Когда мы вышли на улицу, свежий воздух помог мне прийти в себя, и я жадно глотала кислород. Но я всё ещё была не в лучшем настроении, и мне потребовалось некоторое время, чтобы заметить мужчину, прислонившегося к машине и курящего сигарету. Я не знала его, но Гроул узнал, судя по тому, как его пальцы на моей руке сжались в предупреждении. — Хороший улов, — сказал мужчина. Гроул проигнорировал его и попытался протащить меня мимо него. Но мужчина оттолкнулся от машины, бросил сигарету на землю и раздавил её ботинком. Он ухмыльнулся. — Как ты вставляешь свой большой член в её маленький ротик? — он казался пьяным, и я поклялась себе никогда больше не пить так много, как сегодня. Гроул внезапно оторвался от меня, и я споткнулась, но в последнюю секунду удержала равновесие, снова собравшись с силами. Я ахнула и обернулась, услышав приглушенный крик. Гроул схватил мужчину за шею и повалил на землю. Он дважды пнул его в ребра, затем наклонился и ударил кулаком в лицо. Мужчина застонал, изо рта и носа хлынула кровь. — Не смей, — прохрипел Гроул голосом, от которого у меня по спине побежали мурашки. — Никогда больше так не говори, или я выпотрошу тебя и задушу твоими же гребанными кишками. — Мужчина кашлянул. — Понятно? — спросил Гроул, грубо встряхивая мужчину. — Да, — выдохнул мужчина сдавленным голосом. Гроул вытер руки о костюм мужчины, прежде чем выпрямился и послал одному из посыльных предупреждающий взгляд. Затем он вернулся ко мне со спокойным выражением. Никаких признаков его прежней ярости не было видно. — Зачем ты это сделал? — спросила я, когда он повел меня к своей машине, которая была припаркована на обочине возле въездных ворот. Гроул помог мне сесть за руль. — Потому что ты моя, и я никому не позволю говорить о тебе дерьмо. — В доме, на вечеринке, все говорили обо мне. Гроул оглянулся на ярко освещенный дом, и на мгновение я испугалась, что он вернется и побьет еще нескольких гостей, но потом он посмотрел на меня. — Они были достаточно умны, чтобы ничего не говорить, когда я мог их слышать, и большинство только жалеет тебя. Они говорят плохие вещи обо мне, а не о тебе. Он стоял, с несколькими каплями крови на белой рубашке и холодной решимостью на поразительном лице, и был похож на моего ангела мщения. Кто может быть лучше в мести, чем Гроул? Он знал, как причинять людям боль, как уничтожать их. Смогу ли я убедить его помочь моей сестре и матери? Даже если он никогда не отпустит меня, возможно, он хотя бы поможет им выбраться из Лас-Вегаса и начать все заново. Я видела, что он в замешательстве. Смогу ли я заставить его пойти против Фальконе? Его янтарные глаза впились в мои, и во мне вспыхнула надежда. Я не сдамся. Он был моим единственным шансом. Г Р О У Л Гроул с самого начала что-то подозревал. Зачем Фальконе их приглашать? Теперь он знал. Это было ради унижения Кары, и, таким образом, его. Гроула никогда не волновало, что говорят люди, что говорит Фальконе. Он прожил свою жизнь, пытался выжить, никогда многого не хотел и не нуждался. Единственной целью Фальконе сегодня было унизить Кару. Кровь Гроула вскипела при этом воспоминании. Гроул никому не позволял унижать то, что принадлежало ему, особенно Кару. Почему-то эта девушка что-то значила для него. Он никогда никого не любил, кроме своих собак и, возможно, самого себя, но с Карой он не был уверен, что с ним происходит. Он не хотел беспокоиться о ней. Он знал, что она не хочет его. То, что она делала, было тактикой, способом пережить то, что считалось ужасным наказанием. Гроул не понимал, что с ней происходит. Если, конечно, она не ненавидит его так сильно, как он подозревает. Иногда она выглядела так, словно не испытывала к нему ненависти. Она наслаждалась его прикосновениями, сексом и поцелуями, это было очевидно. Он мог это понять, но помимо этого она оставалась для него загадкой. И в любом случае это не имело значения. Она принадлежала ему, и он защищал её. Даже от Фальконе. Этот человек слишком долго разрушал жизнь Гроула. Он так и не нашел мотивации пойти против этого человека, несмотря на всё, что Фальконе сделал Гроулу. Гроул даже не знал почему. Он убьет любого, кто попытается убить его. Он даже не колебался. Но Фальконе? Гроул не был уверен, что удерживало его от мести все эти годы. Фальконе был его отцом, но Гроул не думал, что именно поэтому. Гроул ничего не почувствовал, когда произнес или подумал о слове «отец». Для него это было пустое слово. И всё же его отец до сих пор жив. Неужели в глубине души он надеялся, что Фальконе увидит в нем сына? Гроул не смог ответить даже на этот вопрос. И теперь ему больше не нужно было этого делать. Не имело значения, почему он до сих пор не отомстил этому человеку. Что-то изменилось. И причиной тому была Кара. Каким-то образом Фальконе привел всё в движение. Дав Гроулу Кару, он подписал себе смертный приговор, потому что Гроул хотел помочь Каре отомстить. Больше он ничего не хотел. Фальконе всегда называл его машиной для убийства. Фальконе создал монстра, и теперь он придет, чтобы убить своего создателя. Возможно, она перестанет его ненавидеть. Он не мог надеяться на большее. Он знал, что никто не сможет его полюбить, и смирился с этим. Г Л А В А 20 К А Р А Гроул был очень тихим с тех пор, как мы вернулись вчера с вечеринки. Я не могла понять, означает ли это, что он всё ещё думает о помощи мне. Гроул щелкнул большим пальцем по моему клитору, отрывая меня от моих мыслей. Он вошёл в меня пальцем. — Я хочу твоего полного внимания, — пророкотал он, снова входя в меня. Я быстро кивнула и отбросила всякую тревогу. Это была моя отсрочка. Внезапно Гроул отдернул руку. Меня охватило замешательство. — Что случилось? — спросила я. — Потрогай себя, — приказал он, присаживаясь на корточки. Я покраснела от смущения. Последний раз, когда я это делала, все закончилось унижением. — Это неправильно, — сказала я. Гроул разразился смехом. — Мне плевать на всё это, пока мне хорошо. Мы сделали так много неправильных вещей. Не говори мне, что это хуже. Я уставилась на него, опустив руки. — Я не могу этого сделать, пока ты смотришь. — Но ты прикасалась к себе раньше? Я колебалась. — Да, — неохотно призналась я. Снова стыд нахлынул на меня, как и много месяцев назад. Не знаю, почему это до сих пор так меня беспокоит. В конце концов, Гроул прав. Я делала с ним и похуже. — И это было приятно, верно? Я равнодушно пожала плечами. — Было хорошо. Гроул поднял бровь. Он схватил меня за запястье и просунул руку между ног. Я подпрыгнула от ощущения, что мои пальцы касаются моего центра. Я попыталась вырваться, но Гроул держал меня крепко. — Перестань делать то, что правильно, и делай, что доставляет тебе удовольствие. Ты опять всё переоцениваешь. Я уставилась на него. — Не говори мне, что мне нравится, а что нет. Может, мне не нравится трогать себя. Гроул просто смотрел на меня. Он накрыл мой указательный палец своим и провел им между моих складок. Кончик пальца коснулся клитора, затем скользнул сквозь влагу. Я вздрогнула от этого ощущения. Гроул продолжал двигать наши пальцы взад и вперед в медленном ритме. Его глаза впились в мои, и мне стоило огромных усилий не закрыть глаза, чтобы спрятаться от его взгляда. Он направлял мой палец ниже, пока я не вошла в себя. Мои глаза расширились. Я никогда этого не делала. Я знала, как сильно мне нравилось, когда Гроул делал это. Я колебалась, но Гроул не позволил моей неуверенности взять надо мной верх.