Подъехав к воротам дома священника, Мередит с чувством облегчения слезла с велосипеда. Оказалось, что от подобного рода упражнений сильно болят ноги, — а об онемевшей попе вообще стоит умолчать. Мало того, обнаружилось также, что если сверху еще и капает дождь — как, например, сегодня, — то атлет обязательно промокает до нитки. Если до следующей недели, когда должен будет начаться их речной круиз, эта мокреть не прекратится, то у них есть все шансы на собственной шкуре ощутить, что выражение «вода, вода, всюду вода» — это не просто красивая фраза. Сегодня у нее первый день отпуска. Несколько месяцев назад ее перевели в министерство иностранных дел. Предполагалось, что опыт работы в качестве консула должен был пригодиться ей на новом посту, хотя Мередит и не совсем понимала, как именно. С недавних пор она начала подозревать, что когда-то в прошлом совершила серьезную ошибку. Интересно только, что это была за ошибка. Консульские обязанности она исполняла с ослиным упорством и воловьей неутомимостью. Не допустила ни одного грубого промаха. Никогда не напивалась на официальном приеме до такой степени, чтобы упасть на лестнице или заблевать посольский туалет. Никогда не спала с кем не надо. Никогда не болтала лишнего журналистам. Так что по идее в данных обстоятельствах перевод в администрацию должен был бы ее беспокоить. Но в любом случае не сейчас, когда к чувству удовлетворенности оттого, что она на три недели освобождена от чужих проблем, примешивалась все усиливающаяся озабоченность по поводу возможного неприятного путешествия по каналам. «Шаг в неизведанное!» — криво улыбнувшись, подумала она. Она завела велосипед в ворота и, держась за руль, покатила его к двери. К дому священника ее привела надежда узнать еще что-нибудь о лодочных прогулках, прежде чем сделать этот необратимый шаг — с пристани на борт. Отец Холланд, узнав о том, что они собираются отправиться в плавание по каналам, неожиданно загорелся искренним энтузиазмом. Выяснилось, что когда он был моложе, то принадлежал к тем людям, которые проводили свободное время по колено в грязи, водорослях и мусоре, очищая и расширяя русло каналов. Он собрал немало книг о внутренних водных путях Англии и как-то потратил целое лето на изучение системы рек и каналов Северной Франции и Бельгии. Он рассыпал перед ними вороха карт и схем. Доставал откуда-то пыльные альбомы с фотографиями. Говорил, что если бы мог, то присоединился бы к ним — замечание интересное само по себе. Но чем большую заинтересованность он показывал, тем больше сомнений возникало у Мередит. Но она уже не могла ничего сказать. Слишком поздно. Алан сильно увлекся идеей, судя по тому, с каким интересом он слушал священника и разглядывал карты. Было бы нечестно пойти на попятный, когда он настолько поглощен предстоящим плаванием. Алан заслужил хороший отдых. Мередит задвинула свои опасения в дальний угол. Вдруг ее размышления были прерваны стуком быстрых шагов и свистом тяжелого дыхания за спиной. Она обернулась и увидела отца Холланда собственной персоной. Он едва не бежал по мокрой, вымощенной плиткой дорожке. Вряд ли он так спешил только для того, чтобы догнать Мередит, — видимо, ему срочно нужно было попасть домой. На священнике был бесформенный зеленый плащ. Обширный капюшон наброшен на густые черные волосы отца Холланда, спасая их от непрекращающегося мелкого дождя. Чтобы не замочить сутану, он поддерживал ее своими ручищами на манер викторианской старой девы, открывая массивные кожаные ботинки — его любимую обувь. В целом он напоминал своим видом фальшивую Донну Люсию в какой-нибудь любительской постановке «Тетки Чарлея». Мередит автоматически отметила, что ботинки священника в грязи. Должно быть, он идет с кладбища. Дверь гаража была открыта, его мотоцикл, на котором он ездил в близлежащие городки — они также являлись частью его прихода, — стоял внутри. — А, Мередит! — Пыхтя, он поравнялся с ней и смахнул капюшон с головы. Его волосы и борода были растрепаны сильнее обычного, а спокойствия во взгляде имелось куда меньше обычного. — Что-то случилось? Беспокойство отца Холланда немедленно передалось Мередит. — Да… Я должен позвонить в полицию! — Он обогнал ее, бросив через плечо: — Это не займет много времени. Оставьте велосипед на крыльце и входите. Сварите себе кофе… Он исчез в доме, и захлопнувшаяся дверь оборвала конец фразы. Следуя указаниям отца Холланда, Мередит подняла велосипед на крыльцо и пристегнула его цепью к деревянному столбу — просто на всякий случай. По дороге через холл в кухню, расположенную в дальней части дома, она слышала, как священник разговаривал по телефону. Он неосознанно повышал голос настолько, что почти кричал. Казалось, его о чем-то спрашивали, а он только отвечал. Мередит пропустила начало разговора и поэтому не могла догадаться, о чем идет речь. — Нет, не трогали, я абсолютно в этом уверен! Накрыли. Брезентом. Нет, больше никто не знает. Кто там сейчас находится? Могильщики, братья Лоу. Они знают об этом! Да, хорошо. В кухне был беспорядок, чему Мередит ничуть не удивилась. Отец Холланд держал приходящую домработницу, но она не слишком ревностно относилась к своим обязанностям, а сегодня следы ее труда почему-то отсутствовали напрочь. Перед уходом — она заканчивала примерно в два часа дня — она должна была приготовить обед, но, судя по всему, священнику придется обойтись без дневной трапезы — в том случае, конечно, если он не организует ее сам. В центре стола одиноко стояла жестянка мясного супа «Бакстерз». Мередит решила, что чай будет уместнее, чем кофе. В Англии всякая непредвиденная ситуация требует глотка черного чая. Она включила электрический чайник и достала из буфета щербатый заварочный в виде лебедя. Она уже делала чай на этой кухне. Она знала, что крышка заварочного чайника прилегает неплотно и упадет, если ее не придержать пальцем; что молоко стоит в холодильнике, всегда в бутылке, а не в кувшине; что отец Холланд питает слабость к сухому шоколадному печенью, которое хранится в большой квадратной банке с картинкой, изображающей, как два мальчугана кормят запряженную в повозку лошадь, — в общем, ей были известны все признаки того, что священник живет один. Как и она сама, как Алан, как тысячи других. До нее донесся громкий стук с призвоном — это отец Холланд бросил трубку на рычажок. Священник показался в дверях как раз в тот момент, когда она, закрывая только что наполненный чайник крышкой, обожгла об него запястье. Отдернув руку от горячего металла, она посмотрела на отца Холланда. Его лоб покрывали бусинки влаги, и Мередит почему-то была уверена, что это пот, а не дождевые капли. — Извините за беспорядок… и вообще. — Он сел за стол и положил руки перед собой. Под ногтями у него была грязь — не земля, а что-то вроде серо-зеленого порошка. — Что случилось? — Она налила чай священнику и себе и открыла банку с печеньем. Отец Холланд автоматически потянулся к успокоительному шоколадному печенью, но остановился, посмотрел на свои грязные ногти, поднялся и стал мыть руки под краном. — Лишайник! — сказал он через плечо. — Счищал его с надписи на могильном камне. — Он вернулся на свое место. — Дэнни с Гордоном, могильщики… они выкопали тело. Для Мередит такая новость стала полной неожиданностью. Она молча смотрела на священника, не зная, что ответить. «Похитители трупов», — непроизвольно подумала она и сама испугалась мрачного смысла, заключенного в этой фразе. Не может быть. Такие дела вершатся перед рассветом. И потом, не могли же сами могильщики… — Произошло осквернение могилы? — запинаясь, сказала она. — Или вы имеете в виду — выкопали по ошибке? — По ошибке? Да, можно сказать, что и по ошибке. — Отец Холланд взглянул на наручные часы. — Сейчас приедет полиция. Они зайдут сюда, и я отведу их на кладбище. Дэнни и Гордон охраняют могилу. Надеюсь, никому не придет в голову сейчас прийти на кладбище. Хорошо хоть, что дождь. Нам сейчас меньше всего надо, чтобы кто-нибудь пришел положить цветы на могилу и увидел… об этом мгновенно узнает весь Бамфорд! Хотя это и так в самом скором времени разнесется по всему городу. Несколько мгновений Мередит обдумывала сказанное священником. — Джеймс, вы имеете в виду, что обнаружили незаконное захоронение? — Похоже что так. Он с мрачным видом вгрызся в печенье. На бороду посыпались крошки. — Но как? Ну то есть нельзя же просто прийти на кладбище, выбрать подходящее место и похоронить там свою бабушку! Так ведь? — Так-то оно так, но… Вы-то никому не расскажете? Она кивнула, и он добавил: — Хотя, как я уже говорил, мы глазом не успеем моргнуть, как все уже будут в курсе. Но я совершенно не представляю, как это могло случиться. Это верно, что нельзя просто прийти и… похоронить кого-нибудь. — Должно быть, возникла какая-нибудь путаница в записях. Джеймс, не переживайте вы так! — посоветовала она. Священник не знал, куда деть руки, и хватался за все подряд. Вот он вцепился в жестянку с супом, внимательно посмотрел на изображенного на ней оленя, затем отпихнул в сторону. — А где миссис Гармер? — спросила Мередит. — Отпросилась — у нее сестра больна. Это к лучшему. Хорошо, что ее сегодня здесь нет, а то бы пришлось ее сейчас успокаивать. Над дверью кухни зазвонил старомодный звонок, оставшийся еще с тех времен, когда при доме жили слуги. Мередит и отец Холланд обернулись на звук. Днем священник редко держал дверь закрытой, и посетители обычно входили в холл и возвещали о себе криком. Холодный звон дверного звонка означал, что пришел посторонний. — Это полиция. Я пойду встречу их и провожу до места. Отец Холланд вышел в холл. Через секунду Мередит снова услышала его голос — в нем звучало удивление: — Маргарет? А я думал, это… ну то есть я жду кое-кого другого. Пойдемте в кухню. Мы как раз пьем чай. — У меня Оскар в машине. Ничего, если я приведу его? А то ему становится скучно, и он начинает лаять на прохожих. — Да, конечно, я нисколько не против. Возникла пауза. Затем хлопнула дверца машины, и женский голос приказал: — Оскар, подожди минуту! Ответом ей был низкий басовитый лай. Мередит с ужасом представила себе громадную злобную псину вроде собаки Баскервилей. Она с опаской относилась к большим собакам. Дверца вновь открылась. Отца Холланда и женщину буквально внесло в помещение, словно бы их подталкивала сзади невидимая сила. Появление Оскара предварило клацанье когтей по кафельной плитке и энергичное пыхтение, доносящееся откуда-то чуть выше уровня пола. Увидев, кто это, Мередит успокоилась. Она еще не совсем пришла в себя после новости, сообщенной священником, и не была готова обмениваться любезностями с совершенно незнакомым человеком. Но она сразу узнала Маргарет Холден, с которой встречалась на нескольких полуофициальных общественных приемах. Маргарет была матерью молодого неженатого члена парламента и таким образом являлась заметной фигурой в их избирательном округе. Ей было под шестьдесят. Скорее всего, она никогда не считалась красавицей — для этого у нее были чересчур крупные рот и нос, — но черты ее лица были не лишены примечательности. Благодаря высокому гладкому лбу, густым бровям и пепельным, уложенным идеальной волной волосам можно было сказать, что она «недурна собой». Внимание Мередит привлекла жутковатая брошь в виде лапы хищной птицы, приколотая к ее плащу. — Вы ведь знакомы с Мередит? — спросил отец Холланд. У миссис Холден оказался неожиданно низкий, теплый голос. — Ну конечно. Подождите секундочку, я отпущу Оскара. Она отступила за дверь, наклонилась и тут же выпрямилась, сматывая поводок аккуратными кольцами. Затем протянула руку в официальном приветствии: — Как приятно снова встретиться с вами, Мередит! Это очень хорошо, что я вас увидела. Я собиралась звонить вам сегодня. Мередит встала, чтобы принять протянутую руку, но тут какое-то плотное тело врезалось в ее лодыжки. Мередит покачнулась и упала бы, если бы не облокотилась о стол. — Оскар! — укоризненно воскликнула миссис Холден. Мередит взглянула вниз. У обладателя мощного голоса были длинное туловище и очень короткие ноги, широкая крепкая грудь, длинные, лысеющие на кончиках уши, острый нос и, по обеим сторонам от него, проницательные карие глаза, которые с подозрением разглядывали незнакомого человека. Оскар оказался обыкновенной большой черно-коричневой таксой. — Привет! — приветствовала Оскара Мередит и нагнулась, чтобы погладить его. Оскар отбежал на безопасное расстояние и опять разразился баскервильским лаем. При этом он подпрыгивал на своих коротких ногах и то подбегал к Мередит, то отпрыгивал от нее. — Не обращайте на него внимания! — посоветовала миссис Холден. Мередит опустилась на стул. Оскар метнулся вперед, понюхал ее туфли и, очевидно решив, что она не представляет опасности, потерял к ней интерес. Он кинулся к двери в холл. Его нос был у земли, а хвост вздернут и напружинен, словно автомобильная антенна. — Охотничья собака, — объяснила миссис Холден. — Это у него в крови — искать, идти по следу. На новом месте ему обязательно нужно осмотреться и все обнюхать. Он ничего не трогает и не ломает, но некоторым людям его шныряние все равно не нравится, поэтому я всегда спрашиваю разрешения перед тем, как привести его в дом. — Маргарет, вы же знаете, что мы с Оскаром старые друзья, — сказал отец Холланд. Он стоял у раковины и наполнял водой миску. Затем он поставил миску на пол. — Попьет, когда возвратится со своего осмотра! Со стороны входной двери донесся звук шагов. Затем раздался громкий мужской голос: — Есть кто дома? Снова зазвенел звонок. Оскар ответил низким полнозвучным лаем и бросился на дверь, всем своим видом выражая готовность защитить обитателей дома, — как и положено собаке. — А вот и они, — пробормотал отец Холланд. — Мередит, пожалуйста, угостите Маргарет чаем. Маргарет, прошу меня извинить. Я ненадолго — по крайней мере, я на это надеюсь. Он вышел из кухни. — Оскар, перестань! — послышался его голос. — Наверно, нужно пойти и привести его. Маргарет повернулась было к двери, но тут Оскар вернулся. Священник вел его за ошейник. Оставив собаку в кухне, он недрогнувшей рукой закрыл дверь перед ее носом. Оскару явно не понравилось такое бесцеремонное обращение. Он разрывался между желанием послушать, что происходит в холле, откуда его выставили, и устроить собачий концерт по заявкам.