День седьмой, особняк Витя шарахнул кулаками о стол. В таком бешенстве Алику еще не приходилось его видеть. – Ты ничего не знаешь! – проорал он Диего. – Майя не Жабер, твое сравнение – недостоенное оскорбляние! Все, включая Алика, ошеломленно замерли – кроме Корделии. Глаза ее горели. – Громковато, но очень по-мужски. Вот только в сражениях друг с другом нет никакого смысла, – бросив отрешенный взгляд на брата, она снова повернулась к Вите. – Если откроешь нам таинственную причину нашего сбора, возможно, это немного разрядит обстановку. Но Витя, все еще вне себя, крутанул колеса и вылетел из комнаты. В ответ на всеобщее замешательство Алик пожал плечами. – Успокоится – вернется. А пока давайте я продолжу. – Нет, – возразила Корделия. – Я за ним схожу. Она быстро вышла в гостиную – пусто, приблизилась к окну и осмотрела сад. Там тоже никого не было. Пересекла библиотеку, впечатлившись количеству книг на стеллажах, прошла через маленький вестибюль и оказалась в холле. Витя уже заезжал на платформу подъемника, собираясь подняться в донжон. Она отобрала у него пульт и выкатила кресло на крыльцо. Витя хмурился и упрямо молчал. Корделия уселась прямо на ступеньки и глубоко вдохнула свежий воздух, делая вид, что ничего не произошло. – Ты влюблен в Майю? – спросила она вдруг. – Не глупствуй. – В глупости все мое очарование. Но ты не ответил на вопрос. – Ты влюблена в своего брата? – Дурак. – Мы квиты. Майя – мой друг, тебе не понять. Почему ты это делаешь? – поинтересовался Витя. – Что я еще такого сделала? – вздохнула она. – Почему ты занимаешься подвальной деятельностью, когда могла бы развлекаться? Ты красивая, умная и свободная как воздух. – Мой дед был республиканцем при Франко и моим кумиром, его кровь течет в моих венах, думаю, в этом все дело. По крайней мере, я так себе это объясняю. Он говорил мне: «Живые борются», а у меня очень сильный инстинкт самосохранения, – ответила она. – Ты странная, – пробурчал он. – А что тебя мотивирует? Витя глянул на свою коляску. – Ты себе не представляешь, насколько люди недооценяют пользу скуки, – сказал он. Корделия задумалась на мгновение. – Ты совсем не похож на скучающего человека, Витя. А на упрямого мальчишку, которого приходится тащить за руку, и того меньше. Я проголодалась, пойду спрошу Илгу, нет ли у нее чего перекусить, а когда вернусь в зал, все будут ругаться, что я заставляю людей ждать, потому что к тому времени ты будешь уже там. – Я бы подумал об этом два раза, если бы был тобой. – О чем? – О том, чтобы заходить в кухню Илги без приглашания, но я тебя предупредил. Заходи через столовую, дверь у дальней стены ведет в коридор, в конце его ты найдешь, что искаешь. – Ладно, пойду взгляну на дракона! – И с этими словами Корделия исчезла. У греко-турецкой границы Над ней склонилось лицо, по которому совершенно не читался возраст. Заостренная бородка, тронутая сединой, маленькие круглые очки, шрам на лбу, впалые щеки. Не произнеся ни слова, мужчина нащупал на ее запястье пульс, а потом опустил руку обратно. Провел по груди, по спине, надавил на живот, спустился к ногам. В четких движениях не было ничего неделикатного. Вытащив из кармана нож, он надрезал одну штанину по шву. Лицо его омрачилось, он повернулся и кого-то позвал. Майя попыталась сесть, но мужчина ей не позволил. Появился какой-то мальчик; в его живом, полном ума взгляде была заключена вся красота нерасцветшей мужественности. Мужчина что-то ему приказал – Майя его не поняла, – и мальчик тут же убежал. – Вы меня понимаете? – спросил мужчина. Его английский безупречно сочетался со старым, продырявленным бежевым плащом, последним свидетельством достойного прошлого. – Да, – откликнулась Майя. – Вы француженка? – удивился ее собеседник. Майя кивнула. – Вы говорите по-французски? – спросила она, скривившись. – По-французски, по-английски и немного по-немецки. Но вы сейчас нуждаетесь не в моих лингвистических способностях. – Кто вы? И где я? – Меня зовут Йорам. Майя представилась. – Я отвечу на ваши вопросы чуть позже, а вы ответите на мои, – сказал мужчина. – А пока поберегите силы. У нас тут почти ничего нет, я постараюсь сделать все как можно быстрее, но сначала мне придется промыть вашу рану. Будет больно, – предупредил он, забирая у мальчика какую-то фляжку. – Сожмите зубы покрепче. Прежде чем пытаться извлечь щепку, засевшую в ноге Майи сразу за ахилловым сухожилием, он полил рану тем скромным количеством спирта, которое у него нашлось. Стопа была такой холодной, что Йорам испугался, не повредила ли заноза тыльную артерию. Он вытаскивал щепку очень медленно, буквально по миллиметру, боясь, что из раны вот-вот фонтаном брызнет кровь, которую он не сможет остановить. Ни жара, ни жужжавшие вокруг мухи, ни проклятия Майи не вывели его из равновесия. – Вам повезло, – сказал он со вздохом, перевязывая ей ногу. – Это вы называете везением? – всхлипнула Майя, глядя на грязную тряпку, которую он взял вместо бинта. – Но спасибо за помощь. – Ну, пульс на лодыжке прощупывается, стопа розовеет, это хороший знак. Эта деревяшка, – он показал ей окровавленную занозу, – могла причинить непоправимый вред. А теперь я дам вам отдохнуть. С этими словами Йорам приподнял покрывало, которое занавешивало отверстие между листами шифера. Майя увидела, что снаружи еще не рассвело. Покрывало вернулось на свое место. Мальчик остался с ней. Он уселся по-турецки и прислонился спиной к стене у выхода из лачуги. Майя заставила себя улыбнуться ему. – Где мы? – спросила она. Он приложил палец к губам и закрыл глаза. Мгновение спустя до Майи донеслось дыхание спящего. День седьмой, особняк Войдя в зал, Корделия направилась прямо к своему месту. – Простите, – извинилась она, хотя по ее голосу было понятно, что ей ничуть не стыдно. – Я ужасно проголодалась. Она слизала с пальцев остатки варенья, дерзко глядя на Витю, – ей удалось договориться с Илгой. – На чем там мы остановились? А, ну да, мы должны были наконец выяснить, что за сообщение вы получили, но мой брат проявил удивительную деликатность. Если все успокоились, давайте продолжим. Алик выступил вперед, как пожилой лектор. – Коррупция на высочайшем уровне, теневая экономика, активизация экстремистских движений, ксенофобия как политический проект… Все это взаимосвязано, – произнес он. – Мужчины и женщины строят карьеру, заботясь только о том, чтобы нажиться за чужой счет. Правила игры изменились в их пользу, преступники творят что хотят, на глазах у всех, рука об руку с властями, которых поддерживают. Орды вампиров, пользующихся полной безнаказанностью. Олигархи заключили союз, чтобы править миром. Человеческая жизнь в их глазах не имеет никакой ценности, их не заботит будущее – для них оно не более чем товар. Год за годом наше поколение смотрело, как рушится будущее. Это так ужасно – знать о неминуемой опасности. Мы с братом боролись как могли, чтобы предотвратить ее, защитить нашу свободу, которая так нелегко нам досталась, но нас так и не услышали, и мы чуть не свихнулись от отчаяния, мы чувствовали себя совершенно беспомощными и ненужными, наблюдая за происходящим в стране. Ненависть, раскол, война на границах, и единственная реакция на это – возмущение. Наши поработители потирают руки. Мы родились в Украине, в стране, погруженной во мрак. Грязные деньги, убийства, фальсификация выборов – или заявления о фальсификации, если выборы угрожают нынешней власти. Знали бы вы, сколько скандалов мы вытащили на свет и как возмущались, что нам никто не верит. Мы ошибались; на самом деле никто и не хотел ничего менять. Одно дело – услышать, другое – отреагировать, а уж вовремя принять меры… Но теперь время сочтено. «Сумерки хищников начинаются» – вот что было в сообщении, которое получили мы с Витей, и все вы знаете, что это значит. Мы должны разобраться, что они задумали, и не дать им преуспеть. Наша борьба с топ-менеджерами фармацевтических компаний, разумеется, куда больше, чем реванш Диего и Корделии. Наши враги не знают, кто мы, но теперь они знают, что мы есть и что мы можем нанести удар. – Почему только вы получили это сообщение? – вмешался Матео, обращаясь к Вите. – Кто его отправил? – Майя? – предположила Дженис. – Нет, – ответил Витя. – Майя в опасности, она обратилась ко мне за помощью, и теперь я должен ее отыщать. – Что, если опасения Диего оправданы и кто-то действительно внедрился в «Группу»? Может, это ловушка, попытка выманить нас из нор. – Именно поэтому сообщение было отправлено в донжон. С нами могут связаться только те, кому мы предоставим доступ. – Неприступных крепостей не бывает, кому как не нам это знать, – возразил Диего. – Никто не сможет найти донжон. От окружающего мира нас отделяют пятьдесят серверов, разбросанных по пятидесяти городам. Тому, кто захочет добраться до самого сердца нашей системы, придется войти в лабиринт, который каждый день меняется, – заявил Алик.