– Значит, ты понял, о ком идет речь. – Да, конечно. Она уже давно отравляет мою жизнь, – говорит Нюллет, сжимая свободную руку в кулак так сильно, что белеют костяшки. – Разве ты не помнишь письма с угрозами, которые она отправляла? – Да, помню. Но тут немного иное дело. – Она безумна, – говорит Нюллет и рассказывает ему о дочери, отцом которой он является по утверждению Мадлен. О дочери, с которой он даже встретиться не смог. О дочери, за которую Мадлен требует деньги без какой-либо проверки на отцовство. – Но почему ты ничего не сказал? – с тревогой спрашивает Линдберг. – Ты должен был все рассказать. – Поверь мне, я пытался, – говорит Нюллет. – Но всегда что-то мешало. Потом она вроде бы как успокоилась, но я явно ошибался, полагая, что это так. Я даже не знаю, существует ли этот ребенок. – Это легко проверить, – говорит Линдберг. – Мне сделать это для тебя? – Конечно. Нюллет слышит, как шеф печатает на клавиатуре. – Да, у нее есть дочка. Родилась третьего мая этого года. Значит, ребенок все-таки существует, что, конечно, только усугубляет ситуацию. У Мадлен теперь есть доказательство. Теперь Нюллет не может утверждать, что они не занимались сексом. Если только ребенок от него. Как ему со всем этим разобраться? – Обвинение серьезное, Нюллет. Я надеюсь, ты понимаешь, что на карту поставлена твоя карьера полицейского. Нюллет даже не помнит, когда Линдберг последний раз так его называл. Это доставляет ему серьезный дискомфорт. – Именно поэтому Мадлен так и поступает со мной, – говорит он. – Она разочарована, потому что мы так и не стали парой. – Следствию понадобится допросить тебя, но, учитывая, как давно это произошло, никаких существенных доказательств быть не может. – Я занимался с ней сексом один раз, – откровенно признается Нюллет. – В своем доме. Она соблазнила меня в тот период, когда в отношениях с Эммой были трудности. Я был недостаточно сообразителен, чтобы сопротивляться этому. Ни о чем больше в своей жизни я так не сожалею. И положа руку на сердце я могу сказать, что это произошло по обоюдному согласию. – Ее слово против твоего, – говорит Линдберг. – Но убеждать тебе нужно не меня. 113 Собачий лай и следующие за ним крики заставляют Юсефин остановиться посреди узкой лесной тропы. Она слышит биение собственного сердца, ее ноги дрожат. Крики доносятся откуда-то с озера. Дайверы? Они нашли в озере Юлию? – Вон там! – громко кричит мужчина. Его голос вынуждает Юсефин покинуть группу и броситься бежать. Она не смотрит под ноги, спотыкается о большой корень дерева и шлепается на землю. К счастью, она успевает приземлиться на руки, но в коленях теперь все равно пульсирующая боль. Кто-то подает ей руку, и она поднимается. Андреас. Штаны порваны в районе колен. Оттуда течет кровь. – Ты в порядке? – спрашивает он. Юсефин не выдавливает из себя ни слова. Просто продолжает бежать. Она хромает после падения, но теперь внимательнее смотрит под ноги. Ничего больше не должно останавливать ее. Они нашли ее. Иначе и быть не может. Андреас бежит намного быстрее. Он не ждет ее, и это очень злит Юсефин. Она ругается, с ее колен течет кровь. Они оба не могут ясно мыслить – их головы работают на автопилоте. Вдалеке она слышит взволнованные голоса, но не понимает, откуда конкретно они доносятся, пока не замечает людей в желтых жилетах, собравшихся на той стороне озера. Они в нескольких сотнях метрах от нее, и их голоса эхом разносятся по воде. Теперь Юсефин лишь мельком может видеть спину Андреаса. Она пытается изо всех сил догнать его. – Подожди, – кричит она, но он никак не реагирует. Он оглох? Когда Юсефин огибает озеро, она замечает что-то красное между деревьями. Сарай. Его не было видно с другой стороны озера, потому что он спрятан за деревьями и кустами. Юлия должна быть там, потому что несколько людей все еще стоят снаружи. Их очень серьезные выражения лица намекают на плохие новости. Она мертва? – Пропустите нас, мы родители Юлии, – кричит Андреас, но путь ему решительно преграждает полицейский. – Вам лучше оставаться снаружи, – объясняет он. Полицейские заняты тем, что не пускают внутрь Андреаса. Юсефин пользуется шансом, чтобы прокрасться мимо них. Она проходит через группу людей, отмахиваясь и расталкивая тех, кто стоит у нее на пути, и оказывается внутри сарая. Она пытается привыкнуть к темноте. Первое, что она видит, – различные сети, которые оказываются отброшены в сторону. Затем Юсефин видит перерезанную веревку, свисающую с потолка, и перевернутый табурет. Эмма сидит на полу рядом с каком-то свертком. – Юлия? 114 Когда вертолет «Скорой помощи» садится на открытое поле рядом с озером, шум от него заглушает все вокруг. Эмма видит, как толпа людей из организации Missing people, собравшись, уходит в другом направлении. Их работа выполнена на отлично. Отдельного уважения эти люди заслуживают за то, что не пытались тайком снимать в ходе операции. К сожалению, сегодня полиции часто приходится сталкиваться с этим на местах преступления. Такие люди не боятся даже мешать работе полицейских и сотрудников спасательных служб ради хорошей фотографии. Представители СМИ со всей страны собрались у пансионата, но репортеры держатся подальше от ограждений, охватывающих большую область для того, чтобы никто не мог подойти слишком близко. Ни у кого из них не получится сделать шокирующие снимки. Прямые трансляции идут по всем возможным каналам, но Эмма старается оставаться в тени. Она не хочет быть в центре внимания, особенно когда дело касается ее близкого родственника. Когда фельдшеры выносят на носилках Юлию, Эмма перестает чувствовать под ногами землю. Она смотрит на ужасную сине-красную отметину на узкой шее Юлии. Затем переводит взгляд на грязное бледное лицо с закрытыми глазами. Бедная малышка, через что тебе пришлось пройти? Не стоит ли прикрыть ее? Андреас обнимает Юсефин в попытке утешить. Эмма должна позвонить маме и папе. Она отходит в сторону, набирает Эверта и рассказывает о том, что Юлию нашли. Затем наступает очередь Нюллета. Сначала он не отвечает, но всего через несколько секунд перезванивает. Похоже, что он очень подавлен. – Ты уже слышал новости? – спрашивает она. – Нет, я у себя дома. Вы нашли ее? – Да. Эмма делает глубокий вздох, и комок застревает у нее в горле. Она начинает кашлять. – Прости! Больной ублюдок повесил ее на петлю в сарае, и ей пришлось стоять там и балансировать на табуретке. – Черт побери… – В конце концов она потеряла равновесие от изнеможения, – рассказывает Эмма. – Наверное, простояла там связанная почти целые сутки. И в итоге не выдержала. – Но подожди, откуда ты знаешь? Разве Юлия не могла сделать это добровольно, учитывая то, что с ней произошло? – Она сама рассказала об этом. – Черт бы тебя побрал, Эмма, – шипит Нюллет. – Нельзя так поступать с людьми! Сначала все звучало так, будто Юлия не выжила. – Прости, я сама в шоке. Мысли путаются. – Как она? – Полностью истощена, – говорит Эмма. – Сейчас ее на вертолете перевозят в Академическую больницу, поэтому можешь скрестить пальцы и надеяться, что все будет в порядке. – Какая прекрасная новость, – говорит Нюллет, но в его голосе нет ни радости, ни облегчения. – Обними за меня Юсефин и Андреаса. – Теперь я еще больше тоскую по детям, – говорит Эмма. – С ними ведь все в порядке? – Конечно. В любом случае с Элли точно проблем нет, – говорит он. – Я вернусь домой как только смогу. – Мне забрать Инес из Броммы, чтобы ты повидала обеих дочерей сразу? Эмма начинает рыдать.