Мистер Рид хмурится. – Уверяю вас, мисс Джейкобс, это не повод для шуток. А теперь, пожалуйста, сядьте обратно. Я остаюсь стоять и стреляю в Стюарта, как я надеюсь, своим лучшим уничижительным взглядом. – Наш самый кассовый клиент – семидесятишестилетний медиамагнат, которому следовало бы купить акции «Виагры», учитывая, сколько девиц у него в ротации. С какой стати ты решил, что я хочу присоединиться к его гарему? Стюарт-младший усмехается. – Я видел тебя, Эйвери. Он прижал тебя к своему лимузину, засунув язык тебе в глотку на углу 86-й и Лексингтон. Так вот почему ты порвала со мной? Потому что ты ищешь сладкого папочку? У меня отвисает челюсть, и на мгновение я теряю дар речи. Я не могу поверить, что у него действительно хватает наглости тянуть это дерьмо! После всех этих лет вместе, как он мог сделать что-то настолько ужасное? Особенно когда мы расстаемся из-за него! – Я порвала с тобой, Стюарт, потому что ты лживый, жульничающий мудак! Стюарт-старший встает. – Эйвери, нет никакой необходимости в этой вспышке гнева. Пожалуйста, садитесь. – О, так теперь я снова Эйвери? – я раздраженно вскидываю руки. – Обвинения вашего сына на сто процентов ложны. Между прочим, именно он оставил мне огромное количество работы, потому что отказывается быть чертовым профессионалом. – Если это правда, то почему вы до сих пор ничего не сказали? – мистер Рид бросает вызов. – Два месяца назад Стюарт поделился со мной своими опасениями по поводу вашей трудовой этики. Я дал вам время собраться с мыслями, потому что вы были так ценны для компании «Рид и партнеры», но с этой новой разработкой я больше не мог молчать. Я кривлю губы, тщательно подбирая слова. – Потому что я профессионал, и я более чем способна справиться с этим. Я была главным контактным лицом для каждого из наших клиентов с тех пор, как они подписали с нами контракт. Моя трудовая этика никогда не была проблемой. Я регистрирую больше часов, чем кто-либо в этом здании! Мистер Рид поднимает брови. – Вы обвиняете моего сына во лжи? – Да! Стюарт смеется. – Пожалуйста, Эйвери. Нет необходимости злиться только потому, что тебя поймали. Я не могу не задаться вопросом, со сколькими еще клиентами ты переспала, чтобы заставить их подписать с нами контракт. Так вот почему ты всегда была не в настроении? Потому что ты слишком устала оттого, что трахалась по всему городу? Я чувствую, как мое лицо краснеет. – Да как ты смеешь! Мистер Рид поднимает руку. – Стюарт, Эйвери, мы здесь не для того, чтобы обсуждать ваши личные отношения. Каковы бы ни были причины, побудившие вас покончить с этим, мне все равно. Что меня действительно волнует, так это репутация моего бизнеса и то, как ведут себя мои сотрудники, – он поворачивается ко мне. – А вы, мисс Джейкобс, нарушили одно из наших главных правил. Я не буду подвергать эту компанию риску, продолжая нанимать вас. Если вы уйдете тихо, я обязательно закрою глаза на эту неосторожность и скажу, что вы подали в отставку, чтобы это не повлияло на вашу способность оставаться в PR-индустрии. Однако я настоятельно рекомендую вам в будущем пересмотреть свои личные отношения с клиентами. – Я в это не верю, – усмехаюсь я. – Вы говорили с мистером Шоумейкером? А вы не спрашивали его, не засунул ли он свой старый язык мне в глотку? – Наша политика в отношении сотрудников – это не его забота, – отвечает он. – Слово Стюарта меня вполне устраивает. Зачем ему было лгать об этом? До недавнего времени вы были отличной командой. Я скрещиваю руки на груди. – Потому что он бесхребетный, мелкий кусок дерьма? – Мисс Джейкобс, нет никакой необходимости обзываться, – предостерегает он. – О, а пытаться разрушить чью-то карьеру – это нормально? Отец Стюарта поправляет галстук, точно так же надменно, как это делал раньше его сын. – Фил из службы безопасности ждет вас внизу. У вас есть один час, чтобы очистить свой офис, прежде чем я отменю свое предложение оставить это между нами троими. Фил получил указание следить за тем, чтобы вы не брали с собой никакой личной информации, так что не утруждайте себя попытками сделать это. Вы можете оставить свои ключи и значок доступа у него. – Вот значит, как? Я ничего не могу сделать, чтобы оспорить это? Мистер Рид хмурится. – Мисс Джейкобс, как вы знаете, это частная компания. У меня нет акционеров или совета директоров, чтобы отчитываться перед ними. Мое решение перевешивает все остальное. – Посмотрим, что скажет по этому поводу мой адвокат. Он ухмыляется. – Подумай хорошенько, прежде чем идти по этому пути, Эйвери. Мы оба знаем, насколько безжалостной может быть наша юридическая команда. Если ты когда-нибудь захочешь снова работать в PR, я бы посоветовал держать свое имя подальше от прессы. Ты же знаешь, как это бывает, правда не имеет значения. Восприятие делает это. Этот чертов ублюдок прав. Плохая репутация в прессе для публициста была бы карьерным самоубийством. – Желаю тебе удачи, Эйвс, – Стюарт-младший машет мне мизинцем. – Да пошел ты, Стюарт, – я снова поворачиваюсь к его отцу. – И вы тоже пошли к черту. Я рада, что не совершила ошибку, вступив в эту семью. Вы оба женоненавистники и придурки, у которых явно нет совести. Мистер Рид отвечает мне таким же свирепым взглядом. – Один час. Чтобы тебя здесь больше не было. Я выхожу из комнаты, отдавая честь двумя пальцами и давая себе обещание никогда больше не связываться с коллегами. Глава 3 Эйвери – К черту «Рид и партнеры»! – кричит моя лучшая подруга Хизер. – Они тебе не нужны. – Ну, что мне действительно нужно, так это зарплата, если ты хочешь, чтобы я когда-нибудь убралась из твоей свободной спальни. Она берет у меня из рук мороженое «Чанки Манки» и откусывает кусочек. – Я уже сказала тебе, что ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Мне очень приятно видеть тебя в качестве соседки. – Не обижайся, детка, но я слишком стара, чтобы быть соседкой по комнате. – Только не в Нью-Йорке, – возражает она. – Особенно на Манхэттене. Черт возьми, на прошлой неделе я встречалась с парнем, который в свои тридцать три года все еще живет с родителями. Это немного странно, но быть соседкой по комнате не стыдно. – Мне не стыдно, – заверяю я ее. – Я просто хотела бы иметь собственное жилье. – Зачем? – Во-первых, я никогда не жила одна. Я переехала из родительского дома в общежитие, в свою квартиру вместе со Стюартом. – Я оглядываю ее гостиную и указываю на фотографию Тора в рамке. – А во-вторых, у нас с тобой совершенно разные вкусы в домашнем убранстве. Хизер смеется. – Тело Криса Хемсворта – настоящее произведение искусства. Ни одна женщина на этой планете не станет этого отрицать. Этот плакат гораздо лучше любого Рембрандта. Ладно, пусть так. – А как насчет этой Фанко Поп1 коллекции? Она пожимает плечами. – Эти малышки – просто инвестиции. Ты хоть представляешь, сколько сейчас стоит этот бронзовый Кен Гриффи-младший? Я косо смотрю на нее. – Это же игрушки. Кроме того, я помню, что ты говорила то же самое о Ферби2. И пупсиках Бинни. Она тычет в меня ложкой. – Это тоже инвестиции. Если ты мне не веришь, проверь eBay3. Люди очень много платят за редкие экземпляры. – Да, люди, которым не на что больше тратить свои деньги, – бормочу я. Она закатывает глаза. – Как бы то ни было, я хочу сказать, что у тебя есть время найти новую работу. Ты сказала, что у тебя есть немного накопленных денег и у тебя есть крыша над головой. Я уверена, что ты найдешь новую работу в еще лучшей фирме. Ты же Эйвери – черт возьми – Джейкобс. Твоя репутация говорит сама за себя. Я вздыхаю.