— А как Дмитрий Васильевич отнесся к тому, что Света решила учиться в другом городе? — Вот тут, кстати, моя подружка просчиталась. Она была уверена, что отцу это не понравится и он станет отговаривать ее уезжать из-под его крылышка. У Светки даже были припасены какие-то убойные аргументы, способные убедить отца, что ей надо получить именно это образование. — Какие именно? — полюбопытствовала я. — Не знаю, я не спрашивала, но то, что моя подружка может забить аргументами кого угодно, в этом я не сомневалась. Разве что на Тамару ее доводы никогда не действовали. Та ее никогда до конца не выслушивала, просто уходила в другую комнату и все. У них было полное отсутствие взаимопонимания, то есть абсолютное! Им категорически было противопоказано жить под одной крышей. Думаю, дядя Дима тоже это понял, потому-то не стал возражать, чтобы Света училась в Тарасове. Так я пойду? — без всякого перехода спросила Лена, взявшись за ручку дверцы моего «Ситроена». — Да, конечно, раз тебя ждут, то я не буду тебя больше задерживать. Возьми только мою визитку, — спохватилась я, когда Минкина уже открыла дверцу. — Если Света даст о себе знать или ты что-то вдруг вспомнишь, хоть какую-то деталь, странную, непонятную или, наоборот, указывающую на то, где Речкалова может сейчас находиться, то сразу звони мне. — Хорошо. — Минкина убрала мою визитку в сумку, открыла дверцу и, прежде чем покинуть салон моего авто, добавила: — Я думаю, что со Светой ничего страшного не произошло. Она слишком умная и правильная, чтобы ввязаться в какую-то нехорошую историю. Но если вдруг Речкалова по чистой случайности куда-то вляпалась, то она обязательно найдет выход или даст какую-то весточку. — Спасибо. Это очень важная для меня информация. Попрощавшись со мной, Лена тихонько хлопнула автомобильной дверцей и направилась к дому, стоявшему напротив того, где мы были в гостях. Фраза, которую Минкина сказала напоследок, утвердила меня во мнении, что Света специально направила своего отца ко мне. У нее были какие-то доказательства, что Тамара вышла замуж за Дмитрия Васильевича по расчету, но предъявлять их ему она не стала. Быть может, Речкалова отвела эту роль мне, решив, что ее отец скорее поверит частному детективу, чем собственной дочери. Предположение это было довольно смелое, к тому же порождало массу новых вопросов. Какие у нее доказательства? Так ли они серьезны? Почему именно на меня возложена эта миссия? Нет, в своих силах я не сомневалась, просто не могла понять, почему Света выбрала конкретно такой способ решения своей семейной проблемы. Эта девушка, как выяснилось, ничего просто так не делала, она просчитывала каждый свой шаг наперед, чтобы точно знать, какие последствия будут иметь ее поступки. Мне вдруг стало не по себе от мысли, что какая-то студентка-первокурсница на расстоянии манипулировала мной. Я впервые, как большинство нормальных людей, собиралась отдыхать в эти праздничные дни, отключила почти всю связь с внешним миром, но в мои планы вмешалась Света, точнее, ее отец, приехавший к ней в гости. Если верить Лене Минкиной, то ее подружка не способна на кражу и порчу чужого имущества, это против ее правил. Но если то, что произошло в доме Речкаловых, расценивать как побудительный мотив к найму частного детектива, то все становится на свои места. Света сначала знакомит Дмитрия Васильевича со мной, а затем создает условия, при которых он решится заказать мне расследование. Похоже, мне предстоит найти какой-то компромат на Тамару самой или же со Светиной подачи, и предъявить его своему клиенту. Речкалов, по мнению его дочери, должен будет расстаться со своей женой, и тогда появится Света с украденными деньгами, которые не только не потратит, но, возможно, еще и приумножит их, вложившись, к примеру, в криптовалюту. Нарисовав в своем сознании такой сценарий развития событий, я впервые пожалела о том, что пригласила к себе Дмитрия Васильевича на чашку кофе и вручила ему свою визитку. Посидел бы он в нашем дворе еще с полчасика, по-думал бы о смысле жизни и уехал бы домой. Я бы вчера пошла в ресторан с Данилой… При мысли о ресторане мой желудок напомнил мне о своем существовании. Надеяться, что Тамара накормит меня досыта или по крайней мере предложит чашку нормального кофе, не приходилось. Ей определенно не понравилось, что Дмитрий Васильевич предложил мне остановиться у них дома, но она не смогла этому воспротивиться. Возможно, Речкалов не понял, что Тамара вынужденно согласилась меня приютить, но я, в отличие от него, почувствовала фальшь в поведении его женушки с молдавскими корнями. И как же я сама не догадалась, что Тамара из При-днестровья? Совсем недавно мне доводилось общаться с супружеской парой, приехавшей в Тарасов из Тирасполя, эти двое работали прислугой в доме моей клиентки. Акцент был у них точь-в-точь как у Тамары. Уж не знаю, что накопала на нее падчерица, но мне показалось, жена Дмитрия Васильевича считала в уме, в какую сумму я им обойдусь, включая харчи. Более того, у меня закралось подозрение, что Тамара сама же аккуратно искромсала свою уже далеко не новую шубу на полоски, чтобы усилить Светину вину и вытребовать у мужа новое меховое манто. А старую «шкурку» можно подлатать и кому-нибудь продать. Предприимчивости этой дамочке было не занимать, о чем свидетельствовала больничная история, рассказанная Ольгой Петровной. Речкалова очень профессионально развела ее на бабки, беспроигрышно и с минимальными усилиями. Если что-то и заставляло меня продолжать расследование, то это антипатия к Тамаре. А вот ощущение того, что я иду на поводу у восемнадцатилетней девчонки, несколько охлаждало мой пыл. Увидев вывеску знакомого мне сетевого кафе, я зарулила на парковку и пошла пообедать. Глава 4 К Речкаловым я вернулась в районе трех часов дня. Дверь мне открыл сам Дмитрий Васильевич. На его лице было неприкрытое разочарование. Неужели он рассчитывал, что я вернусь, держа за руку его дочь? Уж кому-кому, а родителю следовало знать, что Света слишком умна для того, чтобы попасться в руки так быстро! — Как ваши успехи? — спросил клиент. — Есть какие-то новости о моей дочери? — Пока мне неизвестно, где находится Света, но я над этим работаю, — ответила я, направляясь к лестнице. Речкалов понуро уставился в пол. Когда я поднялась на второй этаж, дверь спальни неожиданно отворилась. — Татьяна, когда в следующий раз вы решите так надолго уехать, предупреждайте, чтобы я не сидела дома и не ждала вас, — не скрывая своего недовольства, произнесла Тамара. — Между прочим, из-за вас мне пришлось поменять все планы на этот день. Поднявшись на мансарду, я перегнулась через перила и ответила ей ровным спокойным тоном: — Хорошо, в следующий раз я так и сделаю. — Уж будьте добры! — фыркнула Речкалова, после чего скрылась за дверью спальни. Стоило зайти в комнату для гостей, как мне сразу же бросилась в глаза плотно закрытая дверца шкафа. Уходя отсюда, я специально оставила ее приоткрытой. Распахнув дверцу, я заметила, что вешалки висят на одинаковом расстоянии друг от друга, а я их оставляла прижатыми вправо. В моей дорожной сумке тоже копались, но в ней не было ровном счетом ничего интересного. Все документы, гаджеты и шпионские прибамбасы я ношу с собой или вожу в машине. Деньги тоже не имею привычки оставлять в номерах отелей и на съемных квартирах. Всегда найдется кто-нибудь такой же любопытный, как Тамара. У меня не было сомнений, что это именно она устроила здесь обыск, а не ее супруг. Он выглядел еще более удрученным, чем вчера. Возможно, это было результатом неприятностей на работе. Но я не исключала, что Тамара все же подкинула мужу сырую версию о том, что его дочь могла попасть под влияние радикальных исламистов. Теперь, когда я пообщалась с соседкой, учительницей и подружками Светы, это предположение стало казаться мне гораздо менее вероятным, чем до того, как я вышла из этого дома. Сейчас я отдавала приоритет версии о том, что дочка моего клиента искусно манипулирует нами, прежде всего мной, дабы претворить в жизнь свой план по выдворению Тамары из этого дома. И если я была права, то она должна оставить где-то подсказку, что, по ее мнению, следовало делать дальше. Как бы мне ни претило действовать по чужому плану, я собиралась искать весточку от нее. Переодевшись, я села в кресло с планшетом в руках. Проверив Светины аккаунты в социальных сетях, я поняла, что она ни в один из них так и не заходила. Каких-то необычных сообщений, адресованных лично мне, ни по электронной почте, ни через мессенджеры не поступало. То ли я не могла найти оставленную для меня наживку, то ли версия о том, что Света намерена незримо вести мое расследование в нужном ей русле, была в корне ошибочной. Мне требовался допинг в виде крепкого кофе, но тот, что готовила Тамара, явно для этого не годился. Никакого кафетерия я поблизости не заметила, только мини-маркет. Там наверняка продавалась моя любимая «Арабика», но вот вряд ли нынешняя хозяйка этого дома позволит мне заниматься кофейным священнодействием на кухне, которая блестела так, будто ей никогда никто не пользуется по назначению. Жаль, я бы могла дать Тамаре мастер-класс по приготовлению своего любимого напитка. Я встала, походила, слегка пригнув голову, по мансарде с невысоким потолком, выглянула в коридор — снизу доносился звук работающего телевизора. Закрыв дверь, я вернулась обратно в кресло, пробежалась по интернет-пространству, никаких подсказок по-прежнему нигде не было. А с чего я взяла, что они должны появиться? Надо продолжать расследование, полагаясь исключительно на себя. Я пыталась строить какие-то логические цепочки, но не слишком преуспела в этом занятии. Мой мозг настойчиво требовал кофеина. И почему я не остановилась в гостинице, а загнала себя на эту мансарду? Да потому что я решила, что смогу найти здесь какие-то улики. Так надо их искать, а не сидеть в этом жутко неудобном кресле! Я направилась в Светину комнату, в которой царил порядок, слишком неестественный для побега. Подойдя к кровати, я подняла пушистый плед, затем матрас — ничего. Когда я нагнулась, чтобы заглянуть под кровать, открылась дверь. Не дав Речкаловой открыть рот, я спросила: — Вы убирались здесь после того, как кто-то вынес отсюда все вещи? — Света и вынесла. Кто же еще? Разумеется, я здесь убралась. Ненавижу бардак! — Тамара еще немного постояла в дверном проеме, затем прикрыла за собой дверь и сделала несколько шагов в моем направлении. — Татьяна, я пришла перед вами извиниться. Я была с вами слишком резка. Наверняка вы ездили куда-то в связи с расследованием и не могли точно знать, когда вернетесь. Позвонить у вас тоже, вероятно, не было возможности. Для нас с Димой очень важно, чтобы вы поскорее нашли Свету, пока она не совершила что-то совсем непоправимое. Или уже что-то случилось, но вы не решаетесь нам сказать? — Я пока не располагаю такими сведениями, — возразила я. — Мы с Димой собираемся чаевничать. Если хотите, то можете присоединиться к нам, заодно расскажете, каковы ваши дальнейшие планы. Вы сказали Диме, что шанс найти Свету есть, значит, вам все-таки что-то удалось узнать, я правильно понимаю? Вопрос я проигнорировала, а в предложении, которое ему предшествовало, я выделила ключевые для себя слова — «если хотите». Я не хотела ни чаевничать, ни делиться своими пока не очень существенными наработками. Тамара ждала от меня подтверждения своих слов, я лишь таинственно ей улыбнулась. Пусть сама решит, что скрывается за моей улыбкой. Она развернулась и вышла из комнаты. Я же продолжила осмотр. За оконной занавеской на узеньком подоконнике лежал окурок. Интересно, чей? Я принесла из своей комнаты полиэтиленовый пакет и убрала в него свою находку. Возможно, это как раз и была та подсказка, которую Света оставила для меня. Когда я вернулась к себе и взяла в руки смартфон, то обнаружила входящий звонок и сразу же перезвонила. — Алло! — ответил женский голос, и я догадалась, что это соседка Речкаловых, Ирина Валентиновна. — Я увидела в окно ваш красный «Ситроен» и поняла, что вы, Татьяна, вернулись. Мне неловко вам об этом говорить, но моя внучка все-таки подслушала наш с вами разговор, не весь, частично. Она сообразила, что вас наняли наши соседи и причина как-то связана со Светой. Саша мне кое-что рассказала. Я думаю, вам это следует знать. Вы можете к нам зайти? — Да, конечно, через пару минут буду у вас. — Отключив смартфон, я положила его обратно в сумку и направилась вниз. Проходя мимо Речкаловых, сидящих в гостиной за столом, я на секундочку остановилась, сказав: — Приятного аппетита! Мне надо отлучиться. Они мне ничего не ответили, точнее, я не дала им такой возможности, потому что ни на секунду не задержалась в гостиной. Мое боковое зрение успело уловить большой заварочный чайник, вазочку с печеньем и третью чашку, сиротливо стоящую на краю стола, вероятно, предназначенную для меня. Хорошо, что у меня возник законный повод избежать этого чаепития. * * * Богуславская уже ждала меня в открытых дверях соседнего коттеджа. — Проходите, — сказала она, посторонившись. Чуть поодаль от Ирины Валентиновны, сложив руки на груди с не свойственным для десятилетнего ребенка важным видом, стояла ее внучка Саша. Бабушка оглянулась на нее и с некоторой иронией в голосе сказала: — Вот, знакомьтесь, важная свидетельница! — Александра! — представилась девочка, развернулась и направилась в гостиную. Мы последовали за ней. Саша села во главе стола, подождала, когда мы займем свои места слева и справа от нее, достала откуда-то плюшевого зайчика, положила его на стол и сказала: — Вот, все началось с него. — Что именно началось? — уточнила я, потому что Саша не по-детски долго держала интригующую паузу. — Странности, вот что! Как можно было выбросить на мусорку такого замечательного зайчика? — спросила девочка, поглаживая длинные плюшевые уши. — Да, игрушка милая и в хорошем состоянии, — заметила я. — Кто же посмел ее выбросить? — Наша соседка, тетя Тома. Она целый мешок каких-то вещей выбросила в контейнер, а этот зайка упал на землю. Я как раз мимо проходила и подобрала его. — Большой мешок? — Огромный! — девочка дала понять, что не смогла бы охватить его своими руками. — Интересно, а что еще могло оказаться в этом мешке? — стала я размышлять вслух. — Не знаю, я в контейнер не заглядывала, — Александра поморщилась, — но мне показалось, что тете Томе было совсем не тяжело его нести. — А когда это происходило? — На прошлой неделе, только я день точно не могу вспомнить, — смущенно призналась девочка. — В среду или в четверг, — внесла свою ремарку Ирина Валентиновна, — именно в эти дни Сашенька одна ходила к подружке. Катя живет в трех домах отсюда. Девчушка обидчиво поджала губки, проявляя тем самым недовольство тем, что бабушка отвлекла мое внимание на себя. Она чувствовала себя героиней дня, и я стала ей подыгрывать: — Александра, то, что ты рассказала, действительно представляет интерес для моего расследования. Наверное, это не единственное твое наблюдение, так ведь? — Да, я еще кое-что видела, точнее, кое-кого. — Девочка посмотрела на бабушку и, получив ее одобрение, выраженное благосклонным кивком, таинственно произнесла: — Я видела посторонних в Светиной комнате. Это было в тот день, когда бабуле показалось, что Света заходила в дом. — Тут дело вот в чем, — снова взяла слово Богуславская. — Саша не разглядела лица той женщины, которая находилась на мансарде. Но она видела, что там было приоткрыто окно, из которого шел сигаретный дым. — А еще в окно высовывалась рука, чтобы стряхнуть пепел, — добавила Саша. — Женская? — Конечно! На ногтях маникюр сверкал. Я хотела вернуть Свете ее зайца. Она могла расстроиться, что он пропал, позвонила ей, но мне не ответили. — Ты звонила Свете на сотовый? — уточнила я. — Нет, на домашний телефон. Я несколько раз соседям звонила, но мне никто так и не ответил, хотя дома определенно кто-то был. А потом мы с бабулей пошли в музыкальную школу. Вечером я опять позвонила соседям, но никто трубку не брал. Знаете, я подумала, а вдруг там не Света была, а кто-то посторонний? Вдруг бабуля обозналась? — Саша застыла с донельзя серьезным для ребенка выражением лица. — Понимаете, я прежде ни разу не видела не только то, чтобы Света курила, но и чтобы она делала маникюр. Я у нее раньше часто в гостях бывала, Света меня по математике подтягивала. Она взрослая, а мягкие игрушки очень любила. Думаю, там все-таки не Света была, но и не тетя Тома. Новая жена дяди Димы ростом меньше. Сашины аргументы казались мне не слишком убедительными. Начав самостоятельную жизнь в другом городе, Светлана могла измениться — и курить начать, и уж тем более ногти красить. Мне больше не давало покоя содержимое пакета, который Тамара на прошлой неделе отнесла на мусорку. Светина мягкая игрушка, случайно упавшая не в контейнер, а на землю рядом с ним, давала повод для самых смелых предположений — это мачеха очистила одну из комнат на мансарде, а не Светлана. Дмитрий Васильевич туда практически не заглядывал, так что его жена могла постепенно избавляться от вещей своей падчерицы, как она, по словам Лены, избавилась от всего, что могло напоминать о Таисии Павловне. Еще Минкина сказала мне, что Света не собиралась больше возвращаться в отчий дом. Возможно, Речкалова-младшая сообщила об этом не только своей подруге, но и отцу с мачехой. И та, приняв это экспрессивное замечание как истину в последней инстанции, стала потихоньку увеличивать свое жизненное пространство. Но Света вдруг неожиданно приехала, чтобы обчистить сейф, и Тамара свалила на нее все до кучи, включая порчу своей шубы и опустошение одной из комнат на мансарде. — Чаю хотите? — спросила Ирина Валентиновна, оторвав меня от размышлений. — Если можно, кофе, — ответила я. — Хорошо, пойду приготовлю. — Богуславская отправилась в столовую. Мы остались вдвоем с Александрой. Она дождалась, когда бабушка начнет молоть зерна, придвинулась ко мне поближе и заговорщическим тоном произнесла: — Бабуля не разрешает мне обсуждать взрослых, но я все же вам скажу. Тетя Тома плохая, она никого не любит. Ее раздражает, когда кто-то приходит к ним в дом, она Свету терпеть не может, как и дядю Диму. Я однажды слышала, как она шла по улице и разговаривала с кем-то по телефону. Вы не поверите, но она говорила, что Дима ее бе-сит, но она вынуждена с этим мириться. — Может, она про какого-то другого Диму говорила, например про сотрудника?