Мередит сморщила лицо — в основном из-за круассана. Ему полагалось быть слоеным, с хрустящей корочкой, а он оказался мягким, как размякшая на жаре резина. — Странное совпадение, — сказала она. — Черт, он как пачка салфеток! — Получается, Арчибальд знал Джоанну Оутс и Кимберли, — размышлял Алан. — И если уж на то пошло, твоя миссис Этеридж тоже должна была быть с ними знакома. Спроси ее как-нибудь. Этеридж! — Он щелкнул пальцами. Мередит с недоумением посмотрела на него. — Продолжай так щелкать и начинай притопывать ногой. Тренируйся, может, когда-нибудь возьмут в танцоры фламенко, — посоветовала она. — Надо было купить плюшку. — Я вспомнил, где я слышал это имя. Его упоминал Джеймс Холланд, когда приезжал ко мне в отдел. Она поссорилась с ним из-за чего-то и перестала ходить в церковь. — Не понравилось, что симпатичного старого отца Эплтона сменил мотоциклист. А до этого, как она рассказывает, она была активным членом приходского совета. — Мередит запила кошмарный круассан кофе. — Думаешь, там правда кто-то служил Черную мессу? Обернутая черным свеча на алтаре, прямо мурашки по коже бегут. Алан с сомнением покачал головой: — И никаких других признаков? Ни пентаграмм, ни перевернутых распятий? — Он невесело усмехнулся. — К тому же мы уже выяснили, что Кимберли вряд ли подходила на роль девственной жертвы. — Он помолчал, затем продолжил: — Черная материя, свечи, цветы… ничего не напоминает? — Ну, мы ведь только что были на похоронах. Панихида. — Точно. Панихида. Заупокойная месса. Мередит положила локти на пластиковую столешницу. — По Кимберли? Маркби тихо выругался. — Если бы только узнать, что произошло в этой церкви двенадцать лет назад! — Так спроси миссис Этеридж и Дерека Арчибальда. Они оба были членами приходского совета. — Спрошу, завтра. Надеюсь, Дерек Арчибальд окажется не таким ханжой, как его жена. Она из этих: «Спасайтесь, пока не наступил конец времен!» — Раз Дерек был в приходском совете, не исключено, что он ничуть не лучше. — Ну ладно. — Маркби вздохнул. — Поехали дальше. Вот смеху будет, если и Сьюзан Темпест окажется святошей! — С ее-то биографией? — Я не удивлюсь, — сказал он. — Чем больше у таких особ грешков, тем набожней они на вид. — Циник! — обвинила его Мередит. — Нет. Просто коп, — ответил он. Они добрались до Уэльса. По обеим сторонам дороги, отделенные от нее каменными стенами, паслись овцы. Они съехали с шоссе, дорога начала виться и нырять в рощицы. Слева звенел по камням мелкий ручей, вдалеке справа поднимались лысые горы. Все это, вместе с древними полуразрушенными стенами вокруг пастбищ, напоминало о том, насколько стара эта дикая земля. И Мередит, и Алан затихли. Алан, скорее всего, обдумывал предстоящий разговор. Мередит просто расслабилась. К тому времени как дорога вывела их на побережье, выглянуло солнце. Но ветер никак не мог успокоиться. В Рос-он-Си набережную яростно атаковал океан. Волны бились о волнолом и швырялись песком и галькой. На набережной и пляже не было ни души — только солнечный свет заливал их сплошь. Отдыхающие прятались по гостиницам, кафе или просто уехали, чтобы провести день в другом месте. В противоположность голому свистящему берегу дом Сьюзан Темпест казался оазисом спокойствия. Это было приземистое белое одноэтажное здание, отделенное от дороги большим ухоженным палисадником, с застекленным крыльцом — от непогоды. Там, недосягаемые для холода, дождя и ветра, висели корзины с лобелией. По сторонам двери стояли горшки с геранью, что придавало дому уютный и исключительно респектабельный вид. Маркби остановился. — Я буду занят примерно час. Если хочешь, съезди прогуляйся, оглядись. Вдруг наткнешься на приличный ресторан. Он прошел по дорожке, открыл стеклянную дверь, ведущую на крыльцо, и позвонил в звонок. Мередит собралась было ехать, но любопытство возобладало, и она решила подождать, пока Маркби откроют. Дверь отворилась. Мередит успела разглядеть женщину, довольно полную, обыкновенную. Маркби исчез за дверью. Раздался звук мотоцикла. Удивившись, что кто-то не побоялся в такую погоду выехать на мотоцикле, Мередит взглянула в зеркало заднего обзора. Мотоциклист в коже и шлеме с темным стеклом, за которым не было видно лица, остановился, слез со своего скакуна и, после некоторого колебания, направился к Мередит. Он снял шлем и наклонился к боковому окну, оказавшись юнцом лет девятнадцати, с длинными темно-русыми волосами и склонностью к прыщам. Мередит опустила окно, они изучающе посмотрели друг на друга. — Не хочу показаться навязчивым, но могу я спросить, почему вы встали около нашего дома? — спросил юнец. — Мистер Темпест? — Я Глин Темпест. Мистер Темпест был моим отцом. Он умер. Вы ведь не из полиции, верно? Вы же не этот супер… как его, который должен сегодня приехать к маме? — Да. То есть я не из полиции. Но суперинтендент Маркби только что вошел в дом. Парень облизал губы. Ветер трепал его длинные волосы. — Я приехал, чтобы поддержать маму, — сказал он. — Ей и так досталось. Отец погиб несколько лет назад, а теперь еще и это. Она ни в чем не виновата. Это все было давным-давно. — Суперинтендент Маркби очень тактичный человек. — Тогда ему лучше включить свою тактичность на полную катушку! — резко сказал Глин. — Уж я об этом позабочусь! — Со шлемом под мышкой он прошел по дорожке и открыл ключом дверь. Мередит подумала, не остаться ли возле дома на тот случай, если Алану понадобится помощь, но решила, что он сумеет справиться с Глином Темпестом, который, несмотря на свой гонор, был всего лишь щуплым юнцом. — Мама ничем не может вам помочь! Не понимаю, зачем вам понадобилось беспокоить ее! Маркби бросил на Глина раздраженный взгляд. Он проделал такой путь не для того, чтобы беседовать с прыщавым сопляком в мотоциклетном наряде. — Ничего страшного, Глин, — примирительно сказала миссис Темпест. — Пойди сделай нам с суперинтендентом Маркби по чашечке кофе. Глин метнул в Маркби уничтожающий взгляд, но встал и вышел. Из кухни послышался звон чашек. — Он чувствует, что должен заботиться обо мне после смерти Джека. Миссис Темпест натянуто улыбнулась. — Я приехал сюда не для того, чтобы вас расстраивать, — сказал Маркби. — Мне всего лишь нужна информация. Я собираю на Кимберли… досье, если хотите. Нам необходимо знать, где она была, что делала, с кем виделась в последние дни жизни. С кем говорила. Писала ли кому-нибудь или звонила. Может быть, кто-нибудь писал или звонил ей. Мы ищем человека, у которого есть для нас какие-либо сведения. Мы ищем людей, которые могли бы сказать нам имя этого человека. Мы должны узнать Кимберли как можно лучше. Выяснилось, что это непросто. — Вам бы поговорить с мамой, если бы она была жива. — Миссис Темпест отвернулась и посмотрела в окно, на бесконечное море. — Она вырастила ее. Я ничего не знаю о ней. Я не видела ее с тех пор, как ей исполнился год. Наверно, вы считаете меня плохой матерью. — Я не могу делать подобные выводы, поскольку это не входит в мои обязанности, — мягко сказал Маркби. Она оторвала взгляд от моря и посмотрела ему в глаза: — Я не собиралась ее бросать. Приехав в Уэльс, я думала, что меня ждет новая жизнь. Что у нас с ней будет новый дом. Что я заберу Кимберли к себе, как только устроюсь как следует. Я не забывала ее, посылала открытки и подарки. Но мне было очень мало лет. Я и представить не могла, что мне будет так трудно на новом месте. Я знала, что с Ким все хорошо. Знала, что мама присмотрит за ней. Я начала понимать, что одна я не смогла бы заботиться о ребенке и полноценно работать. А тогда прощай мечта о нормальном доме. И я все откладывала и откладывала поездку за ней. Дверь распахнулась, вошел Глин с подносом. На подносе стояли три кружки с кофе и ложечками. Он неуклюжим движением поставил поднос на столик. — Надо было взять хорошие чашки, — сказала его мать. — Что подумает наш гость? — Ничего он не подумает! — отрезал Глин. — Это правда, — подтвердил Маркби. — Я люблю пить кофе из кружки. — Он отпил кофе. Глин уселся на стул и, враждебно поглядывая из своего угла, принялся шумно размешивать сахар в кофе. — А потом я познакомилась с Джеком, — продолжала его мать. — У него была хорошая работа, и я понимала, что если я выйду за него замуж, то мы сможем взять кредит и купить дом. Но я не поэтому пошла за него. Он был красивый мужчина… — Ее взгляд переместился к фотографии на длинном столике около стены. — Он был хорошим мужем и хорошим отцом для Глина и Джулии. Но у него был жесткий характер, если вы понимаете, о чем я. Он считал, что мужчина должен быть хозяином в своем доме. Он не любил, когда с ним спорили, и у него были очень определенные понятия о том, что хорошо и что плохо. Человеку с таким характером я не могла признаться в том, что… что у меня есть ребенок. И я не сказала. Мы поженились. Я стала бояться, что мама найдет меня и я вдруг увижу ее на пороге с Ким на руках. Так что я постепенно перестала писать. Я никогда не подписывала обратный адрес, но все равно боялась, что она как-то сможет отследить открытку. Долгие годы меня не отпускал этот страх. Однажды, спустя много лет, ко мне пришли полицейские и сказали, что Ким убежала. Они спросили, не видела ли я ее. Все открылось. Джек был в ярости. Но у нас к этому времени уже были свои дети, и потихоньку все уладилось. Признаюсь, я очень боялась, что она приедет в Уэльс, узнает, где я живу. Под конец Джек сказал мне: «Ладно, забыли. Больше не будем об этом говорить». Но если бы она появилась, во плоти, не знаю, что бы Джек сделал. — Миссис Темпест посмотрела на сына. — Прости, Глин, но ты ведь помнишь, каким неистовым был твой отец. Ветер бился в окно, даже через стекло волнуя легкие тюлевые занавески. Маркби представил, как Кимберли перебирает старые открытки — на день рождения и Рождество, — старясь узнать, где живет ее мать. Но не ему об этом судить. Да и невозможно уже разобраться, что было правильно, а что нет. Сьюзан великолепно оправдалась перед самой собой. Она убедила себя, что все происходило именно так, как она рассказала Маркби. Она вычеркнула из памяти те эпизоды своей бурной молодости, которые не соответствовали ее теперешней жизни. Интересно все же, что она рассказала Джеку, оказавшись припертой к стенке. Как она оправдала неприемлемое для него добрачное зачатие? Да что уж там. Миссис Темпест — мастерица замазывать черные пятна. Навряд ли она призналась, что была девицей легкого поведения, какой ее запомнили миссис Арчибальд и Дэйзи Меррил. Маркби почувствовал прилив раздражения — потому что во всем этом было не просто обыкновенное и поверхностное лицемерие. На этой комнате, да и на всем доме лежала печать старомодной высокомерной добропорядочности. Ни пылинки, ни пятнышка. Изъяны жилища были устранены с той же тщательностью, с какой Сьюзан расправилась с изъянами собственной биографии. Маркби взглянул на большую фотографию покойного Джека. Темно-русые волосы, тяжелый лоб, узкий подбородок. Мужчины с такой внешностью имеют успех у женщин. Глин был не похож на него. Возможно, из-за этого он и гонял по округе на мотоцикле, выряженный Дартом Вейдером, — отыгрывался за недостаток физической привлекательности. Затянутый в кожу, он смотрелся неуместно в этой опрятной комнате. Маркби подумал о его сестре. Миссис Темпест упомянула ее имя: Джулия. Маркби знал, что она работала медсестрой. Он спросил: — Вы хоть раз позвонили своей матери? Она грустно покачала головой: — Нет, я боялась. Я понимаю, как это выглядит со стороны. — Мама не виновата! — громко сказал Глин.