Следующий этаж такой же, как тот, что под ним. На балясине перил глубокая зарубка – кто-то промахнулся мечом. Выломанная дверь разнесена на мелкие кусочки. Застарелые наплывы крови на полу. Он выверяет шаги, высматривает собрата по незваному проникновению, но пока не показывается никто. Заходит в спальню. Возле кровати комод, его затолкали в комнату под углом. Позади свободный промежуток, Теревант замечает отверстие, прорезанное в тонкой разделительной перегородке. Чтобы проползти – достаточно. Потайная комната. Он опускается на колени и вглядывается в темноту. Там, похоже, какой-то чердак. Виднеется стол из досок, покрытый скатанными картами и листами бумаги. Он выжидал, прислушиваясь. Кто-то, наверное, также ждет по ту сторону стены, готовый всадить нож, как только он просунет голову в щель. С минуту он обдумывал, не вернуться ли вниз за найденной жестянкой. Иссушающая пыль – токсин, разжижающий плоть. Струйка ее дыма в отверстие, и легкое облачко очистит комнату от любой засады. Однако эта пыль – ужасный способ скончаться, и без правильной защиты обращаться с ней трудно. Жестянка осталась лежать внизу. Но, конечно, кто бы ни сидел на чердаке, он об этом не знал. – Эй, – крикнул Теревант. – У меня иссушающая мертвопыль, – соврал он. – Выходи добром, или я припорошу твой чердак. Ему ответил женский голос: – Вали нахер, козел, нет у тебя ни хрена. – Есть. Один взмах кадилом, и твои легкие станут повидлом. Страшно так умирать. – Нет ее у тебя. – В голосе звенела абсолютная уверенность. – Так что катись. Судя по звуку, она рядом. Сразу за перегородкой. Он подступил вплотную, прижался к стенке, чтобы не было видно через дыру, пробуя сообразить, где она… …и нож пробивает перегородку, пронзает ветхую обшивку и режет его плащ, его мундир, его кожу. Порез неглубок, но все равно больно. Из отверстия выскальзывает женщина, проносится мимо и, огибая на бегу, засвечивает локтем ему по горлу. Теревант бросается в погоню, глотая воздух. Женщина уже этажом ниже. Спрыгивает с изяществом богини. Изяществом святой. Святой Карательницы. «Лемюэль был прав», – думает он, пока соскакивает со ступеней на площадку. Она поджидает его в дверях оружейной. Мелкая и гибкая, одетая в кожанку поверх темного платья. Ее бедовые черты странно знакомы; на лице рябят точки шрамов. На плече сумка, полная бумаг – очевидно, стыренных с чердака. В руках жестяная емкость. – Иссушающая пыль у меня, – говорит она. – Свали по-доброму, а то припорошу площадку. – Она потерла пальцем о спусковой клапан. Теревант сдержал улыбку – она не знает, как этим оружием пользоваться. Сперва надо отжать предохранитель, а потом давить на клапан. – Ладно, ладно! Послушай. – Он положил меч. Нагибаясь, он чувствовал, как липнет к коже китель – ножевая рана кровоточила. – Давай поговорим, и все. – По крайней мере, пока сюда не поднимутся Йорас и зомби. – Меня зовут Теревант Эревешич. Я из Хайта. – Ваще плевать. Уходи. – Один из наших людей… – Я его не убивала. – Тогда почему он привел нас к тебе? – обвиняюще бросил Теревант. Йорас должен подойти в любую секунду. Женщина поглядела в сторону, как будто умела видеть сквозь стены, и не просто, а умела видеть угрозу. – Назад! – зашипела она и нажала на клапан. Ничего не случилось. Теревант бросился вперед, но она оказалась быстрее. Ловко ушла вбок, потом увернулась прочь от двери. Йорас пронесся по лестнице с первого этажа, но она уже взбегала обратно наверх с опережением преследователя. – Сука! Шпат, как эта хрень работает? – Никто не ответил, но она вслушивалась пару секунд, а потом безошибочно нащупала предохранитель. – Есть! – Назад! – заорал Теревант. Йорас кинулся назад, как только на площадке зашипела серая струйка иссушающей мертвопыли. Неусыпные не боялись вдохнуть отдельные пылинки, но насыщенный выхлоп мог загноить кости и уничтожить его. Эдорик Вант – то, что от него осталось – не останавливался. Зомби вбежал в облако пыли и запнулся, когда едкие зернышки осыпали его кожу. Мертвые ткани пожухли, высохли. Основной урон пришелся по вытянутой руке. Там расползлась плоть, закрошились кости, и с зомби осталась лишь рваная культя. Наверно, контейнер с иссушающей мертвопылью просрочен – зомби пережил облако, врезался в подножие лестницы, но не остановился. Женщина швырнула жестянку в окно, прямо сквозь стекло, тут же прыгнула следом, перемахнула подоконник и полезла на крышу дома. Зомби за ней, загробная сила и единая цель компенсировали и перелатанную неуклюжесть, и сухие от пыли конечности. Топот двоих бегущих загрохотал по крыше – от одного мягкий и шустрый, от второго тяжелый и спотыкающийся. – Йорас! Держи Ванта! Йорас бросил взгляд на облако пыли – опасное даже для него, – потом сбежал по ступеням на улицу и погнался за Вантом. Теревант отыскал ванную и тряпку, намочил в воде. Подождал, пока осядет крупная пыль. Прижал тряпицу ко рту и носу, чтобы предохранить легкие, плотно закутался в плащ и рванул через запорошенный участок. В Эскалинде они сбрасывали тонны пыли, прикрывали ей отступление. Наскоро он проверил верхние комнаты. Большинство бумаг пропали, остался лишь явный мусор – старая карта города, схема подземки, которая за медяк продавалась на каждой станции, потрепанная библиотечная книга, с пометками на страницах и погрызенная собакой. Под заголовком: «Духовная и светская архитектура Пепельной Эпохи». Он обошел комнату, выискивая хоть что-нибудь, что могло объяснить, зачем Святая Карательница могла убить Ванта. И зачем вообще Вант поперся сюда, в этот разбойничий притон. Может, прямо тут его и убили. Снаружи прогремел громогласный удар. Он подскочил к окну на лестнице и увидел лишь клубы взметнувшейся пыли. Послышались встревоженные крики. – Сэр? – позвал его снизу Йорас. – Я здесь. – Боюсь, я их упустил, сэр. И на подходе стража – надо уходить, прежде чем нас обнаружат. Теревант собрал бумаги, заложил все в книгу. И за Йорасом вышел из дома. С правой стороны улицы череда многоэтажек оставалась точно такой же, как при их прибытии. Другая сторона, уже Нового города, изменилась: крыши отрастили шпили. Пешеходный мост исчез. Поблескивающий торговый зал лишился окон верхнего яруса. – Она забежала туда, сэр. Перед тем, как окна, э-э, растаяли. – А Вант? Йорас указал на блеклую линию коричневатых отметин на стене – следов, оставленных одноруким зомби, пока оно карабкалось на крышу в отчаянной гонке за таинственной пришелицей. – Ушел, сэр. Нам тоже пора уходить. – Вообще-то, – сказал Теревант, – все могло сложиться получше. Два дня спустя он принимал разнос от Ольтика. Кто-то заметил Ванта, а может быть, Йораса – в общем, Гвердон обвинил Хайт в том, что неусыпные были выпущены на улицы без заверенного пропуска, вразрез договоренностей между двумя городами. Газеты и любители слухов обвиняли Хайт в злоумышлении против Гвердона. Лемюэль предупредил о том, что это обяжет дозор усилить меры безопасности, и до открытия Фестиваля Цветов никак не удастся нелегально переправить меч в город. Ольтику придется подождать. Брат угрожал отослать Тереванта обратно в Хайт. Но вмешался Даэринт, Даэринт успокоил Ольтика. Он отметил, что это дурно бы отразилось на доме Эревешичей, на перспективах Ольтика в Полусотне. – Терпение, – шептал он. – Никто из нас не знает, когда пробьет час нашей службы, поэтому мы должны быть наготове всегда, покуда длятся Дни Империи. Смерть – не освобождение от исполнения долга. На дворе посольства Теревант ежедневно водил строем гарнизон вперед-назад, вперед-назад, пока от выкрикивания команд не срывал глотку и от усталости не переставал понимать, какие из бойцов мертвы, а какие пока что живы. Глава 22 Ну, черт же подери, за ней гонится зомби. Кари перебежала пешеходный мост, и созданье за ней, у нее за плечами. Бездыханное, но дробь мертвых ног все громче с его приближением. Тварина быстра, как сальник. «Чудо бы выручило сейчас как нельзя кстати», – мелькнула мысль. Но она на самом краю Нового города, где на чудо особо надеяться не стоит. Здесь Шпату затруднительно перемещать волшебную кладку. Вообще-то ему все тяжелее управляться с камнем повсюду, но сейчас об этом некогда размышлять. Она кинулась в открытое окно на той стороне улицы, приземлилась на пыльном чердаке и поднажала. Когда чудотворная сила Шпата давала осечку, Кари научилась восполнять недостающее, принимая на себя муки. Это ей не обходилось задарма, она страдала от боли. Такое чувство, будто сама рождает чудо, будто оно забирает ее кровь и кости и обращает их в заклинания и камень. Она испустила болезненный вопль, и чердак резко потемнел от того, что окно сомкнулось и исчезло. Снаружи раздался страшный треск, когда вторая половина этого сляпанного из подручных средств моста обрушилась на улицу. Спустя биение сердца прозвучал тупой удар – это зомби шмякнулся в стену, там, где раньше зияло окно. С шумом и скрежетом он полез взбираться на крышу. – Здорово, – прошептала она. Он ищет, как войти. Заходи в дверь слева. Она видит это оживленное существо, ну, в какой-то степени. Восприятие Шпата здесь искажено и неточно. Вроде того как пытаться поймать отражение в разбитом зеркале – она то теряет созданье из виду, то глядит под множеством углов – и приходится разбираться, где именно оно находится. – Как мне его убить? Нож бесполезен против того, чьи вены обескровлены, а органы не боятся порезов. Иссушающая пыль тоже не подействовала. Может, ей заложить круг и попробовать достать боезапас из дома на Гетис Роу или двигаться к собственной заначке оружия… По-моему, это моя задача, предложил Шпат, и предложил дельно. Тактика проста, они уже применяли ее несколько раз. Против гхирданских головорезов, против бакланьей башки. Кари подводила погоню куда надо, а Шпат обрушивал камни. Шлеп. – Слушай, а здесь ты так сумеешь? – Скоротечное чудо наподобие этого дорого обойдется Шпату. Слишком дорого. Думаю, да. Его голос нарастал и гас в ее голове. С ним приходили воспоминания, принадлежавшие не ей, дыхание его мыслей несло их, как листья по ветру. Тело его отца, скорченное в петле. Взгляд из окна Борова тупика на городской окоем. Падение, каждый раз падение. Это воспоминание означало, что ему больно. Что он слишком перенапрягся. Кари покачала головой и прошептала: