Магнус больше не мерзнет, несмотря на холод. Влажная почва облепила его тело, и он, подобно куколке, лежит в своем коконе. Разница только в том, что Магнус исчезнет, а не родится. Трудно представить, как сильно он был неправ, когда мечтал умереть. Ошибался, когда думал, что его смерть будет облегчением и для Викан, которая любит его и все время заступается за него, несмотря на то что он раз за разом обманывает ее и детей. И как Магнус вообще мог подумать, что его смерть принесет что-то хорошее детям? Очевидно, что он оставит на их судьбах шрам, который не заживет до конца жизни. Магнус не понимает, как мог прийти к таким невероятно мрачным мыслям. И теперь, когда он осознает, как это все нелепо, он уже не может сам определять свою судьбу. Магнус должен выжить. Должен ради семьи. Тем не менее он снова начинает засыпать и не может никак этому воспрепятствовать. На этот раз его сон, возможно, будет вечен. 71 Эмма бросает взгляд на часы на приборной панели. Половина десятого. Инес и Элли наверняка уже спят, но она все равно должна повидаться с ними именно сегодня вечером. Долгие часы разлуки разрывают Эмму на части изнутри. Она высадила Крилле в городе, а сама направилась к Нюллету в Седермальм. Затем в ее планах поехать к Инес в Сальтшебаден. Вновь Эмму начинают терзать сомнения. Сможет ли она продолжать так жить или ей нужно сменить работу? Она борется с тем, чтобы позвонить Вестбергу и сказать, что труп не принадлежит Магнусу Свантессону. – А вот теперь я очень удивлен, – говорит Вестберг на своем ярко выраженном диалекте. – Среди заявленных пропавших без вести больше нет людей, подходящих под описание. – В худшем случае это труп человека, которого пока не ищут, – говорит Эмма и поворачивает на перекрестке налево. – Может быть, родственники не знают, что он пропал. Это далеко не первый случай, когда кто-то уезжает, не уведомив своих близких. – У тебя ведь есть с собой рентгеновские снимки зубов жертвы? – спрашивает Вестберг. – Есть. Мне удалось уговорить судебного стоматолога из Сольны на встречу завтра утром, несмотря на то что будет суббота, – говорит Эмма. – Тогда мы с большой вероятностью и узнаем личность жертвы. Идентификация человека по слепку зубов – эффективная процедура, но лишь в случае наличия сравнительного материала. – Ильва сейчас находится на секционном столе, – говорит Вестберг. – Нам остается только надеяться, что мы не просто так эксгумировали ее тело. Мне уже пришлось оправдываться в СМИ. Ее родственники не были довольны этим решением. – Я все понимаю, но работа полиции прежде всего, – говорит Эмма и задумывается о сумке с вещами Ильвы, которую никто не забрал из пансионата. Она так и осталась храниться в полицейском участке в Бурленге. – Они наверняка оценят нашу работу, если мы узнаем правду благодаря этому. Если окажется, что кто-то лишил ее жизни. Разве ты бы не хотела знать о таком? – Конечно, но это вспорет старые раны ее родственникам, – говорит Эмма. – Мы что-нибудь узнали о причине смерти последней жертвы? – Нет, но завтра получим предварительные результаты. – А что с допросом Бендека? – спрашивает она. – Есть ли там прогресс? – Да, я как раз хотел сказать об этом. У нас есть определенные результаты в этом направлении. Обычно мы добиваемся их, когда полицейские из Стокгольма оставляют нас в покое и дают нам спокойно поработать, – кисло говорит Вестберг. – Да, просто супер, – отвечает Эмма. – Обыск их дома дал нам столько интересных улик, что оба брата будут арестованы по обоснованному подозрению в похищениях и убийствах. Наконец-то у журналистов будет чем заняться, вместо того чтобы критиковать нашу работу. Кто-то недавно побывал в этом домике, и мы считаем, что это был Лолек, который прячется где-то рядом. Эмма вспоминает домик и сарай, две глубокие тарелки на обеденном столе и все те мрачные детали, которые она там видела. Веревку с крюком и брезент. – Что же вы там нашли? Эмма прибывает на улицу Торкеля Кнутссона. – Среди прочего веревку, отметины от которой могли быть оставлены на шеях жертв, и окровавленную лопату, на которой криминалисты обнаружили ДНК в нескольких местах. – И что по этому поводу сказал Бендек? – Ничего. Он не хочет, чтобы его обвиняли в каком-то из убийств, – говорит Вестберг. – Он не мог объяснить, как на лопату попала кровь, но отметил, что он не следит за своим братом круглые сутки. – Значит, он хочет все свалить на своего сбежавшего брата? – Да, что-то вроде того. – Мы должны найти его. * * * Мне пришлось сменить приемную семью после неудачной попытки побега. Они хотят поселить меня как можно дальше от братьев, чтобы не было еще больше проблем. Мне даже не разрешено выходить с ними на связь. Тетки из социальной службы оправдывают это тем, что моим братьям нужно прижиться на новом месте. Я даже не устраиваю сцену – это будет бесполезно. Молчаливо и спокойно иду к машине, которая привезет меня к новому дому. Я сдерживаю свои чувства, но продолжаю задыхаться. Поездка в Даларну занимает много времени. В моей голове успевает пронестись куча мыслей, прежде чем мы тормозим у большого дома в какой-то глухомани. Тяжелыми и неуверенными шагами я направляюсь к тому месту, которое станет моим новым домом. Меня встречают мужчина и женщина с картонными улыбками. Издалека они похожи на идеальную пожилую пару, которая сумела преодолеть все препятствия, чтобы их утвердили в качестве моей приемной семьи. Я вежливо жму руку мужчине и женщине и заношу внутрь сумку с теми немногими вещами, которые у меня остались. Тетки из социальной службы о чем-то говорят с этой парой, но я не слушаю их. После долгой поездки меня одолевают голод и усталость. Но больше всего мне не хватает моих братьев. Тетки из социальной службы желают мне удачи и оставляют с теми, кто, как они считают, будут для меня хорошей семьей. Но они понятия не имеют о том, что скрывается за этими четырьмя стенами. Я остаюсь жить с двумя незнакомцами. Они детально изучают меня, затем говорят принять горячую ванну. Меня моют, стригут мои ногти, расчесывают и очень коротко подстригают волосы. Я испытываю ужасные ощущения, стоя голышом перед двумя взрослыми, которых вообще не знаю. Я сопротивляюсь им и уже в первый вечер оказываюсь в углу столовой, где меня заставляют стоять спиной, пока они ужинают. – Тебе должно быть стыдно, и ты будешь стоять там, пока не научишься уму-разуму. Я совсем не испытываю стыда. Вместо того чтобы прогибаться под их требования, я опираюсь на свою и без того толстую стену – мое ограждение от внешнего мира. В жизни есть проблеск света. Ведь это не мои братья оказались у этой пары, не испытывающей никакого чувства любви, а я. День за днем, неделя за неделей, год за годом – воспоминания о братьях постепенно стираются из моей головы. Подобно черно-белой фотографии, контуры которой блекнут. И в конце концов в голове только пустота. Тем не менее я не могу отказаться от надежды на воссоединение с ними. Эта мысль и убеждает меня жить дальше. Но я буду здесь взаперти до тех пор, пока мои приемные родители не умрут. Смерть очаровывает меня больше, чем пугает. Она означает перемены, иногда к лучшему. Она может быть подарком. Началом чего-то, а не концом. Со временем настанет очередь и моих приемных родителей. И этот судьбоносный день наступает неожиданно. Суббота, 19 октября 72 Эмма договорилась встретиться с судебным стоматологом в восемь часов утра. Она приехала заранее и припарковалась у здания в Сольне. Женщина, которая поможет ей, – старая подруга отца Эммы. Поэтому она и согласилась выйти на работу в субботу. Ну, хотя бы Крилле поспит этим утром подольше: необходимости ехать вдвоем все равно не было. После ночи в Сальтшебадене Эмма чувствует покой. Хоть Инес и плохо перенесла то, что они так мало времени провели сегодня утром вместе. Она заплакала, когда Эмме пришлось уйти. Мама, почему ты не можешь остаться? Эмма выходит на свежий воздух и пытается избавиться от угрызений совести. Инес хорошо проводит время с бабушкой и дедушкой. Эмма надеется, что они наконец определят личность мертвеца, если рентгеновские снимки совпадут со слепками зубов людей из базы пропавших без вести. Без пяти восемь она заходит в здание. Судебный стоматолог уже на месте. Они обе берут по чашечке кофе, и женщина отводит Эмму в свой кабинет. – Итак, бывший начальник полиции – нянька. И как же он там справляется? – спрашивает она и с нетерпением ждет ответа Эммы. – Бедняга едва живой, – со смехом говорит Эмма. – Ну а если без шуток, он справляется на удивление хорошо. Хотите верьте, хотите нет. Нашел себя в новой роли.