— Не похоже, что район, где мы живем, отлично подходит для прогулок с собаками. Гроул одарил меня странной улыбкой. — Бандит и Коко привыкли к таким местам. Они знают, как обращаться с пьяницами, наркоманами, проститутками и бомжами. Люди вокруг с их фальшивыми улыбками — вот то, с чем они не смогут справиться. Такие люди отправляли их на собачьи бои. — Знаешь, есть места, где живут нормальные, порядочные люди. Ты сравниваешь одну крайность с другой. — Нормальность, — тихо сказал Гроул, пробуя слово на вкус. — У меня никогда не было нормального. — Он повернулся ко мне. — Ты можешь представить меня среди нормальных и порядочных людей? Я ничего не сказала. Гроул с его страшными татуировками и шрамом на горле всегда привлекал к нему внимание, и это была только его страшная внешность. Должно быть, он прочитал мои мысли по лицу. Он кивнул. — Нормальные люди не хотели бы видеть меня в своем районе, они боялись бы меня. И здешние люди тоже не хотят, потому что тоже меня боятся. — Тебя все боятся, — сказала я, как ни в чем не бывало. — Даже преступники и наркоманы в твоем районе. Если ты хочешь жить там, где тебя никто не боится, тебе придется переехать в пустыню. Это была шутка для поднятия настроения, но Гроул задумчиво кивнул. — Животные меня не боятся, только люди. Я монстр, которого создал человек, возможно в этом причина, — он снова оглядел наше окружение. — Монстры не предназначены для подобных дворцов. Он думал, что не заслуживает жить в хорошем месте. Может быть, по пути он начал верить в то, что все говорят, что он ниже всех и ничего не стоит. По какой-то причине я сочувствовала ему, хотя он и не заслуживал моего сострадания. — Это место для тебя, — тихо сказал Гроул. — Принцесса в своей башне. Мои губы приоткрылись от удивления. Не первый раз, когда он говорил что-то подобное, но каждый раз это заставало меня врасплох. — Так почему же мы здесь? — спросила я его. — Ты ненавидишь тот дом, — просто сказал он. — И что? — Мы можем пожить здесь некоторое время. Тебе станет лучше, пока я планирую лучший день для нашего плана. Я была ошеломлена и замолчала. Гроул действительно решил переехать сюда, потому что хотел видеть меня счастливой. — Ты уверен? Я ничего так не хотела, как жить здесь, в этом светлом доме, вдали от страданий. Он кивнул, но я уловила намек на неуверенность. — А как насчет Бандита и Коко? Ты сам сказал, им необходим двор. Привыкнут ли они к этому? Гроул смахнул прядь волос с моего плеча. — Большую часть времени я в разъездах. Я могу брать их с собой. Я часто бываю на природе, где они могут работать. И я не продам дом, так что мы можем вернуться туда, если не захотим здесь оставаться. Я сомневалась, что когда-либо захочу вернуться в дом Гроула. И даже не потому, что он маленький и находился в плохом районе. В доме было слишком много запустения; казалось, оно выжжено на стенах и полу. От него некуда было деться. — Я бы с удовольствием здесь пожила, — призналась я, наконец. И я действительно это хотела. — Но мы можем прожить здесь недолго. После того, как мы закончим с Фальконе, мы должны будем уехать из Лас-Вегаса. Я знала это, и после всего, что случилось со мной здесь, мне не было грустно покидать свой родной город. Я хотела начать все сначала. С Гроулом? Спросил в моей голове резкий голос. И часть меня хотела ответить — «да». — Знаю, но даже несколько недель или дней хорошо. Я люблю смотреть на горизонт, — сказала я. Я посмотрела на него. Выражение его лица было мягким, и я ничего не могла с собой поделать. Я никогда не хотела его больше, чем в тот момент. Я не была уверена, что это до сих пор было частью плана, что мои действия по отношению к Гроулу были направлены только на то, чтобы привлечь его на свою сторону ради достижения моей цели мести и безопасности для моей семьи. Я встала на цыпочки, схватила его за шею и притянула к себе для глубокого поцелуя. Он ответил незамедлительно. Я прижалась к нему, и он схватил меня за задницу одной рукой, сжимая. Я начала дергать его за одежду, и вскоре мы оба были обнажены, наши руки блуждали по каждому дюйму обнаженной кожи. Моё тело горело от желания. Гроул поднял меня и прижал спиной к окну. Я удивленно рассмеялась. — Здесь? — спросила я. Он подтолкнул свою длину к моему входу. — Прекрасный вид, — сухо сказал Гроул. Я крепко поцеловала его, и он тотчас вошел в меня, заставив задохнуться. Моя спина терлась об окно, когда Гроул погружался в меня. А потом мы одновременно кончили. Гроул опустился на колени, а я всё ещё обнимала его. Мы оба тяжело дышали. — Это отражающее покрытие? Гроул покачал головой. — Я так не думаю. Я прислонилась к стеклу. — Значит, кто-то мог следить за нами? — Тебя это волнует? — Нет, — ответила я. И это было правдой. Несколько недель назад это было невозможным, но с тех пор произошло так много событий, что мысль о том, что кто-то увидит, как я занимаюсь сексом, не могла испортить мой день. Отнюдь нет. Г Л А В А 22 К А Р А — Почему ты всегда уходишь после того, как мы переспим? — я попыталась изобразить простое любопытство, но в голосе проскользнул намек на уязвимость. — Не могу спать с кем-то в постели, — сказал он. — Я никогда не думал, что смогу жить в одном доме... — он оглядел наше новое окружение. — ...или квартире с кем-либо. — Почему? — я сомневалась, что он боялся, что я его убью. — Просто не могу. Я предпочитаю быть в одиночестве, предпочитал быть в одиночестве. — Но больше нет? — с надеждой спросила я. — Я плохо сплю. И если кто-то будет со мной в постели, будет хуже, — сказал Гроул вместо ответа на мой вопрос. — Может, тебе просто нужно привыкнуть к этому. Возможно, это займет время. Ты долго был один. — Всегда, — пробормотал он. — Я всегда был один. Даже когда моя мать была ещё жива, она много работала, особенно по ночам. А после того, как её убили, и я остался с Бадом, я был рад остаться один. Одиночество означает отсутствие боли. Моё сердце сжалось из-за него. Столько ужаса было в его прошлом. Я не знала, смогу ли я когда-нибудь конкурировать с этим, и победить тени его прошлого. — Люди не созданы для одиночества. Нам нужен кто-то. Это в нашей природе. Мы нуждаемся в прикосновениях. Нам необходимо с кем-то говорить. Чтобы было кому доверять. В противном случае мы становимся… — Как я, — прохрипел Гроул. — Мне лучше быть одному. Я должен быть один. Я смотрела на его татуировки, шрамы, жесткие глаза. — Возможно, ты прав. Даже если я не хотела принимать это, Гроул мог быть одним из тех людей, которые не могут быть с другими долго. На этот раз я не пыталась остановить его, когда он отстранился. Мои глаза проследили за линией мускулов от его широких плеч до крепкого зада. Мои щеки больше не горели, но в животе снова вспыхнул огонь от этого вида. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Я бывала влюблена, ощущала бабочек, но это было чем-то другим, чем-то более сильным и темным. Я желала его, возможно, даже... любила. Я не была уверена. Не сейчас, не тогда, когда моя жизнь была в хаосе и я не имела права выбирать. Может ли любовь родиться в плену? Разве это не что-то, что может процветать только на свободе? Не оборачиваясь, он направился к двери и вышел. Огонь в моем животе умер, будто кто-то потушил его водой. Я натянула одеяло до подбородка. Я и не знала, что одиночество приходит с ощущением ледяной росы, покрывающей мою кожу. Холодно. Мне стало холодно. Я всё ещё чувствовала боль между ног из-за Гроула, но остальная часть меня была ничем. Эта боль между ног была всем, что напоминало мне о нём. Скоро, если... когда наш план сработает, и мы окажемся в безопасности, что случится со мной? С Гроулом и мной? Он боролся с эмоциями. Большую часть времени я даже не была уверена, понимает ли он их. Возможно, для него они были тем же, что и буквы для людей с дислексией. Но разве эти люди не могут научиться жить со своими ограничениями и научиться читать и писать, несмотря на это? Так почему бы Гроулу не научиться эмоциям? Он уже прошел долгий путь с момента нашей первой встречи. Возможно, эмоции были чужды ему, как страсть была чужда мне, но так было не всегда. Гроул научил меня страсти, не оставил иного выбора, кроме как отдаться ей. Было ли глупо надеяться, что я смогу научить его эмоциям, также, как он научил меня желанию и страсти? «Возможно, ты уже сделала это» — прошептал кроткий голос в моей голове. Возможно. Но, скорей всего, этого было недостаточно.