– Но как же ваша маленькая Элли? Она ведь родилась всего полгода назад, да? – говорит женщина и, кажется, никогда не собирается заканчивать эту беседу. – Ты так спешила вернуться к трупам? Когда у меня родился второй, я ушла в декрет на полтора года. Это было самое удачное решение в моей жизни. Эмме приходится приложить усилия, чтобы не было заметно, насколько она обижена. Она ненавидит оправдываться за то, что ей очень нравится ее работа. От мужчины никогда не требуют подобного. Пускай ее не устраивает простое сидение с детьми, но она продолжает расти как мать по мере того, как ее дети становятся старше. Но об этом она не рассказывает. – Может, мы посмотрим на снимки? – спрашивает она вместо этого. Наконец женщина заканчивает трепаться и приступает к работе. Эмма может только стоять рядом и пить кофе. Она с нетерпением ждет результатов. – Вероятно, это не тот ответ, который тебе нужен, – обеспокоенно говорит судебный стоматолог, поправляя очки на носу. – Я не нашла никаких совпадений. Эмма благодарит ее за уделенное время и уходит. Покинув здание, она звонит Вестбергу. Конечно, его не очень радует новость о том, что мужчину не удалось опознать и этим способом. – Мы больше не получали звонков от обеспокоенных родственников после публикации новости о найденном теле, – говорит он. – Странно. – Возможно, он не из Швеции? – Нам придется обратиться с запросом в Интерпол, – говорит Вестберг. – Ты к нам сегодня вернешься? – Сегодня? – спрашивает Эмма. – Вы задержали Лолека? – Нет, но, учитывая, что Магнус Свантессон все еще не найден, я хочу провести поисковую операцию в этой области, – говорит он. – Все для того, чтобы убедиться, что спрятанных трупов больше нет. Сначала мобилизуем кинологов, затем будем действовать по ситуации. Если повезет, то мы наткнемся и на Лолека. Он все еще может прятаться где-то в округе. Его паспорт остался в том домике. Эмма чувствует, как выходные с детьми ускользают из ее рук, но она не хочет пропускать эти поиски. – Если мы найдем Магнуса Свантессона живым, нам будет кого допросить, – продолжает Вестберг. – Но я, разумеется, понимаю, что это авантюра. Эмма не говорит этого вслух, но ей импонирует тот факт, что главному детективу раз за разом удается находить новые пути в таком сложном расследовании. – Во сколько вы начинаете? – спрашивает она. – В час дня, – говорит Вестберг. – Если выедешь в ближайшее время, то успеешь. Эмма смотрит на пустое пассажирское сиденье. По дороге ей нужно подобрать Крилле, а также позвонить Нюллету и сказать, что она не сможет приехать. – Тогда увидимся на месте. 73 Элли мирно спит в своей кроватке. Нюллет встает и запускает кофеварку. Никаких новых сообщений от Мадлен. Что, если он действительно освободился от ее оков? Он не смеет даже мечтать о таком. Нюллет должен был что-нибудь сказать Эмме, когда она заходила вчера. В раковине все еще стоят две пустые чашки – единственное свидетельство ее визита. Боже мой, как же он любит эту женщину. Ему трудно смириться с тем, что они не могут жить вместе. Он всегда мечтал о традиционной семье и никогда не думал, что ему придется начинать заново. Собирать остатки своих и чужих разрушенных отношений и создавать из них новое семейное созвездие. Однако желание создавать семью должно быть обоюдным, а на это он повлиять никак не может, каким бы печальным ни был тот факт, что они, родители этого ребенка, не живут вместе. «Но Эмма уже вот-вот снова будет здесь», – в приподнятом настроении заявляет он. Быть с ней – лучшее, что есть на свете. Забавно, что Эмма звонит прямо тогда, когда Нюллет думает о ней. Он чувствует себя так, будто его застукали. – Привет, – весело говорит он, наполняя свою чашку кофе. – Как ты? – Все хорошо, но, к сожалению, мне нужно уезжать в Даларну. – Сейчас? – спрашивает Нюллет, не скрывая своего разочарования. – Мне очень жаль, но в ходе расследования происходит то, что требует моего присутствия, – объясняет Эмма. – И что же это? – интересуется он. – У нас есть основания полагать, что в регионе могут быть спрятаны еще тела, и я хочу участвовать в поисках. Нюллет вздыхает. – Какая жалость. – Но у нас есть хорошее предчувствие, что мы близки к цели, – говорит она. – Мы нашли несколько улик, которые указывают на то, что во всем замешаны польские ремесленники. Нюллет пытается изобразить в голосе энтузиазм, но ему это не удается, когда Эмма говорит, что ей пора прощаться и ехать забирать Крилле. – Что ж, удачи тебе. Так и прошел день с Эммой. Тяжелыми шагами Нюллет идет к дивану в гостиной и садится на него. Он просматривает ленту в телефоне и видит последние новости об убийствах в Даларне. Тело до сих пор не было опознано. Неужели это так чертовски сложно? Полиция подвергается резкой критике за свое решение эксгумировать захороненное тело, которое было найдено в этом же регионе в мае. Эмма ни разу не упоминала об этом. Видимо, она не хотела рассказывать ему все детали, но это ведь явно что-то интересное. Нюллет хотел бы, чтобы именно он работал над этим делом. Крилле не самый башковитый парень на свете. К тому же он трус. И еще слишком низкий для Эммы. Нюллет потягивается – он как минимум на дециметр выше своего конкурента. Он не может смириться с мыслью о том, что Крилле будет сидеть и улыбаться Эмме, пока они едут в Даларну. Что они будут разговаривать о жизни. Точно так же отношения зарождались между ним и Эммой. А что она говорит о нем? Нюллет неосторожно ставит чашку кофе на столик, и та трескается. Ему нужно поесть, но аппетит портится от беспокойства, что Эмма может откровенничать с Крилле об их рассыпающихся на глазах отношениях. Эмма иногда говорит довольно жестко. Сурово, но искренне. Нюллет хочет быть к ней ближе всех, но она становится все более и более молчаливой и скрытной. Ведь они созданы друг для друга. Когда же Эмма это поймет? Нюллет продолжает читать новости в интернете. Газета опубликовала статью о предыдущих смертях под заголовком «Смерть в Даларне». Мысли Нюллета начинают связываться воедино, но он теряет нить, когда Элли внезапно начинает кричать. Он спешно идет в спальню. – Доброе утро, любимая, – говорит Нюллет и поднимает дочь. Пуговицы на ее полосатой пижаме расстегнулись, и ей нужен новый подгузник. Нюллет несет ее к пеленальному столику, затем на кухню и греет ей молочную смесь. Когда Элли, уже довольная, сидит за обеденным столом, он снова пытается обдумать происходящее в Даларне. Судя по тому, что ему известно, у него складывается ощущение, что преступник очень хорошо знает местность. Он – тот, кто чувствует себя в лесу как рыба в воде и знает, когда может там спокойно находиться. В противном случае свидетелей и очевидцев было бы больше. Если человек, который совершает убийства, еще не пойман, он скоро найдет себе новую жертву. Это лишь вопрос времени, учитывая то, что он сейчас так активен. Но Нюллет задается вопросом, почему в период между маем и октябрем не появлялось никаких жертв. Возможно, преступник в это время был не в Швеции. 74 Судебный стоматолог, вероятно, была отчасти права. Эмме не следовало настаивать на том, чтобы приступить к работе так быстро после родов. Но мудрствовать задним числом может каждый. Обычно Эмма работает в Стокгольме или его окрестностях. Есть лишь очень немногие исключения, когда расследование приводит их в другое место. Однако, конечно же, ее выход на службу пришелся именно на время работы с делом, которое вынудило ее отправиться аж в Даларну. Это большое испытание для нее. Сердце болит от тоски по детям. Эмме хочется обнять и поцеловать их. Но она справится с этим. Чем больше она работает сейчас, тем меньше придется потом. Она глубоко вздыхает и тормозит перед домом Крилле. Ничего себе, Юргорден[15]. Этого Эмма не ожидала. Ей нужно удостовериться, что она не ошиблась. Разве может Крилле жить в огромном доме на участке возле озера? Затем она замечает четыре почтовых ящика и понимает, что это, скорее всего, многоквартирный дом. Она открывает железные ворота и идет по гравийной дорожке. В углу дома дверь с табличкой с именем Крилле. Он, наверное, спит, поэтому и не ответил на телефон. Она стучит. Спустя несколько секунд замок издает звук, и в дверном проеме появляется удивленное лицо Крилле. Он одет в одни обтягивающие черные боксеры, на его руке повязка, и в месте, где была кровь, образовалось темное пятно. У него мускулистое и загорелое тело. Эмма старается отвести взгляд. – Ого, ты уже соскучилась по мне? – спрашивает Крилле. – Как твоя рука? – смущенно спрашивает она. – Ты приехала сюда только для того, чтобы спросить? – он криво улыбается. – Нет, одевайся. Мы едем в Даларну. Эмма вводит его в курс дела, а Крилле говорит ей подождать внутри, пока он будет одеваться. Она оказывается в светлой гостиной с видом на озеро. Через пару минут к ней приходит Крилле с чашкой кофе. – Вот, возьми. Я скоро вернусь. Эмма поражена его квартирой – она размером с целый этаж, со свежим ремонтом и мебелью в разных оттенках черного и белого. Берлога Нюллета – полная противоположность этому. У него даже нет ни одной картины. А вот у Крилле все стены украшены изображениями природы в волшебном контровом свете. Они напоминают сказочные образы леса Йона Бауэра[16]. – Это ты сделал эти снимки? – спрашивает Эмма. Из ванной комнаты до нее доносится ответ. Оказывается, когда-то давно Крилле был фотографом. Он заходит в комнату и встает перед ней по стойке «смирно». – Я готов. Эмме сложно сдержать смех. – И как тебе вообще досталось такое местечко? – с изумлением спрашивает она. – Да уж, в такое сложно поверить, да? – говорит Крилле, застегивая джинсы. – Я выудил у одной девушки чертову кучу денег. Ты разве не знала, что я известный альфонс?