— Значит, ничего похожего на наше оранжевое волокно вы прежде не видели? — спросил Марино. — Как раз к этому я и подхожу. — Хэнуэлл замялся. — В прошлом году нам попалась нить во всех отношениях идентичная данной, оранжевой, — подхватил Уэсли. — Исследовал ее тоже Рой. Нить обнаружили в «Боинге-747», который пытались захватить в аэропорту Афин. Вы, наверное, помните тот случай. Молчание. Даже Марино не нашелся что сказать. Уэсли вздохнул, и я поняла, что дальше последует главное: то, ради чего он нас и пригласил. — Угонщики убили двух находившихся на борту американских солдат и сбросили их тела на взлетную полосу. Первым — Чета Рамси, двадцатичетырехлетнего морского пехотинца. Оранжевую нитку нашли в крови на левом ухе. — Что-нибудь из интерьера самолета? — спросила я. — Похоже, что нет, — ответил Хэнуэлл. — Мы сравнивали ее с чем только можно: с напольным покрытием, обивкой сидений, одеялами. Ни одного совпадения. Вообще ничего похожего. Либо Рамси подцепил волокно где-то в другом месте — а такой вариант представляется маловероятным, поскольку нить прилипла к крови, — либо имел место пассивный перенос от одного из террористов. Есть и третий вариант: волокно попало на него от кого-то из находившихся на борту пассажиров, но в таком случае тот человек должен был физически контактировать с Рамси после ранения. Из показаний свидетелей явствует, что никто из них к нему не приближался. Сразу же после захвата Рамси увели в переднюю часть салона, подальше от заложников, избили, застрелили, завернули тело в одеяло и выбросили на летное поле. Одеяло, кстати, было светло-коричневое. Первым подал голос Марино. Судя по тону, новость окончательно испортила ему настроение. — Может, объясните, какое, черт возьми, отношение имеет захват самолета в Греции к убийству двух писателей в Вирджинии? — Оранжевое волокно связывает по меньшей мере два случая, — ответил Хэнуэлл. — Захват лайнера и смерть Берилл Мэдисон. При этом, лейтенант, я вовсе не имею в виду, что эти два преступления действительно как-то связаны. Но оранжевая нить настолько необычна, настолько уникальна, что мы волей-неволей вынуждены допустить возможность наличия некоего общего фактора у происшествия в Афинах и ричмондской трагедии. Возможность? Хэнуэлл, конечно, осторожничал. Оба случая определенно что-то связывало. Человек, место, орудие. Одно из трех. В памяти медленно всплывали подробности афинского дела. — Террористов так и не допросили. Двое погибли. Еще двое ухитрились скрыться, и, если я правильно помню, их так и не поймали. Уэсли кивнул. — А есть ли основания утверждать, что они действительно были террористами? — спросила я. — Обнаружить их связь с какой-либо из известных групп нам не удалось, — ответил он после паузы. — Предположение базируется на сделанном ими антиамериканском заявлении. Самолет был американский. Треть пассажиров — граждане США. — Как были одеты угонщики? — В гражданскую одежду. Слаксы, рубашки — ничего необычного. — И никаких оранжевых волокон на телах двух убитых угонщиков не нашли? — Мы не знаем, — вступил в разговор Хэнуэлл. — Расстреляли их на бетонной площадке у ангара, а мы действовали недостаточно расторопно. Востребовать тела и перевезти их в Штаты вместе с убитыми солдатами не успели. Греческие власти прислали нам только отчет по оранжевому волокну. Исследовать одежду убитых или изучить обнаруженные улики возможности не было. Скорее всего, многое просто безвозвратно пропало. Но даже если бы на теле убитого угонщика и нашлись еще волокна, установить их происхождение мы, вероятно, все равно бы не смогли. — Послушайте-ка, что это вы такое говорите? — возмутился Марино. — Что же получается? Что мы имеем сбежавшего угонщика, террориста, который убивает теперь в Вирджинии? — К сожалению, Пит, такой вариант полностью исключать нельзя. При всей его кажущейся невероятности. — Итак, принадлежность четверки угонщиков к какой-либо известной террористической группе не установлена, — заговорила я, вытягивая из памяти новые детали. — Цели их неизвестны, личности тоже. Мы лишь знаем, что двое были ливанцами, а еще двое, те, что сбежали, предположительно греками. Помнится, тогда писали, что истинной целью террористов мог быть американский посол, намеревавшийся лететь тем же рейсом со своей семьей. — Верно, — подтвердил Уэсли. — После того как американское посольство в Париже несколькими днями ранее подверглось обстрелу, посол — он, кстати, находился в отпуске — изменил планы, хотя официально об этом и не сообщалось. Глядя куда-то мимо меня, Уэсли задумчиво постукивал ручкой о палец. — Мы не исключаем и еще один вариант. Угонщики были профессионалами, нанятыми кем-то специально для захвата или убийства посла. — Ладно-ладно, — нетерпеливо перебил его Марино. — Никто не исключает и того, что Берилл Мэдисон и Кэри Харпер убил сработавший под психопата наемный киллер. — Полагаю, нам нужно прежде всего попытаться установить происхождение оранжевого волокна. — Я помолчала и все же решилась: — И может быть, стоит присмотреться к Спарачино, проверить, не был ли он как-то связан с послом. Уэсли промолчал. Марино опустил голову и, вытащив перочинный ножичек, занялся ногтем большого пальца. Хэнуэлл огляделся и, обнаружив, что вопросов к нему, похоже, ни у кого больше нет, извинился и вышел из комнаты. Марино закурил. — Если хотите знать мое мнение, — сказал он, выдувая струю дыма, — все это становится похожим на игру в прятки в темноте. Одно с другим не складывается. Объясните мне, кому придет в голову нанимать террориста-чужака, чтобы пришить дамочку-сочинительницу и бывшего романиста, за десять лет не написавшего ни одной строчки. — Не знаю. Все зависит от того, какие у кого связи. Да что говорить, Пит, много от чего зависит. Ты и сам знаешь. Что нам остается? Только работать с теми уликами, которые у нас есть. Ничем другим мы не располагаем. Кстати, о том, что есть. Джеб Прайс. — Его отпустили, — брякнул Марино. Я подумала, что ослышалась. — Когда? — спросил Уэсли. — Вчера. Отпустили под залог. В пятьдесят штук. — Может, объяснишь, как это у него получилось? — Больше всего меня возмутило, что Марино ничего не сказал мне об этом раньше. — Объясню, док. Тайны тут нет. Освободиться под залог можно тремя способами: во-первых, под собственную гарантию; во-вторых, под залог денежных средств или собственности; в-третьих, с помощью поручителя, который назначает гонорар в десять процентов суммы залога и требует определенных гарантий того, что не останется с пустыми руками, если обвиняемому вздумается покинуть город. Джеб Прайс, как сообщил Марино, выбрал последний вариант. — Мне нужно знать, как это ему удалось, — повторила я и, закурив, пододвинула поближе банку из-под колы. — Я знаю один верный ход. Прайс позвонил своему адвокату, тот открыл в банке счет условного депонирования и переслал расчетную книжку Лаки. — Лаки? — Ты не знаешь Лаки? «Гарантийная компания Лаки». На Семнадцатой улице. Расположена удобно, всего в квартале от городской тюрьмы. Для задержанных контора Чарли Лаки что-то вроде ломбарда. Мы с Чарли давно знакомы, иногда перекидываемся парой слов. Может подсказать, дать наводку, а может и затянуть рот на веревочку. В данном случае так и получилось. Как я ни старался, как ни прижимал, Лаки не поддался и имя адвоката не назвал. Но мне почему-то кажется, что он не местный. — Ясно одно: связи у Прайса хорошие, — вздохнула я. — Точно, — хмуро согласился Уэсли. — И он так ничего и не сказал? — Воспользовался правом хранить молчание, — пожал плечами Марино. — А как насчет его арсенала? — спросил Уэсли, записывая что-то на листок. — Проверил парня через БАТО?[15] — Все зарегистрировано на его имя. Имеет разрешение на ношение скрытого оружия. Выдано шесть лет назад каким-то старикашкой-судьей в Северной Вирджинии. Судья давно вышел в отставку и переселился на юг. Согласно представленной информации, Прайс не женат, в момент получения лицензии работал в Вашингтоне на валютной бирже Финкльштейна. И знаете что? Этого Финкльштейна как волной смыло. — Что слышно из УАТ?[16] — Ничего особенного. На него зарегистрирован «БМВ». Адрес указан вашингтонский, квартира неподалеку от Дюпон-Серкл, но наш клиент, похоже, съехал оттуда прошлой зимой. В бюро проката числится лицом свободной профессии. Работу мы продолжаем. Послали запрос в налоговую службу, хотим получить декларацию за последние пять лет. — Как, по-твоему, он не может быть частным сыщиком? — спросила я. — Только не в округе Колумбия. Уэсли поднял голову: — Кей, его кто-то нанял. Для чего, мы не знаем. Ясно, что задание свое Прайс провалил. Тот, кто стоит за ним, скорее всего, повторит попытку. Я не хочу, чтобы ты наткнулась на следующего. — И что я должна сказать? Что тоже этого не хочу? — Я имею в виду, — тоном строгого родителя продолжал Уэсли, — что тебе нужно стараться избегать потенциально опасных ситуаций. Например, не оставаться в офисе после окончания рабочего дня, когда в здании уже никого нет. И не только по выходным. Ты работаешь до шести, а то и до семи вечера. В это время все уже дома. На стоянку ты идешь одна. Это опасно. Может быть, стоит уходить в пять? — Постараюсь об этом не забыть. — А уж если задерживаешься, позвони охраннику и попроси проводить до машины, — упрямо наставлял Уэсли. — Черт возьми, в крайнем случае позвони мне, — предложил свои услуги Марино. — Сбрось на пейджер. А если меня нет, скажи диспетчеру, чтобы прислали машину. «Отлично, — подумала я. — Доверься Марино и, может быть, если повезет, к полуночи попадешь домой». — Просто не забывай об осторожности. — Уэсли не спускал с меня глаз. — В конце концов, дело-то серьезное. Убиты два человека. Убийца на свободе. И выбор жертв, и мотивация достаточно необычны, так что возможно все. По пути домой я повторяла его слова. Если возможно все, то нет ничего невозможного. Один плюс один будет… Сколько? Два? Или, может, три? Смерть Стерлинг Харпер не вписывалась в уравнение с Берилл Мэдисон и ее братом. А если?.. — Ты сказал, что в ночь убийства Берилл Стерлинг Харпер не было в городе. Что-нибудь об этом узнал? — спросила я Марино. — Ничего. — Как, по-твоему, если она куда-то уезжала, то кто сидел за рулем? Сама? — Нет. Машина у Харперов только одна, белый «роллс», и в ночь убийства Берилл на ней ездил Харпер.