не знаю! Да что случилось? – Подожди, включи телевизор! Нет, лучше дай мне планшет, скорее, планшет, они должны быть на фотографиях. Юля схватила планшет и стала просматривать новости. Почти сразу наткнулась на фотографию каких-то парней в наручниках. Отложила планшет и закрыла глаза. – Что происходит? – Никита взял Юлю за руку. – Это не он. – Она сжала руку. – Кто не он? И Юля рассказала Никите обо всем, что было на Алтае. – Мне надо пойти прогуляться, – сказал Никита, дослушав рассказ до конца. Он ушел, а Юля проплакала три часа. Она не знала, что делать, за что хвататься, кому звонить. Она почему-то испугалась, что Артемки нет в живых. Ей вдруг стало ясно, что все эти годы она только и ждала крутого поворота и новой встречи с сыном. Она бы не задумываясь променяла все, чего добилась, на возможность общаться с сыном, как раньше, в его детстве. Она отдала бы все – и эту прекрасную квартиру, и работу, и Новый год с Никитой, и даже самого Никиту. Только никто не предлагал ей ничего обменять. Ей вообще никто ничего не предлагал, кроме фотографии двух незнакомых парней. Через три часа вернулись почти одновременно Никита и Саша. Никита принял душ, надел пижаму и лег на кровать. – Ты меня ненавидишь? – спросила Юля. – Конечно, – спокойно ответил Никита и обнял невесту. – Я хочу найти сына. – Нельзя. – Я хочу пойти в СИЗО и поговорить с этими парнями. – Вот это уж точно нельзя. Тебя тут же схватят. – Плевать. Юля встала с постели, ушла в гостиную и легла на диване. Она дрожала всем телом, ее трясло, как в ознобе, руки и ноги были холодными и неподвижными, словно одеревенелыми. Юля захотела в туалет и не смогла спустить ногу на пол. Ее словно парализовало. Наконец она стащила одну ногу, подтянула другую, но, поднявшись, тут же с размаху упала на пол. Ноги не шевелились. Юля заплакала от страха. Пришел Никита, включил свет, сел на пол, размассировал Юле ноги, потом аккуратно посадил ее на диван и заварил ромашковый чай. – Я думаю, это такая истерика, но завтра сходи к неврологу, – строго сказал Никита. – И думать забудь про СИЗО. Ты себя подставишь, а они тебе ничего не скажут. Просто сядешь с ними. Заодно. У Юли дернулось лицо. – Не надо было мне уезжать. Они были правы. Нет никакого успеха. Добиться и добиться. – Юля пила чай мелкими глотками и говорила, не глядя на Никиту. – Я застряла. Я застряла в том моменте. Да так надо-о-о-олго, – Юля то ли усмехнулась, то ли скривилась, словно сама над собой издевается, – что проще было бы уже сдохнуть. – Она опять заплакала. – Чем каждый день притворяться, пробиваться, бороться, каждый день вставать, краситься, мыться, одеваться, работать, работать, работать, общаться, делать вид, что тебе нормально и даже верить в это. Я уже забыла, что такое нормально! Я забыла, что такое ощущать себя нормально! Никита стоял над Юлей и не садился. Не любил, когда плачут. Начинал нервничать и чего-то бояться. – Слушай, ты на нервах. И я уверен, что ты преувеличиваешь. У тебя в жизни много хорошего. В квартире было тихо. В незанавешенных окнах черно. По белому широкому подоконнику полз какой-то крошечный древесный жучок. Юля сидела к нему спиной, а Никита украдкой за ним наблюдал – это отвлекало. – Да, – Юля вытирала слезы, которые снова лились, – моменты есть. Но общий фон никогда не менялся. И наверное, не изменится. * * * Дни тянулись чередой живых трупов. Они семенили друг за дружкой, водили хороводы, совершали действия и совершенно не отличались друг от друга. Было не жалко потерять минуту, час, сутки. Время обесценивалось. Юля ходила на работу, на йогу, к неврологу. Делала МРТ поясницы и головного мозга, ходила в аптеку и ловила себя на странном желании скупить всю аптеку: ей казалось, что она умрет, если не примет витамин С и не укрепит кости, если не выпьет жидкое железо и не поднимет гемоглобин, если не забросится витамином D и не повысит иммунитет, если забудет про омегу-3 и не выровняет холестерин, если не возьмет витамины для волос и ногтей, БАДы для суставов, оксолиновую мазь от вируса, кетонал от боли, согревающий пластырь на спину от остеохондроза, нексиум от гастрита, фитолакс от запора, энтерол от поноса, эриус от аллергии, йод от случайных ранок, стоматофит от воспаления десны, лирику и клоназепам по рецепту, чтобы не слететь с катушек, и но-шпу на всякий случай. Только в аптеке Юля чувствовала себя в безопасности. Потому что там были средства от всего. Никита сердился на то, что дома весь кухонный стол завален таблетками, требовал, чтобы Юля все убрала в шкаф, а у нее действительно болели и голова, и желудок, и спина, и было не заснуть и не проснуться – организм разваливался. Его разваливал невроз. На улице было непонятно какое число. Вмерзшие в тротуар куски коричневого и серого от грязи льда, на котором люди ломали ноги каждый день даже в центре города, казались обломками жизни после бомбежки. Этот лед выглядел таким неподвижным – казалось, он не исчезнет никогда, и до скончания веков изъязвленный город будет стоять больным, без врача и без перемен. Короткий путь от подъезда до машины оборачивался целым приключением: не подвернуть ногу на льду, не упасть в грязный снег, не убиться под гигантской сосулькой, не испортить пальто грязной водой, капающей с крыш, с труб, из немытых глаз заспанного питерского неба с биполярным расстройством.