Он расстегнул пиджак. — Давай сначала сделаем заказ, а уже потом поговорим. И так было всегда. Марк заводил меня, но лишь только для того, чтобы потом обречь на ожидание. Может быть, таким образом проявлялось его адвокатское начало. Раньше это сводило меня с ума. Теперь, как выяснилось, тоже. — Мне рекомендовали бифштексы, — сказал он, просмотрев меню. — Их я, пожалуй, и возьму. И еще салат со шпинатом. Никаких экспериментов. Кстати, стейки здесь, как говорят, лучшие в городе. — Ты ни разу не был в «Галлаксере»? — удивилась я. — Я — нет. Спарачино бывал. — И он порекомендовал тебе этот ресторан? Надо полагать, и отель тоже? — спросила я, понукаемая проснувшейся паранойей. — Разумеется, — ответил Марк, углубляясь в перечень вин. — Так у нас заведено. Клиенты прилетают в Нью-Йорк и останавливаются в «Омни», потому что фирме так удобнее. — Обедают ваши клиенты тоже здесь? — Спарачино бывал здесь не раз, обычно он ужинает здесь после театра. Поэтому и знает, куда пойти. — Что еще знает Спарачино? Ты сообщил ему, что встречаешься со мной? Марк посмотрел мне в глаза: — Нет. — Нет? И как же такое возможно, если размещает меня твоя фирма, а развлечения, отель и ресторан рекомендованы Спарачино? — Отель, Кей, он рекомендовал не фирме, а мне. Надо же было где-то остановиться. Где-то поесть. Сегодня вечером Спарачино пригласил меня и еще пару адвокатов сходить развлечься. Я отказался, объяснил, что должен еще поработать, а потом перекушу где-нибудь поблизости. Спросил, что он порекомендует. И так далее. Теперь я кое-что начала понимать, хотя, как это воспринимать, еще не решила. Получается, что «Орндорфф и Бергер» вовсе не оплачивает мое пребывание в Нью-Йорке. Выходит, за все платит Марк. И его фирме ничего об этом не известно. Вернулся официант, и Марк сделал заказ. Я быстро теряла аппетит. — Прилетел вчера вечером. Спарачино нашел меня в Чикаго утром и сказал, что нам нужно срочно встретиться. Как ты уже поняла, речь шла о Берилл Мэдисон. — Он вздохнул и опустил глаза. — И что дальше? — Мне и без того было уже не по себе, а разъяснения Марка лишь усугубляли мое беспокойство. Его вздох не предвещал ничего хорошего. — Спарачино знает о моей… ну, о нас с тобой. Знает, что когда-то мы были… — Он умолк, нарвавшись на мой взгляд. — Кей… — Ах ты, дрянь! — Я отодвинула стул и бросила на стол салфетку. — Кей! Марк схватил меня за локоть, заставив опуститься на стул. Я отбросила его руку, но все же села, стараясь удерживать рвущуюся наружу злость. Много лет назад в одном ресторане в Джорджтауне я сорвала с запястья подаренный Марком тяжелый золотой браслет и швырнула в его тарелку с супом-пюре из моллюсков. Глупый поступок, но это был один из редких в моей жизни моментов, когда я полностью утратила самообладание и устроила настоящую сцену. — Послушай, — продолжал он, понизив голос, — я тебя ни за что не виню. Думай что хочешь, но это не так. И нашим прошлым я не пользуюсь. Выслушай меня, пожалуйста. Все очень сложно и запутанно. Есть вещи, о которых ты и представления не имеешь. Клянусь, я в первую очередь заботился о твоих интересах. Никто не знает, что я с тобой сейчас разговариваю. Если о нашей встрече проведают Спарачино или Бергер, меня распнут на первом попавшемся дереве. Я промолчала, потому что была слишком расстроена и не могла соображать здраво. Марк подался ко мне через стол. — Подумай для начала вот о чем. Бергер гоняется за Спарачино, а Спарачино в данный момент нужна ты. — Что? Спарачино нужна я? — вырвалось у меня помимо моей воли. — Да мы ни разу с ним не встречались. Зачем я ему понадобилась? — Все из-за Берилл, — повторил он. — Дело в том, что Спарачино с самого начала был ее адвокатом. В нашу фирму он вошел только после открытия нью-йоркского отделения. До этого у него был частный бизнес. А нам требовался опытный юрист, хорошо знакомый со сферой индустрии развлечений. Спарачино прожил в Нью-Йорке более тридцати лет. У него здесь связи. У него клиенты. Все это он передал нам. Помнишь, я рассказывал, как познакомился с Берилл на ланче в «Алгонкине»? Я кивнула — бушевавшее во мне пламя понемногу угасало. — Так вот, Кей, я оказался там не случайно. Меня подослал Бергер. — Зачем? Марк оглянулся. — Потому что Бергер был очень обеспокоен. Фирма только-только появилась в городе, а ты прекрасно понимаешь, как трудно закрепиться в Нью-Йорке, привлечь солидных клиентов, заработать хорошую репутацию. Меньше всего нам хотелось, чтобы какой-нибудь ловкач вроде Спарачино опорочил наше имя, провалил дело и загубил перспективы. Он замолчал — появившийся официант поставил салаты и церемонно открыл бутылку совиньона. Марк сделал обязательный глоток, после чего бокалы были наполнены, и нас снова оставили в покое. — Принимая Спарачино, старик Бергер уже знал, что это за человек — парень любит играть по своим правилам, без оглядки, рискованно и напористо. Кто-то скажет: что ж, такой у него стиль. Есть адвокаты консервативные, есть и такие, кому нравится устраивать шоу. Проблема в том, что лишь несколько месяцев назад Бергер и кое-кто еще начали понимать, насколько далеко готов зайти Спарачино. Помнишь дело Кристи Риггз? В памяти что-то шевельнулось. — Актриса, вышедшая замуж за футболиста? Марк кивнул. — Спарачино разыграл все от начала до конца. Кристи, малоизвестная модель, подрабатывала, снимаясь в рекламных роликах для телевидения. В то время, а это было два года назад, Леон Джонс не сходил с обложек журналов. Парочка познакомилась на какой-то вечеринке, и один фотограф щелкнул их в тот момент, когда они усаживались в «мазератти» Джонса. Следующая сцена — Кристи Риггз сидит в приемной «Орндорфф и Бергер» и дожидается Спарачино. — Хочешь сказать, за всем случившимся стоял Спарачино? — удивилась я. Кристи Риггз и Леон Джонс поженились год назад и развелись шесть месяцев спустя. Их бурные отношения и скандальный развод широко освещались телевизионщиками, вечер за вечером привлекая к экранам миллионы зрителей. — Да. — Марк пригубил вино. — Объясни. — Спарачино делает ставку на Кристи. Шикарная женщина — умная, ловкая и амбициозная. Но самое главное ее достоинство — она встречается с Джонсом. Спарачино разрабатывает план игры. Она жаждет прославиться. Она хочет разбогатеть. Все, что от нее требуется, — это заманить Джонса в свои сети, а потом начать жаловаться репортерам, как ужасно ей с ним живется, какое он чудовище и все такое. Она обвиняет его в пьянстве и рукоприкладстве, утверждает, что Джонс психопат, что он балуется кокаином и колотит в щепки мебель. Следующая сцена — супруги разбегаются, и Кристи подписывает контракт на миллион долларов с известным издательством. — Я уже начинаю сочувствовать бедняге Джонсу. — Самое скверное, что он, похоже, действительно ее любил и совершенно не представлял, что его подставили. Парень сошел с рельсов и в конце концов оказался в клинике Бетти Форд. Он совершенно исчез с горизонта, никто о нем с тех пор и не слышал. Один из лучших квотербеков за всю историю американского футбола унижен, раздавлен, уничтожен, а благодарить за это следует не только Кристи Риггз, но и Спарачино. Шельмование, раздувание скандалов, сенсационность любой ценой — такое не в нашем стиле. «Орндорфф и Бергер» — почтенная, уважаемая фирма. Когда Бергер унюхал, чем занимается новый адвокат, старику это пришлось не по вкусу. — Почему же тогда фирма просто не избавится от Спарачино? — спросила я, принимаясь за салат. — Потому что доказательств у нас на данном этапе нет. А Спарачино знает все ходы-выходы и умеет где надо, как говорится, без мыла пролезть. В Нью-Йорке к нему не подобраться, здесь он неприступен. Связаться с ним — то же самое, что схватить змею. И держать опасно, и выпустить рискованно. А делишкам его нет конца. — Марк уже злился по-настоящему. — Стоит только присмотреться внимательнее и разобрать несколько случаев, где он разыгрывал целые спектакли, так остается только удивляться: как такое сходило человеку с рук? — И какие же это были случаи? Можешь привести пример? — проклиная себя за любопытство, спросила я. — Их множество. Один ловкач решает опубликовать неавторизованные биографии Элвиса, Джона Леннона и Синатры. Родственники умерших и живая знаменитость подают на автора в суд, чем сразу же привлекают внимание репортеров. Тему обсуждают в ток-шоу, ей посвящает статью журнал «Пипл». Так или иначе, книга все-таки выходит и благодаря бесплатной рекламе пользуется бешеной популярностью — люди считают, что дыма без огня не бывает и скандал — верный спутник пикантности. Метод Спарачино, как мы полагаем, состоит в том, чтобы представить автора на начальном этапе, а потом уйти за кулисы и втайне предложить «жертве» или «жертвам» деньги, чтобы поднять шумиху. — Не знаешь, чему и верить. — Вообще-то я уже мало чему верила. Принесли бифштексы. — Но Берилл-то Мэдисон как попала к нему на крючок? — спросила я, когда официант удалился. — Через Кэри Харпера. Такой вот любопытный поворот. На протяжении нескольких лет Спарачино представлял его интересы. Когда Берилл только появилась, Харпер порекомендовал девушке своего адвоката. Спарачино вел ее дела с самого начала, причем выступал сразу в нескольких ролях: агента, адвоката и покровителя. Думаю, мисс Мэдисон питала слабость к влиятельным пожилым мужчинам и легко попадала в зависимость от них. И все шло хорошо, пока она не решила написать ту самую автобиографию. Полагаю, что на первых порах Спарачино ее поддерживал. Может быть, даже сам подал эту идею. В любом случае после своего Великого Американского Романа Харпер не публиковал ничего значительного. Он стал историей и если и представлял для Спарачино какой-то интерес, то лишь в качестве потенциального объекта эксплуатации. Слова Марка заставили меня задуматься. — Возможно ли, что Спарачино вел игру с обоими? Другими словами, Берилл решает нарушить молчание и одновременно разорвать контракт с Харпером — и тут Спарачино начинает подыгрывать обеим сторонам. Уходит за кулисы и подталкивает Харпера к конфронтации. Марк долил вина в бокалы. — Допускаю, что так оно и было. Спарачино натравливал одного на другого, а Харпер и Берилл ни о чем не догадывались. Как я уже сказал, такое вполне в его духе. Некоторое время мы молча жевали бифштексы. «Галлаксер» в полной мере соответствовал своей репутации: мясо можно было резать вилкой. Наконец Марк поднял голову. — Знаешь, что самое ужасное? В тот день, когда мы встретились в «Алгонкине» и Берилл упомянула, что ей угрожают, я, уже неплохо зная Спарачино… — Он замялся и отвел глаза. — Сказать по правде… — Ты ей не поверил, — закончила я за него. — Нет, — признался он. — Не поверил. Откровенно говоря, подумал, что готовится очередной рекламный трюк, цель которого — обеспечить хорошую продажу будущей книги. И разумеется, заподозрил, что за спиной мисс Мэдисон стоит Спарачино. А телефонные угрозы лишь дополнение к сражению с Харпером из-за контракта. Вот почему я не придал тогда значения тому, что она говорила. И как выясняется, ошибся. — Так далеко Спарачино бы не пошел, — с полувопросительной интонацией заметила я. — Ты же не хочешь сказать… — Вообще-то я допускаю, что он мог раззадорить Харпера настолько, что тот разозлился, заявился к ней и — кто знает? — не сдержался. Или же Харпер сам нанял кого-то для грязной работы. — Если так, — тихо сказала я, — то ему определенно есть что скрывать о том времени, когда Берилл жила в его доме. — Возможно, — отозвался Марк, возвращаясь к бифштексу. — И даже если скрывать особенно нечего, Харпер знает Спарачино, знает его методы. Правда или выдумка — не важно. Когда Спарачино нужен скандал, он его устраивает. А потом никто и не вспомнит, чем дело кончилось, — в памяти останутся только обвинения. — И теперь ему нужна я? Не понимаю. Зачем? Как я во все это вписываюсь?