– Меч Эревешичей. – «Ольтика убила она, – подумал Теревант. – Ольтика убила Корона». – ОНА ОБМАНУЛА НАС ОБОИХ, – заявил Крыс, – НЕ УБИТЬ ЛИ ЕЕ? – Упырь захохотал. – МОЖЕТ, ТЕБЕ СЛОМАТЬ ШЕЮ, СТАРАЯ ВЕДЬМА, А ПОТОМ ВЫПИТЬ ДУШУ? – Он сыпет угрозами с самого моего появления, – зловеще ухмыльнулась Рамигос. В ее ладонях прохрустело заклятие. – Правда, малость трусоват на что-то решиться, – пояснила она Тереванту. – И если я тебя обманула, то он поступил еще гаже. Спроси, кто рассказал Хранителям про Эдорика Ванта. Давай, Крыс, не стесняйся признаться. Старейший упырь расхохотался по новой, ужасным бурлящим клекотом. – ХРАБРОСТЬ ПОРОЖДАЕТСЯ СТРАХОМ. СТРАХ – ДЛЯ НАРОДА ПОВЕРХНОСТИ. – На этот раз говорил другой упырь, но речь принадлежала Крысу. – ТВОЯ СДЕЛКА С ХАЙТОМ НАВЛЕКЛА БЕДУ НА НАШИ ТУННЕЛИ. НАВЛЕКЛА БЕДУ НА НАС. – Где меч? – настойчиво спросил Теревант. Он чувствовал себя третьим лишним посреди давнего спора. – Девочка, Эладора Даттин, пришла ко мне и… убедила отдать его обратно. Я искренне старалась его вернуть. Передала вашему бойцу по имени Йорас. – Где он сейчас? Рамигос покачала головой: – Простите меня. Его нет. Нас захватило врасплох нападенье Ишмиры. Меч пропал где-то в Мойке. Там творится настоящий ад. – И, словно в подтверждение ее слов, пещера слегка содрогнулась, качнулась от далекого взрыва или божественной молнии где-то наверху. – ТВОИМ ПЛАНАМ КОНЕЦ, – сказал Крыс. – ИШМИРСКАЯ АРМАДА ЗДЕСЬ. НА УЛИЦЫ ПРИДЕТ БОЖЬЯ ВОЙНА И БЕСЧИСЛЕННЫЕ СТРАДАНИЯ. – Я думала, что у нас больше времени, – признала Рамигос. – Что они обошли Гвердон и направились вначале покорять Лирикс или Хайт. Без обид. – Она вздохнула. – А ведь мы так старались. Изо всех сил. Мы едва-едва не изменили мир. Еще бы чуточку дольше… Крыс зафырчал над ней. Ткнул в нее своим массивным рылом. – ТОГДА ЛОЖИСЬ И УМРИ, А МЫ ПОЕДИМ ТВОЕЙ ПЛОТИ. – Я пока что не сдохла, – отшила его Рамигос. – Я ухожу. Самой короткой дорогой, какую найду. – БЕЗ МЕЧА, – прорычал Крыс, – ОТ НЕГО МНЕ НЕТ ТОЛКУ. ВЫ ОБА ТУПОЕ МЯСО. – Упырь навис над ними, призрачный свет переливался на его когтях. Теревант зашаркал и поднялся. – Я все еще Эревешич! Даже без меча это войско – мое. Приведите их ко мне. Дайте мне с ними поговорить! – КАК СКАЖЕШЬ, – упырь пожал плечами. – НАД НАМИ БОЖЬЯ ВОЙНА. КАКАЯ РАЗНИЦА, НА ЧТО ВЫ ИСТРАТИТЕ ПОСЛЕДНИЕ ВЗДОХИ. Упыри повели Тереванта и Рамигос по странному пространству этой пещеры, лавируя между обломков. Они, должно быть, сильно забирали в обход – упыри по большей части не подвержены отраве из луж и груд исковерканного алхиморужия, но Теревант пока еще смертен. Мнилось, будто он чувствует, как яд проникает под кожу. Легкие щиплет, глаза слезятся, но он не смел оглянуться. Рамигос сзади кашляла в рукав и бормотала насчет того, что в этом нестабильном месте нельзя задействовать защитные заклинания. Они продвигались между руин прежнего квартала Алхимиков. С помощью этих вот механизмов клепались божьи бомбы. Алхимическое вооружение ценою в полцарства валялось под ногами среди каменных выбоин. По пути попадались тела незнакомых Тереванту страшилищ – отвратительных тварей, будто сшитых из дюжины разных животных. Кое-где извивался ползучий воск. Лужицы вязкой жижи выпускали глаза и пялились на них. Во тьме встречались и другие созданья. Влекомые к свету, они ползли и топали, сучили когтями. Твари, некогда бывшие людьми, безмозглые двуногие в обрывках защитных костюмов. Полувосковые, растекающиеся уродцы. Хищные рэптекины, худые, как конские скелеты; их бледная грива слипалась от крови. Впереди стены прогибались внутрь. Белый камень покрывали вкрапления вмятого металла. Похоже, что железные обломки громоздили на обломках и сплющивали некой невообразимой силой. Закупоривали ими каменные сосуды. Он представил себе каменного гиганта, что затыкал дыры пригоршнями расплавленного металла, отчаянно стараясь замуровать то, что находилось по другую сторону стен. Нечто более ядовитое, более гадкое, чем все ужасы большой пещеры. У подножия толстой стены колыхалось пятно света. Дюжина неусыпных бойцов в цветах Дома Эревешичей несла охранение вместе с немногочисленным посольским гарнизоном. За их спинами работала горстка живых душ. На некоторых – черные мантии некромантов, на других – королевская инженерная форма. Худые лица, бледные от пыли, перепачканные кровью и слизью. Они буравили путь сквозь стену. На минуту Теревант задался вопросом, почему не взорвать ее миной, а потом вспомнил о россыпях алхимических отходов и курганах оружия. Неудивительно, что они не применяют взрывчатку. Заметив упырей, неусыпные все разом отработанно нацелили винтовки во тьму. Упыри тут же попрятались за мусором, оставив Тереванта без прикрытия. Он побрел в одиночку, перешагивая через останки. Последние погибшие упыри, несколько невосстановимых неусыпных, а под ними целый ковер из разной насмерть забитой мерзости. – Это же старший Эревешич, – изумленно воскликнул какой-то скелет. – Сам Эревешич! – разнесли эхо воины Великого Дома. Веками они воевали за его род. Жили, умирали и восставали из мертвых, чтобы драться плечом к плечу с его предками, под началом несущего Меч. Из тьмы выплыли знакомые черепа – в последний раз он виделся с ними еще в Старом Хайте. Командующий Рабендат, Йориал, Брайтель. Костистые руки дали ему на себя опереться, помогли приблизиться к свету. – Город атакован, – сообщил Теревант. – Нас ждут наверху. Брайтель, ваша дочь у патроса, а его дворец – главная цель ишмирцев… – У нас другой приказ, милорд, – сказал Рабендат, – и здесь командуете не вы. Даэринт поспешно выдвинулся вперед в сопровождении четырех неусыпных из посольской стражи. – Арестовать его! – проскрипел он. – Арестовать убийцу посла! – Старший Эревешич взят под стражу, – отчитался Рабендат. Мертвые Дома Эревешичей сплотились вокруг Тереванта. Он и Даэринт стояли, глядя друг на друга через забор из костей. – Отвести его в лагерь! Отправить поездом в Хайт, пусть предстанет перед правосудием Короны, – настойчиво голосил Даэринт. – Уберите его отсюда. – Пропустите секретаря, – приказал Теревант. Старик протолкнулся сквозь строй, вцепился Тереванту в руку. И зашептал: – Глупец, я давал тебе шанс сбежать. Делал все, лишь бы не дошло до непоправимого. – Вы убили моего брата? – Я всеми способами пытался предотвратить неизбежное. Если бы не твое упрямство, он бы жил и был коронован. Однако… пришлось поступить, как пришлось. Все, что я сделал, было сделано ради Хайта. – Что же вы сделали? – Никогда не колебался. Корона оценит, что я никогда не колебался. – Вот так. Не Дома, не Бюро, но Корона. Ольтик пытался заполучить Гвердон дипломатией, Лис – коварным обманом, однако все это время существовал третий план, порожденный безысходностью и холодным расчетом. Даэринт бессильно толкнул Тереванта и повысил голос: – Убийца родичей не имеет права носить семейный меч. Души оберегаемых отринут его. Род Эревешичей оборвался на Ольтике. Этому предателю вы ничем не обязаны. – Я его не убивал. Не знаю, как вы это проделали, но… Даэринт надменно усмехнулся: – Снова ложь. Ты заколол брата. – Вы все сражались вместе с моим братом, – громко заявил Теревант. – Вы знаете, как мастерски он обращался с оружием. Он был непобедим даже с обычным клинком. Думаете, я мог бы его побить, когда при нем был Меч Эревешичей? Череп кого-то из посольских скелетов провернулся и посмотрел на Даэринта. – Наверно, нам всем стоит вернуться в лагерь, ваша милость. – На это нет времени. Мы уже у самой цели. За этой стеной два последних образца смертельного для богов оружия. Сама Корона повелела мне завладеть ими. Я исполняю повеление Короны. – Он знает, что оружие здесь, – крикнул Теревант, – потому что сам продал меч Эревешичей за сведения об этом месте! – Он лжет. Корона бы никогда… – Доктор Рамигос, подойдите к нам! – Тьфу ты, черт. – Призрачный огонек снова обрел жизнь. Рамигос показалась из упырьей ниши и двинулась к ним, осторожно переступая через завалы. Даэринт в ужасе смотрел, как она приближается; Рамигос с неловкостью кивнула ему. – Это правда. Состоялась сделка. Раку за местоположение бомб и указания, как их использовать. Не скажу, что случилось в посольстве, но меч попал ко мне. Она заняла нейтральную полосу между упырями и мертвыми, окутанная блеклым колдовским светом, словно обреченная на проклятье неприкаянная душа. – Что это меняет? – завопил Даэринт. – Под угрозой Хайт! После падения Гвердона следующие – мы! Короне необходимо это оружие! Сносите стену! Отряд бойцов Короны навалился на строй Дома Эревешичей, но те не дрогнули и оттеснили посольских. Даэринт хотел было пробиться сквозь ряд мертвецов к королевским инженерам, разместившимся у стены, но Рабендат шагнул вперед и бережно обхватил принца руками. – Мы возвращаемся в лагерь, ваша милость… И тогда распахнулась преисподняя. Первым это заметил Крыс – или первым почувствовал. Здоровенный упырь начал действовать за миг до того, как все началось. Раскидывая мусор, он взлетел на гору перекрученных железяк, его жаркое дыханье исходило паром в прохладе пещеры. Когти выпущены, оскалена пасть. Но все равно он был слишком далеко. Рамигос тревожно оглянулась, испуганная броском упыря. Ряды хайитян ощетинились ружьями. Мгновение, и перед Теревантом прямо из воздуха выскочило стальное острие. Шип из светлого металла возник из ниоткуда, непостижимо воплотился в вещественном мире. За ножом появился человек: молодой, бледный, одетый в лохмотья. Темные, спутанные волосы и борода, грязная ладонь стискивает рукоять. Он двигался как танцор, не прерывая пируэт, переступал из одной точки пространства в другую и вообще не оказывался в промежутках, разделяющих эти точки. За заградительной стеной, отделявшей от бомб, Теревант услыхал отдаленный толкущий скрежет, будто по камню чиркнула громадная масса металла. Лезвие ножа исчезло, как у ловкого фокусника, а потом появилось заново – в груди Рамигос, глубоко всаженное ей под ребра. Непроизнесенное заклинание угасло у нее на губах, и она начала оседать. Вихрем закручиваясь вокруг Рамигос, убийца с плавным изяществом отпустил рукоятку ножа. Двигаясь, он распался на части, рассыпался крутящимся облаком из ниток, лоскутов и кровавых капель. Крыс достиг убийцу через миг, как тот исчез, и тяжелые упыриные когти прокололи лишь воздух. В глотке Тереванта лопнуло, исторглось имя МИРЕН, оставляя горький вкус досады и ненависти. Теревант поймал Рамигос до того, как она упала на землю. Ее окропленные кровью губы просипели то же самое слово – гнев старейшего упыря излился из всех живых уст в пределах досягаемости. Чародейка весила всего ничего, словно полые кости. Его потрясло, сколько жизненного тепла выплескивал из нее липкий поток. Он хотел остановить кровотечение, да только не знал как. Если бы так ужасно ранило солдата под его началом, то он бы дал воину умереть, чтобы затем он нес свое вечное неуспение. Распрощался с плотью. Крыс заревел от злобы. Мечники Эревешичей рывком выдвинулись вперед, прикрывая Тереванта в оборонительном построении. Наставили на Крыса обнаженные клинки. Старейшина зафыркал, захрапел, другие упыри бросились к нему. Рамигос цеплялась за Тереванта, пыталась ему что-то сказать. Он разобрал слова «Черные Железные» и вроде бы «святой» или «светлый», но ничего вразумительного не понял. Она умирает. Думай. Она чародейка. Вживители под его кожей – это талисманы для некромантии. Благословленные самой Смертью булавки, предназначенные пришпиливать душу к месту, посадить на якорь в смертном мире. Он понятия не имел, как они действуют, но схватил ее правую кисть, ее острые ногти и ткнул ими свое запястье. Вдавил их под кожу, чтобы она почувствовала железную гирьку вживителя. В горле забулькала кровь – ей пронзили легкое, но она сумела впиться ногтями поглубже, и колдовская сила потекла в нее сквозь него, словно по жилам побежал миллион крохотных пузырьков. Вживитель накалился под кожей до волдырей – что-то она там с ним делала. Хваталась за Тереванта как утопающая за корягу.