Не думаю, что ты бы и правда такого захотела. Она рассердилась? Юлии нельзя сейчас прерывать беседу, она не хочет снова оставаться одна. Это мучение – сидеть в своей комнате и постепенно увядать. Моменты с Нелли – единственный лучик света в ее жизни. Почему так тяжко жить? Наверняка у Нелли будет теория на этот счет. Жизнь течет вверх и вниз – так у всех. Конечно, но Юлия сомневается, что всем приходилось оказываться в такой бездонной яме, в какой находится она. Как будто нет никакого пути наверх. Она представляет, как пытается выплыть на поверхность, но застревает в цепляющихся водорослях и стеблях кувшинок, которые удерживают ее на дне. Мои проблемы невозможно решить. Если бы она могла уехать из этой долбаной Броммы и начать свою жизнь заново где-нибудь еще, то, возможно, у нее мог бы быть шанс, но этого не произойдет. Поэтому тут полный облом. Ты действительно так считаешь? Юлия утвердительно отвечает на вопрос Нелли. Можно ведь получить помощь. «Конечно, она должна написать что-то подобное», – устало думает Юлия. Но ей невыносимо слышать о том, что нужно пойти к психологу. Единственный психолог, на приеме у которого она была, сидел и смотрел на часы, пытаясь подавить свои зевки. Никто не может вылечить те раны, которые нанесла ей Лив. Черт побери, это ведь Лив должна проходить терапию, а не она. Тем не менее Юлия чувствует себя обязанной спросить у Нелли, что она имеет в виду. Какую помощь? Юлия терпеливо ждет ответа. Такую, которая положит конец страданиям. Юлия смотрит на это предложение. Ее сердце начинает биться быстрее. Голова Юлии переполняется, когда она пытается истолковать слова Нелли. Речь идет о таблетках? Что ты имеешь в виду? Юлия отправляет ей такой вопрос. Если не осмеливаешься пройти весь путь до конца самостоятельно, есть другие люди, которые могут помочь это сделать. Нелли предлагает то, о чем думает Юлия? В ней пробуждаются любопытство и страх. Юлия задерживает дыхание, когда видит, что Нелли печатает новое сообщение. Уходишь и никогда больше не возвращаешься. 53 Дорога плотно усеяна туманом, а небеса словно вот-вот разверзнутся. Эмма смотрит на Крилле, но он пока еще не понял, что произошло. Как ей привлечь его внимание так, чтобы мужчина в кожаной куртке не заметил? Она пытается оставаться хладнокровной, но трудно игнорировать тот факт, что к ее виску приставлен пистолет. Ее собственный. – Пожалуйста, – просит Эмма по-английски. По дороге проезжает машина, водитель тормозит и фотографирует происходящее на телефон, но не останавливается. Где этот проклятый полицейский автомобиль? Пока что мужчина, который угрожает ей пистолетом, не сказал ни слова, но вдруг он кричит что-то по-польски своему подельнику. Эмма так изумлена, что вздрагивает, и давление на ее висок только усиливается. Крик заставляет Крилле обернуться. – Эмма! – кричит он и отпускает из рук мужчину, который сразу же встает на ноги и начинает убегать по полю что есть мочи. Крилле направляется к ним с руками за головой, как бы показывая, что он не собирается доставать оружие. Он решительно приближается, но мужчина не двигается с места. Рука, в которой он держит оружие, дрожит, а сам он задыхается от напряжения. Он стоит так близко к Эмме, что она чувствует, как его рука вспотела. Стреляй в него, Крилле. Опытный напарник вроде Нюллета, вероятно, сделал бы смертельный выстрел в голову, чтобы спасти ее. Но Крилле, похоже, выбирает другую стратегию. Он упорно продолжает идти вперед, видимо, чтобы вывести мужчину из равновесия. Они слышат звуки сирен – подкрепление вскоре будет здесь. Мужчина кажется обеспокоенным из-за звуков сирен и поведения Крилле. Внезапно давление от пистолета исчезает, и мужчина направляет его в сторону Крилле, который тут же останавливается. – Полегче, – призывает Крилле на английском, а рядом наконец-то останавливается полицейский автомобиль. Двое полицейских в униформе выходят из машины, но они ничего не могут сделать. Крилле бросает быстрый взгляд на Эмму и делает еле заметный кивок. Больше ей ничего не требуется. Эмма со всей силы пинает мужчину по колену так, что его ноги сгибаются. Однако он успевает нажать на спусковой крючок и выстрелить в сторону Крилле. Sig Sauer выпадает из рук мужчины, а сам он оказывается на земле. Патрульные подбегают и бросаются на него. Через несколько секунд мужчина уже прижат к асфальту, а его руки скованы наручниками. В ужасе Эмма смотрит на лежащего неподвижно Крилле. Внутри ее все стынет. Эмма бросается к Крилле и садится перед ним на колени. Вдалеке раздается голос, вызывающий «Скорую». У Эммы начинает темнеть в глазах; дорога, машины, поле и туман – все размывается. Эмма замедляет дыхание и сильно щипает себя за бедро, чтобы вернуться к реальности. – Крилле, – шепчет она и в ответ слышит какое-то бормотание. Он медленно приподнимается, садится и хватает себя за руку. На куртке дыра чуть выше локтя. Эмма помогает ему оторвать кусок от куртки, чтобы определить, куда попала пуля. – Собираешься добить меня? – стонет Крилле. Эмма слишком сконцентрирована на огнестрельном ранении, чтобы как-то отшутиться. Рана кровоточит, но, к счастью, пуля прошла поверхностно. Все могло сложиться гораздо хуже, и она понимает, что ей придется отчитываться за свои действия в рамках внутреннего разбирательства. И Крилле тоже. – С вами все в порядке? – спрашивает один из полицейских. Эмма кивает. Мужчину в кожаной куртке уводят к полицейской машине. – Если работа с тобой такая захватывающая, то, может быть, мне стоит найти другого напарника, – говорит Крилле, и в его взгляде читается веселье. – Как, черт возьми, Нюллет справлялся все эти годы? – Прекрати, это совсем не смешно, – говорит Эмма. – Ты ведь мог умереть. – Возможность пошутить над этим – важная часть моего дебрифинга[10]. Но Крилле быстро затихает – вероятно, он довольно сильно ранен, хотя пытается показать обратное. – Как тебе пришла в голову эта идиотская мысль броситься на него? – Я не услышал звук затвора, поэтому с холодным расчетом ожидал, что он не успеет выстрелить. Один из полицейских хлопает Эмму по плечу. – Вот твое оружие. Мы обыскали машину. Там полно краденого. В это же время рядом останавливается машина «Скорой помощи», и Эмма замечает, что еще одна мимо проезжающая машина тоже тормозит. Взрослый мужчина выходит из своего Volvo и без каких-либо стеснений снимает происходящее на камеру своего мобильного телефона. Если он немедленно не вернется в свою машину, помощь понадобится большему количеству людей. Полицейские подходят к этому идиоту и отгоняют его. Затем к ним подходят сотрудники «Скорой помощи», и Крилле начинает настаивать, что ему не нужно ложиться на носилки. – Это просто обычный четверг. Стрельба и все такое, – шутит он и встает на ноги. – Хотя голова у меня все-таки немного кружится. Крилле опускается обратно на землю и уже больше не протестует, когда его начинают укладывать на носилки. Эмма едет в полицейский участок, попутно набирая Вестберга, чтобы рассказать ему, что произошло. – Итак, один мужчина все еще на свободе, – заключает она. У Вестберга не очень радостный голос, хотя он, конечно, испытывает определенное облегчение, что все это не обернулось катастрофой, как в Малександере[11]. – Найдите переводчика, – требует Эмма. – Я хочу начать допрос как можно скорее. Пока о Крилле позаботятся в больнице, она надавит на ремесленника, чтобы тот рассказал все, что знает. Другие полицейские займутся поисками беглеца. Эмме на сегодня свежего воздуха хватило. Приезда переводчика приходится ждать довольно долго. Когда женщина средних лет с портфелем и в очках с леопардовой оправой наконец заходит в полицейский участок, у Эммы начинает звонить мобильный телефон. Сейчас она не хочет, чтобы ей мешали, но кто-то непрерывно продолжает названивать ей. Звонят с неизвестного номера. Вот упрямый черт. – Мне нужно ответить на звонок, – говорит она Вестбергу и принимает вызов. – Да, это инспектор Эмма Щельд. Человек на другом конце провода начинает бессвязно говорить. На линии сильные помехи, и Эмма не понимает, кто ей звонит. – Я… нашел его, – Эмма почти расслышала мужчину – голос похож на мужской. Она слышит только отдельные слова.