Одеяла были темно-красные, вероятно, чтобы скрыть пятна крови. Я вздрогнула, когда в моей голове расцвели образы, один ужаснее другого. Я рванула вперед, страх пересилил нерешительность, и спряталась за дверью. Мне нужно было застать Гроула врасплох, если я хотела ранить его. Но будет ли этого достаточно? У меня было ощущение, что Гроул был как бык в корриде. Несколько ранений его не убьют. Образ Гроула с несколькими ножами в груди, всё ещё преследующий меня, промелькнул в моем сознании. Мне нужно было прицелиться, чтобы убить его. Новая волна паники захлестнула меня. Это была не я. Не та я, какой хотела быть. Впервые в жизни я возненавидела отца. Он навлек это на нас, заставил нас жить жизнью, которую никто из нас не выбирал. Боже, что происходило с Талией? Всё ли с ней в порядке? Она слишком юна для этого. Что, если её отдадут другому гангстеру? Ей было всего пятнадцать. Я должна быть рядом с ней, должна защищать её; вместо этого я даже не была уверена, что смогу защитить себя. Шаги Гроула затихли прямо перед комнатой. Я быстро стряхнула туфли на высоких каблуках, затаила дыхание, чтобы лучше слышать, и подняла нож. Мне придется целиться ему в горло. Даже я знала, что это самое уязвимое место на человеческом теле. Но однажды он уже пережил травму в этом месте. Как я могла надеяться, что смогу убить его, когда другие явно потерпели неудачу? Он был намного выше меня, так что мне пришлось бы вонзить нож повыше. Я боялась, что не смогу вложить достаточно силы в удар. Дверь начала открываться, и в поле зрения появилась высокая фигура Гроула. Адреналин подскочил в моих венах, когда я бросилась на него. Гроул поднял голую руку, отражая мою атаку. Лезвие полоснуло по его покрытому чернилами предплечью, и в это же мгновение хлынула кровь. Но его лицо не выражало боли. Он попытался схватить меня за руку, но я вырвалась, используя свою миниатюрность, чтобы увернуться от него. Я снова ударила ножом, почти вслепую. С низким звуком глубоко в горле, Гроул сжал моё запястье. Я вскрикнула от боли, выронив нож. Меня пронзил холодный страх, когда я увидела, как моё единственное оружие приземлилось на пол с громким звоном. Мои глаза вновь взлетели вверх. Лицо Гроула было маской из ничего, но я не обманывала себя, думая, что он не прибывал в ярости. Этот парень убивал людей и за меньшие прегрешения. Я дернулась назад, но его пальцы на моем запястье были неумолимы. Но меня это не остановило. У меня был только один шанс. Он вполне мог решить, что я не стою подобных хлопот, и убить меня. Я пнула его, но промахнулась из-за его быстрой реакции. Он толкнул меня к кровати, будто я ничего не весила. У меня не было шансов остановить падение, и я приземлилась на живот поверх матраса. Воздух вырвался из моих легких, и на мгновение я была уверена, что умру от недостатка кислорода в теле, а затем сделала глубокий вдох. Я попыталась подняться, но мускулистое тело Гроула прижалось к моей спине, зажав меня между ним и кроватью. Меня охватила паника. Я дернула бедрами в попытке освободиться. Когда это не сработало, я вскинула руки в попытке ударить Гроула. С нетерпеливым звуком он развернул меня так, что оседлал мои бедра и схватил оба моих запястья одной ладонью. Теперь у меня не было выбора, кроме как смотреть ему в лицо, смотреть на каждый дюйм его страшного тела. Он снял окровавленную одежду и теперь был в обтягивающей белой футболке, которая снова была покрыта кровью из-за раны на руке. Его руки были шершавыми и покрытыми шрамами; они выглядели почти чужими на фоне моей бледной кожи. Ужасный испуганный звук вырвался из моих губ. Странные бесстрастные глаза Гроула нашли мои. Его скулы и подбородок превратились в резкие линии. В этом человеке не было ничего мягкого, особенно в его сердце. Он сжимал мои запястья, не отпуская. Он ничего не предпринимал, только глазел. Разве не так полагалось поступать при столкновении лицом к лицу с опасной собакой? Но я не просто оказалась в ловушке мощного тела Гроула, но также и в ловушке ужасающего взгляда его глаз. Его дыхание было спокойным, ни единого намёка на нашу схватку. Для него это было пустяком. Одна из его ладоней двинулась вниз к моему животу. Моя рубашка задралась в ходе нашей борьбы, обнажив кожу под ней. Я задрожала, когда Гроул опустил ладонь на мой живот. Что он собирался делать? Он пристально наблюдал за тем, как его рука расположилась на моей бледной коже. Он касался меня кончиками пальцев и ладонью. Медленно, его взгляд вновь поднялся на меня. Гроул наблюдал за мной, словно я была неизвестной расы, чем-то, что он не мог понять. Возможно, так оно и было. Я сделала ещё одну робкую попытку освободиться, но это было почти смешно. Возможно, если бы он был способен на такие эмоции, Гроул действительно посмеялся бы надо мной. — Остановись, — спокойно приказал он. И по какой-то причине я остановилась. Г Р О У Л У него была репутация, и он гордился ею. Из-за репутации его боялись, уважали, и она была намного выше, чем кто-либо ожидал от кого-то вроде него. Сын шлюхи. Внебрачный ребёнок. Мальчик, который никогда не говорил. Он был предназначен для того, чтобы втаптывать в грязь. У него никогда не было ничего для себя, он никогда не смел даже мечтать о том, что сможет обладать чем-то столь драгоценным. Он был нежеланным внебрачным сыном, которому всегда приходилось довольствоваться остатками других. А теперь Фальконе подарил ему то, что всего несколько недель назад было ему недоступно, кого-то, кем ему даже не позволялось восхищаться издалека, одну из самых ценных вещей. Бросив к его ногам, потому что он был тем, кем был, потому что они были уверены, что он сломает её. Он был её наказанием, судьбой хуже смерти, способом наказать её отца, который так сильно им не нравился. И предупреждением. Никто не посмел бы противостоять Фальконе, если бы это означало, что их драгоценные дочери могут оказаться в руках такого человека, как он. Кара, имя, подходящее кому-то вроде неё, кому-то, слишком красивому для подобного места, для кого-то, подобного ему. Принцесса и чудовище — вот кем они были. Широко раскрытые глаза. Приоткрытые губы. Раскрасневшиеся щеки. Бледная кожа. Она была похожа на фарфоровую куклу: большие голубые глаза, волосы цвета шоколада и кремово-белая кожа; хрупкая красота, то, к чему он не должен был прикасаться своими грубыми, покрытыми шрамами руками. Его пальцы нашли её запястье; её пульс трепетал словно птица. Она пыталась бороться, пыталась быть храброй, пыталась причинить ему боль, возможно, даже убить. Неужели она действительно надеялась на успех? Надежда; она делала людей глупыми, заставляла их верить во что-то за пределами реальности. Он давно избавился от привычки надеяться. Он знал, на что способен. Она надеялась, что сможет убить его. Он знал, что может её убить, в этом не было сомнений. Его рука скользнула по нежной коже её горла, затем его пальцы обхватили его. Её зрачки расширились, но давить он не стал. Её пульс бился о его грубую ладонь.