Я замерла, с отчаянием и ужасом осознавая, что не доверяю даже двум своим лучшим подругам. Я покачала головой. Это был мир, в котором я жила. «Нельзя доверять людям, даже своим, так называемым, друзьям» — вот, что всегда говорил отец. А я всегда с неохотой ему верила. Я положила телефон обратно в сумочку. Я не собиралась никому звонить. О матери не могло идти и речи. И о Козимо. Нет, мне не нужна была ещё одна причина для неловкости между нами. Он для меня, как незнакомец. У меня было предчувствие, что это не изменится до дня нашей свадьбы и, вероятно, долгое время после. Тихо вздохнув, я продолжила путь. В какой-то момент я бы увидела что-то знакомое и вернулась на вечеринку. Я повернула за другой незнакомый угол — они все действительно выглядели одинаково — и заметила кого-то в коридоре всего в нескольких шагах передо мной. Наконец-то, кто-то сможет указать мне правильное направление! Мой восторг сменился шоком, затем страхом, когда я поняла, с кем столкнулась. Гроул. Он не двигался. Просто стоял. Казалось, он уже давно находится в этом коридоре. Наверное, в ожидании жертвы, подсказало мне моё сверхактивное подсознание. Но как бы мне ни хотелось внутренне посмеяться над этой мыслью, у меня было чувство, что я не далека от истины. Страх и восхищение боролись во мне, и я напомнила себе, что он меня не тронет. Мой отец был слишком важен для Фальконе, а значит, и я тоже. Возможно, Гроул и был безжалостным убийцей, не более чем машиной смерти и монстром, но он определенно был умным монстром, иначе не зашел бы так далеко. И всё же я надеялась, что мои телохранители скоро за мной придут. Но видели ли они, как я покидала вечеринку? Они пытались предоставить пространство мне и моим подругам. Сейчас же я желала, чтобы они этого не делали. Глаза Гроула ничего не выражали, когда он наблюдал за мной. Костюм слишком туго облегал его широкие плечи, а из-под слишком белой рубашки выглядывала чёрная тень. Одна из его многочисленных татуировок. Я бы никогда их не увидела, но нельзя быть частью общества и не слышать историй. Даже надев костюм, маскируясь под одного из нас, у него не выходило скрыть то, кем он являлся. Под дорогой одеждой виднелись татуировки — маленький признак чудовища. Интересно, как он выглядит без костюма? От этой нелепой мысли мои щеки вспыхнули. Я определенно выпила слишком много алкоголя. На его лице промелькнула хмурая тень, прежде чем исчезнуть, и я осознала, как долго, вновь, пялилась, осуждая его. Наверное, мне не удалось хорошо скрыть свои мысли о нём. Ошибка, которая может разрушить всё в нашем мире. Мои родители учили меня лучше. Однако же, дверь позади него, выглядела смутно знакомой. Она вела в главный вестибюль. Я не пошевелилась. Вернуться на вечеринку означало подойти к нему ближе. Это было смешно. Я была не просто кем-то. И мы были не просто где-нибудь. Он ничего не сделал бы. Даже у него имелись правила, к которым он привязан, и одним из них значилось, что я была вне пределов его досягаемости, как и все девушки из семей, подобных моей. Сколько бы чепухи ни несла Анастасия, её утверждение оставалось верным. Я расправила плечи и сделала несколько решительных шагов навстречу к Гроулу. Ближе к вечеринке, напомнила я себе, как только мой пульс участился. По какой-то причине это было похоже на охоту. Гроул был охотником, а я добычей, что даже не имело смысла, так как он почти не двигался с момента моего появления в коридоре. Если подумать, он никогда не разговаривал, пока я находилась поблизости. — Я Кара, — сказала я торопливым голосом. Может, если бы я могла заставить его заговорить, он бы больше не казался таким опасным, но он не отреагировал, только смотрел на меня с непроницаемым выражением, а затем дверь позади него распахнулась, и появилась моя мать. Её глаза остановились на мне, затем перешли на Гроула, и выражение её лица стало жестким. — Кара, мы с отцом ищем тебя. Возвращайся на вечеринку, — сказала она, абсолютно игнорируя мужчину, стоящего с нами в коридоре. Я кивнула и бросилась мимо Гроула. Его глаза, янтарные, а не тёмные, как казалось издалека, следили за мной, но он молчал. Когда я повернулась к нему спиной, дрожь пробежала по моему телу, и мне пришлось остановить себя, чтобы не оглянуться через плечо. Как только мы с мамой вышли из коридора в пустой холл, она схватила меня за руку. — О чем ты думала, оставаясь наедине с этим... этим человеком, — она практически выплюнула последнее слово. Её глаза были широко распахнуты и почти безумны. — Не могу поверить, что его впустили. Ему место в клетке и кандалах, подальше от всех порядочных людей. Её ногти впились в мою руку. — Мама, ты делаешь мне больно. Она отпустила меня, и я, наконец, узнала эмоции на её лице. Не гнев, а беспокойство. — Я в порядке, — твёрдо сказала я. — Я заблудилась и наткнулась... — я подыскивала в голове имя, чтобы назвать его иначе чем Гроулом, потому что это прозвище казалось слишком грубым, чтобы использовать его в присутствии моей матери. — Кара, ты не можешь сбегать, не думая о последствиях своих действий. — Я вышла в дамскую комнату. А не сбегала, — сказала я. — Козимо хороший кандидат. Не разрушай всё сейчас. Я моргнула, не в силах поверить тому, что слышала. — Так ты об этом беспокоишься. Мама глубоко вздохнула и прижала ладонь к моей щеке. — Я беспокоюсь за тебя. Но это включает и твою репутацию. В этом мире, девушка ничто без хорошей репутации. Мужчины — совсем другое дело. Они могут делать всё, что им заблагорассудится, и это даже поможет их репутации, но мы привязаны к разным стандартам. Мы должны быть такими, какими они быть не обязаны. Мы должны компенсировать их промахи. Это наше предназначение. Мы, ты, должны быть нежными, послушными и целомудренными. Мужчины хотят всё, что видят. Мы же должны держать наши желания крепко запертыми, даже если мужчины не могут. Это не первый раз, когда она говорила мне что-то подобное, но то, как она подчеркнула слово «желание» в своей речи, заставило меня переживать о том, что она знала о реакции моего тела на близость Гроула. Впрочем, ей не стоило волноваться. Мой страх перед этим человеком, перед всем, что он олицетворял и на что был способен, превзошел то небольшое волнение, которое моё тело могло бы чувствовать вокруг него. Г Р О У Л Гроул наблюдал, как они покидают коридор. Дверь захлопнулась, и он снова остался один. Её ванильный аромат всё ещё витал в воздухе. Сладкий. Такие девушки всегда выбирали сладкие ароматы. Он не понимал, почему они пытаются казаться более безобидными и пахнуть, как нежный цветок. Он потянул себя за воротник. Слишком тугой. Ткань на шраме была ему ненавистна. Этот костюм, рубашка — это не он. Выражение лица её матери напомнило ему, почему он ненавидел подобные мероприятия. Люди не желали его видеть. Они желали, чтобы он делал за них грязную работу, и им доставляло удовольствие говорить о нём дерьмо, но они не хотели чтобы он был рядом с ними. Ему было плевать. Они ничего для него не значили. Он знал, что они следят за ним, как за цирковой зверушкой. Он был скандалом вечера. Сладко пахнущая девушка тоже за ним наблюдала. Он видел, как она и её подруги смотрели на него через бальный зал. Но сладко пахнущая девушка удивила его. Он знал её имя. Конечно же. Фальконе слишком часто говорил о её отце и семье в последние несколько недель. Кара. Она не убежала с криком, хотя они были одни в коридоре. Она даже не выглядела испуганной. Конечно, страх присутствовал; он был всегда, но также имелось и любопытство. Ибо он был монстром, которого они боялись и который очаровывал их. Ему было всё равно. Она была всего лишь девушкой. Светская девушка в красивом платье и с ещё более красивым лицом. Ему было насрать на красотку. Это ничего не значило. Мимолетное, отнятое в мгновение ока. И все же в тот вечер он несколько раз искал её взглядом. Он представлял, как срывает с неё красивое платье, как проводит недостойными руками по её изгибам. Затем он заставил себя отвести взгляд и вышел из зала, прежде чем успел сделать какую-нибудь глупость. Она была той, кого он не хотел. Той, кого он даже представить себе не мог. Ею можно было восхищаться издалека. И это было к лучшему.