— Похоже, я не первая, кто вас тут, — я покосилась на ближайший дом с заколоченными окнами, — беспокоит. Женщина не спешила ни подтверждать, ни опровергать мое предположение. Провокация, целью которой было вызвать местную жительницу на откровения, не сработала. Пришлось спросить открытым текстом: — Они еще здесь? — Кто «они»? Фрицы, что ли? Были вчера, еле ноги унесли, — женщина расхохоталась во весь голос. Просмеявшись, она как-то быстро потеряла ко мне свой интерес и уткнулась в свою грядку. Я подошла к одному из заброшенных домов, подергала дверь за ручку, она оказалось запертой. Второй пустующий дом тоже был закрыт. Побродив вокруг них, я не нашла никаких признаков жизни — ни следов, оставшихся на еще сырой после вчерашнего ливня земле, ни бытового мусора. Наверное, мне стоило поверить велосипедисту, утверждавшему, что посторонних здесь нет, на слово. Можно пересидеть в заброшенной хате один день и не попасться никому на глаза, но не целую неделю. Надо ведь чем-то все это время питаться! Купить продукты можно только в единственной здесь торговой точке. Но появиться у палатки означало засветиться как минимум перед продавцом. Опять же сотовой связи здесь нет, чтобы послать эсэмэску, надо подняться на трассу. Кто-нибудь обязательно встретится по пути. Я понимала, что, скорее всего, зря провожу здесь свое время, но тем не менее поехала в центр. Около выцветшей палатки стояла толпа из пяти человек. Появление красного «Ситроена» их нисколько не удивило. Старики и старухи не удостоили меня своим вниманием, их занимал рассказ продавщицы. — Ввалились ко мне двое, шнапс стали требовать на ломаном русском, оружием угрожать. Я поначалу чуть со страху не померла, а потом пригляделась — автоматы игрушечные. У моего Санька точь-в-точь такой автомат был, как у одного из них. А уж когда я у них на ногах кроссовки увидела, то меня чуть смех не разобрал. Если по полной форме, то сапоги ведь полагается носить! И вот тут-то я про реконструкцию вспомнила, — продавщица была в восторге от своей сообразительности. — Так и сказала им, что шнапса нет, есть только водка, причем для немцев по двойной цене. — А они что? — поинтересовалась худенькая старушка. — Да хоть по тройной, сказал один из них, а потом спросил, принимаю ли я к оплате карты, — продавщица саркастически ухмыльнулась. — Представляете, фриц сует мне карту Сбербанка и говорит уже без акцента: «Пробей три бутылки водки и что-нибудь на закуску. Не пробьешь, мы тебя в плен возьмем, а деревню сожжем». — Вот гады! — возмутился старик. — Мне они вчера не попались! Я бы эту молодежь заезжую собственными руками придушил! — Михалыч, остынь! — одернула его стоящая рядом бабуля. — Это ведь игра такая! Они же не виноваты, что им роль фашистов выпала! Решили ребятки пошутить, подурачиться, чтобы в роль фрицев лучше вжиться. — Мне пять лет было, когда немцы нашу деревню спалили. Я помню, что мы с сестрой едва успели до леса добежать, как наш дом заполыхал! А мать не успела, — на глазах у старика заблестели слезы. — Девушка, вы купить что-то хотели? — вдруг обратила на меня внимание продавщица. После чего вся толпа, с интересом внимавшая ее рассказу, повернулась в мою сторону. — Нет, я тему реконструкции продолжить хотела. К вам здесь вражеский десант мог быть заброшен. Видели кого? Местное население стало переглядываться, старики и старушки спрашивали друг друга, не встречал ли кто шпионов. Таковых не нашлось. — Девушка, а вы уверены, что к нам десант высадился? — спросила на полном серьезе продавщица. — Суриновка не входит в «зону военных действий», поэтому у нас нет запрета на продажу алкоголя. Эти «фрицы» вчера потому сюда и заехали, что в радиусе пятидесяти километров от поля боя спиртное по распоряжению нашей администрации не продают. В прошлом году тоже реконструкция была, ее участники напились и чуть не сорвали мероприятие. — Не уверена, — ответила я. — Шпионов еще в понедельник забросили, а найти до сих пор их не можем. — Это точно не к нам, — заверила меня продавщица. — У меня за это время, кроме вчерашних «фрицев» в кроссовках и с игрушечными автоматами, никого посторонних не было. Да и тех наши старики отсюда поперли! — Нет, у нас здесь все до вчерашнего дня тихо было, — подтвердила худая бабуля. — Аня, а ведь я к тебе за сахаром пришла… — Пойдем, баба Маша, продам, — продавщица зашла в палатку. Толпа стала расходиться. Я села в машину в полной уверенности, что в этой деревне Светы нет. Вопрос о том, почему ее мобильник подавал сигнал из точки, находящейся в полукилометре от Суриновки, так и остался открытым. Возможно, весь смысл такой геолокации как раз заключался в том, чтобы запутать, указать неправильное направление. Когда я уже подъезжала к трассе, зазвонил смартфон, лежащий в сумке. Остановившись, я ответила на звонок и услышала взволнованный женский голос: — Здравствуйте! Это Лена Минкина. Помните, мы с вами у Ольги Петровны познакомились? — Да, конечно, я помню. Что-то случилось? — И да, и нет. Мне сегодня пришло очень странное письмо на электронную почту. Адрес незнакомый, ни текста, ни вложения в письме нет. Раньше я приняла бы это послание за спам и сразу же удалила бы его. Сейчас же, когда Света пропала, я подумала, что это может быть весточка от нее. Понимаете, обратный адрес уж слишком напоминает крик о помощи, в нем дважды повторяются латинские буквы SOS. — Да, это послание действительно заслуживает внимания. Если оно от Речкаловой, то сразу же напрашивается вопрос. — Я немного помедлила, чтобы сформулировать его как можно четче. — Неужели ей проще было отправить письмо с почты, имеющей такой красноречивый адрес, нежели со своей собственной? — Не знаю, возможно, Светка по каким-то причинам просто не может зайти в свою почту, вот и создала новый ящик. — Да, такое не исключено, — согласилась я и, немного подумав, добавила: — Если у нее было совсем мало времени, то она могла заложить месседж уже в адресе, чтобы не тратить драгоценные минуты или даже секунды на набор текста. Более того, я не исключаю, что такое письмо получила не ты одна. — А кто еще? — не без ревности спросила Минкина. — Это лишь мое предположение, — ответила я, не вдаваясь ни в какие разъяснения. На самом же деле я подумала о себе. Если Речкаловой был известен мой домашний адрес, то она могла знать и адрес моей электронной почты. Всю эту информацию, а также номер моего телефона можно почерпнуть из моей визитки. Я заказываю визитные карточки двух видов — только с контактным телефоном и с полной информацией (домашний адрес и телефон, электронная почта) для избранных клиентов. Я собиралась проверить свой ящик в самое ближайшее время. Но справедливости ради, нельзя было исключать, что Света могла попросить помощи и у своих университетских знакомых. Проанализировав все это, я сказала: — Если такие письма получили несколько человек из окружения Светы, те, кому она могла доверять, то тогда это точно послание от нее. — Не знаю, на кого вы намекаете, но именно я лучшая Светина подруга. И я нутром чую, что это не спам, а ее крик о помощи. — Тогда надо как можно быстрее установить местонахождение компьютера, с которого было отправлено это письмо. — Я по-думала, что снова обращаться с просьбой к Мельникову не самый лучший вариант. Он опять начнет жаловаться на то, что подобную информацию можно запрашивать только в рамках уголовного дела. С большой долей вероятности IP-адрес окажется не Тарасовской области, и как тогда Мельникову отписываться? Подставлять Андрея я не хотела. — Есть у меня один знакомый, который, я думаю, может это пробить, — не слишком уверенно произнесла Лена, — но мне так не хочется к нему обращаться… Даже не знаю, что делать. — Решай сама, я не знаю суть ваших взаимоотношений. — В том-то и дело, что никаких отношений нет, хотя он хотел бы. Ладно, ради Светы придется самой ему позвонить. Главное, чтобы он задачку решил, а я потом как-нибудь выкручусь. Не в первый раз. — На всякий случай перешли мне это письмо, — попросила я и продиктовала свой электронный адрес. Поговорив с Минкиной, я решила поехать в сторону автозаправочной станции, до которой, как утверждал указатель, было два километра. В голове промелькнула мысль, что Света или человек, каким-то образом связанный с ней, может находиться где-то поблизости, в одном из тех населенных пунктов, жители которых заправляют свои машины именно здесь. А по пути, притормаживая у Суриновки, некто отправлял сообщения с телефона Речкаловой. АЗС была небольшой, рассчитанной всего-то на два терминала, и к каждому из них выстроилась очередь из пяти-шести машин. В некоторых люди сидели в военной форме, причем не только нашей, но и немецкой. Если бы я не знала про историческую реконструкцию и про переполох, который вчера устроили актеры в суриновском магазинчике, то сильно удивилась бы, увидев «гестаповца», заправляющего современный «Мерседес». Фэнтези, не иначе! Над кассой была установлена камера видеонаблюдения. Я подумала, что было бы неплохо посмотреть видеозаписи. Возможно, здесь засветилась синяя «БМВ». Наверняка засветилась, и не одна, одернула я себя. Раз уж где-то здесь поблизости идет репетиция массового мероприятия, то машин этой модели на этой заправке именно в эти праздники перебывало больше обычного. Наконец подошла моя очередь, и я отправилась оплачивать бензин. Зайдя в павильон, я заметила того самого велосипедиста, который услужливо предлагал мне свою помощь на дороге. Он оживленно что-то рассказывал кассирше. — Саша, ты же видишь, сколько народу собралось! Не отвлекай, а то я ошибиться могу! Как очередь рассосется, поговорим, — сказала пухленькая миловидная женщина лет тридцати пяти, и велосипедист отошел к прилавкам с товарами первой необходимости. Я поняла, что этого человека здесь хорошо знают, поэтому его можно было использовать в качестве посредника. Получив чек, я подошла к нему и негромко сказала: — Поговорить надо. — Понял, — кивнул он и пошел за мной. На выходе Саша зацепился языком с каким-то мужиком. Я успела заправиться и отъехать в сторону, чтобы не задерживать очередь, прежде чем он освободился. — Извиняюсь, кума встретил. Почти месяц его не видел. Столько новостей! Так что вы, барышня, хотели спросить? — Александр, меня интересуют записи с камеры видеонаблюдения за последнюю неделю. — Я положила в нагрудный карман его мятой клетчатой рубашки несколько сложенных вдвое купюр. — Уверена, вы сможете организовать это для меня. Велосипедист озадаченно почесал затылок, оглянулся на павильон, затем перевел взгляд на меня и сказал: — Я попробую. — Нет, надо не пробовать, надо сделать. Там, в кармане, только аванс. — Ждите, пойду прозондирую почву. Саша вернулся в павильон и пропал на полчаса. Я уже хотела пойти за ним, но он наконец появился сам. — Тут, барышня, такое дело. Сегодня посмотреть записи не получится, нет нужного человека. Будет он только завтра. Я с Люсей договорился, она скажет, что один водитель с ней не расплатился и она хочет найти его по номеру. А кого ей на самом деле искать надо? — Вообще-то, я сама хотела бы записи посмотреть. — Никто не знает, когда Михаил появится. Надо ловить момент. Вы сможете в течение десяти-пятнадцати минут сюда подскочить? — Вряд ли, — покачала головой я, объективно оценив ситуацию. — А распечатки для меня сделать Люся сможет? — Думаю, да. Только вы хотя бы приблизительно скажите, когда ваша «БМВ» здесь заправлялась. — Возможно, вчера с пяти до семи вечера, а также во вторник в первой половине дня. — Вчера с пяти до семи и во вторник до обеда, — как мантру, повторил Александр, воздев глаза к небу. — Запомнил! Как мне с вами связаться? Я протянула ему свою визитку, ту, которая была только с номером мобильного телефона. — Ничего себе! — местный житель присвистнул то ли от удивления, то ли от восторга. — Что же вы сразу мне ничего не сказали, когда я к вам на трассе подъехал? Иванова Татьяна Александровна, частный детектив! Это ж надо! Да мне все обзавидуются! — Александр, не надо трезвонить обо мне на каждом углу, — предупредила я. — Все должно быть строго конфиденциально. — Понял, я могила, — велосипедист жестом дал понять, что будет держать язык за зубами, но я ему не слишком поверила. У меня создалось впечатление, что болтовня даже с незнакомыми людьми для него что-то вроде хобби. Иначе он не остановился бы около меня на дороге и не предложил свою помощь. — Очень рассчитываю на вас, Александр! — Я села в машину и поехала в город. Не доехав километров сорока до областного центра, я остановилась около большого ресторанно-гостиничного комплекса «Три версты». Было уже обеденное время, но у меня ничего, кроме чашки несносного Тамариного кофе, во рту с утра не было. Зайдя в кафе, стилизованное под трактир начала прошлого века, я села за дубовый стол и стала изучать меню, в основном состоящее из блюд исконно русской кухни. Дегустировать тюрю, полбу и пареную репу мне как-то совсем не хотелось. Я предпочла более знакомые мне блюда — суп с потрохами, расстегаи. А вот с напитками мне снова не повезло. Кофе в меню не значился. Я даже уточнила у официантки: — Скажите, а как насчет кофейку, хотя бы растворимого? — К сожалению, нет. Отведайте иван-чай, — предложила она, мило улыбнувшись. — Вам обязательно понравится. — Лучше морс. Сделав заказ, я достала планшет и пробежалась по информационному пространству. В аккаунтах Речкаловой в соцсетях не было никакого движения. Попыток как-то связаться со мной Света не предпринимала. Открыв письмо, которое Минкина переслала мне, я тут же его закрыла. Не столько потому, что там нечего было читать, сколько потому, что мне принесли заказ. Текста в электронном письме не было, но вот поразмышлять имелось над чем. Все, с кем бы я ни общалась, говорили, что Света очень умна. В девятом классе она выиграла областную олимпиаду по информатике, но не смогла принять участие во Всероссийском туре из-за смерти мамы. Почти на целый учебный год она была выбита из колеи этим трагическим событием, но потом взяла себя в руки и смогла за летние каникулы восполнить пробелы в знаниях. У девушки явно была какая-то цель, к которой она планомерно продвигалась. Не добрав баллы для поступления в столичный вуз, Речкалова выбрала Тарасовский университет, потому что ее устроила учебная программа именно ТГУ. И вдруг все летит в тартарары! Мне не больно-то верилось, что Светлана вдруг решила сделать полную перезагрузку своей жизни. Или же именно к этой цели, к какой именно, мне пока доподлинно не было известно, она и шла? А учеба в другом городе — это всего лишь средство ее достижения. Вполне возможно, Светой двигало желание выкурить Тамару из дома, но пока она в этом плане не слишком преуспела. Эта молдаванка все прочнее и прочнее обосновывалась в речкаловском доме, подминая под себя супруга. Женщина она малоприятная, патологически зацикленная на чистоте, жадная до денег и к тому же двуличная. Неудивительно, что Света не могла с ней поладить. Странно другое — Дмитрий Васильевич все время встает на сторону второй жены, которая уже в открытую помыкает им, а не родной дочери. Не предложи я продолжить наш контракт втайне от жены, он бы сам не осмелился это сделать.