Он закрывал глаза, вспоминая хорошее, что бы ни ждало его потом. К А Р А Я стукнула кулаками по стеклу, не обращая внимания на тупую боль, пронзившую мои руки. — Выпусти меня! — закричала я ещё громче. Не то чтобы Мино не услышал меня с первого раза. Мы были всего в двух футах друг от друга. Вместо того чтобы выполнить мою просьбу, он поехал ещё быстрее. Я вскинула руки и прижалась к стеклу. Гроула окружили люди Фальконе. Даже такой боец, как он, не смог бы выстоять против такого количества противников. Я вскрикнула. — Пожалуйста, мы должны помочь ему. Мино покачал головой. — У меня строгий приказ забрать вас отсюда. — Но человек, который отдавал тебе приказы, скоро умрет, если мы ему не поможем! — Даже не смотря на это. Обещание мертвеца меньше не стоит. Я откинулась на спинку сиденья. Мы были слишком далеко. Я больше не видела Гроула. Он столько пережил. Он не мог умереть, не так. Не так скоро. — Кара? — послышался мягкий мамин голос, и я поняла, что совершенно забыла о ней и Талии. Я повернулась к ним. На лице матери промелькнуло замешательство, но вместе с тем и горькое осознание. Я выдала себя, но я даже не могла заставить себя волноваться. Мои глаза нашли Талию. Она смотрела на свои руки, безвольно лежащие на коленях. Я взяла её за руку, но она не реагировала. — Скоро мы будем в безопасности. Я не знала, через что она прошла за те два месяца, что мы не виделись. Она казалась физически невредимой, но это ничего не значило. Мама обняла сестру, но не сводила с меня глаз. — Почему этот человек помог нам? — Полагаю, он чувствовал себя виноватым за то, что сделал, и хотел искупить свою вину, — сказала я. Мать поджала губы. — Этот человек не знает, что такое вина. Он монстр. Он был самым жестоким убийцей Фальконе в течение многих лет, никто не мог делать подобное, не превратившись во что-то менее человеческое. Я не могла этого отрицать. Гроул был жестоким. Он был убийцей. Он сделал слишком много ужасных вещей, которые нужно было учитывать. Я никак не могла объяснить всё это маме, потому что сама не могла понять. — Я слышал истории, — сказал Мино. — Как Фальконе подарил ему тебя. Это было наказание для твоей семьи за предательство твоего отца. Он наблюдал за мной в зеркало заднего вида, на его загорелом лице застыло странное выражение. Я никак не отреагировала на его слова. Это не было вопросом. Мать побледнела при упоминании отца, но промолчала. — Чего я не понимаю, почему ты плачешь из-за него. Разве ты не должна радоваться, что избавилась от него? Он был чудовищем, — продолжал Мино. Я поднесла пальцы к щекам, чувствуя влагу. — Был, — согласилась я. Я не питала иллюзий. Я несколько раз была свидетелем тьмы Гроула, его неисправимой стороны, и всё же полюбила его. Возможно, потому, что знала о другом Гроуле, человеке, которого он скрывал под многими слоями жестокости. Эта нежная и уязвимая, заботливая и любящая сторона. Это меня покорило. Я знала, что человек передо мной не поверит, если я расскажу ему об этом Гроуле. И это, наверное, к лучшему. Гроул всегда делал всё возможное, чтобы скрыть эту сторону, защищая себя. Я бы не разрушила образ, над которым он так усердно работал, даже если бы ненавидела его. Но теперь, когда он ушел, было уже слишком поздно. Моё сердце сжалось в кулак. — Может, тебе стоит сходить к психиатру? Я слышал об этом дерьме. Стокгольмский синдром. Гнев захлестнул меня. Я ненавидела его за то, что он хотел навесить такой ярлык на мои чувства. Мама тронула меня за руку, и я поняла, что она с ним согласна. Возможно, они были правы. Я не знала. Не знала, выжили бы мои чувства к Гроулу на свободе, у меня никогда не было бы шанса узнать. Мы ехали в течение двух дней и останавливались только, чтобы сходить в туалет. Талия вообще не разговаривала в первый день. На второй она, наконец, сказала нам, что с ней все в порядке. Что она не пострадала. Что жена её охранника заботилась о ней, как могла. Я испытала огромное облегчение, хотя впереди нас ждало ещё одно препятствие. Убедить главу Фамильи Нью-Йорка помочь нам и принять нас. Мама позвонила ему со старого телефона — автомата на остановке и сказала, что мы приедем. Он ничего не обещал. Он, наверняка, думал, что мы шпионы. Трудно было бояться будущего. Я онемела. Слишком много всего произошло. Человек, которого я любила, был мертв. Он умер за меня. Я не была точно уверена, во что я верю, только в то, что должно быть что-то после этой жизни. Я надеялась, что доброта Гроула будет воспринята как шаг к искуплению и даст ему доступ к лучшему месту в загробной жизни. Он так много страдал, пока был жив, и хотя отчасти это была его собственная вина, я хотела счастья для него теперь, когда он был мертв. Во второй половине дня мы въехали в Нью-Йорк. — Что будет, если они не позволят нам остаться? — прошептала Талия. — Или они подумают, что мы шпионы, и убьют нас, или отошлют, люди Фальконе убьют нас, — жестко сказал Мино. Я могла бы ударить его за это заявление, даже если бы оно было правдой. Коко взвыла у меня за спиной. Я повернулась и почесала её за ухом. Она наклонила голову, чтобы облегчить мне доступ. Бандит просунул голову мне под руку, тоже умоляя о внимании. Я начала щекотать его под подбородком, как он любил, и он закрыл глаза, явно наслаждаясь. Эти могучие животные, которые так ужасно пугали меня вначале, каким-то образом пробрались в моё сердце. Как и их хозяин. У обоих была ужасная внешность и потенциал разрушения, но под этим было что-то нежное и уязвимое, что-то, что заставляло желать заботиться о них и любить их. Теперь от Гроула оставались только Коко и Бандит. Я должна была заботиться о них столько, сколько смогла бы, постараться защитить их от вреда. Я была должна, ради Гроула. Мои глаза начали гореть, как это часто бывало в последние дни, но я сморгнула слезы. Я больше не могла плакать. Это, казалось, истощило всю мою энергию, а я нуждалась в ней для встречи с Нью-Йоркской Фамильей. Всего пару месяцев назад моя жизнь была в руинах. Я думала, что не выживу, но оказалась сильнее, чем думала. Я была сильной. Во всяком случае, время, проведенное с Гроулом, научило меня этому. Я бы нашла способ убедить Луку, что мы не враги. Наконец машина остановилась в промышленной зоне, что не давало мне никаких оснований надеяться. Это было место, где ты убирал с дороги того, кого хотел. Мой взгляд метнулся к Мино. — Где мы? — спросила я хриплым, но твердым голосом. — Это адрес, который Витиелло дал твоей матери, — сказал Мино. Он озабоченно посмотрел в окно. На приличном расстоянии от нас стояли две черные машины. — Может, нам стоит выйти, чтобы они увидели, что мы не опасны, — предложила я. — Они могут застрелить нас, — сказал Мино.