Я пыталась навести порядок в своих вещах. Надо решить, какие вещи и сувениры я повезу с собой в Вашингтон. Бри пообещала, что моя комната в Портри останется моей. Они с Итаном рассчитывали на то, что каждые каникулы я буду проводить с ними. Я и сама не могла представить свою жизнь иначе: оставлять семью мне было тяжелее, чем я думала. Я не раз размышляла над тем, чтобы поехать в Эдинбург вместе с Амели. Всякий раз я отбрасывала эту мысль в надежде, что два года вдали от этой страны залечат мои любовные раны. Моя мать когда-то тоже на это надеялась, но ничего не вышло. Вечером я пошла к Софи. Большинство задуманных дел я сделала. Для остальных еще было время. Мы с Софи старались не говорить о Колламе. Думаю, Питер уже рассказал ей самое важное. Ей было интереснее узнать о моем предстоящем переезде и о том, насколько я была к нему готова. – Сначала я буду жить у Дженны с ее семьей, – сказала ей я. Дженна была моей лучшей подругой в Америке. Я уже жила с ней, когда моя мать погибла. Теперь мы вместе поедем учиться в Нью-Йорк и будем снимать квартиру. Я рада, что наконец-то увижу ее снова. – У тебя достаточно денег, чтобы оплатить учебу? – спросила Софи. – Мама оставила мне денег, и их хватит как минимум на четыре семестра в Америке. – У меня плохое предчувствие из-за того, что ты едешь туда совсем одна. Все-таки Элин нашел твою мать даже там. Я кивнула. Об этом мы говорили не впервые. – Но я-то точно знаю, что он меня не найдет. Я не думаю, что он ненавидит меня столь же сильно, как мою мать. Он утратил ко мне интерес. Мы уже много недель ничего о нем не слышали. Он как под землю провалился. – Именно это меня и беспокоит, – Софи встала с кресла, чтобы отнести посуду на кухню, а я надела куртку. – Ты не хочешь прийти к нам на ужин сегодня? – Софи выглянула из-за шторы с бусинами. – Доктор Эриксон будет рад. Боюсь, он иногда скучает, ведь Питер берет на себя все больше его обязанностей. – Конечно. Можно взять с собой Амели? – Разумеется, если вам не будет скучно с нами двумя. Софи улыбнулась и поцеловала меня в щеку. По ней я буду скучать почти больше всех, подумала я. Я взяла новую книгу с полки и пошла домой. В саду я села на лавочку и принялась читать. Это было старое издание детектива про мисс Марпл. Пару страниц спустя я погрузилась в уютный мир вяжущих и пьющих чай пенсионерок. И только Бри удалось вернуть меня на землю, напомнив о встрече с Эриксонами. Амели не пришла домой к этому времени: она уехала на материк с друзьями. Поэтому я шла к Эриксонам одна. Чем ближе я подходила к дому священника, тем беспокойнее мне становилось. Я не могла понять, откуда вдруг взялось это предчувствие. Вдруг с Амели что-то случилось? Я попыталась дозвониться до нее, но меня сразу переадресовывало на автоответчик. Странно, обычно до Амели всегда можно было дозвониться. У дома священника я решила отпустить эти мысли, чтобы ничто не испортило мне вечер с Эриксонами. Я заплела косу потуже и хотела было постучать в дверь, как вдруг увидела, что она уже открыта. Хоть в Портри и не особо переживают насчет безопасности, но двери все равно никто открытыми не оставляет. Наверняка они просто забыли ее закрыть, пыталась успокоить себя я. Я зашла в дом и закрыла дверь за собой. Затем я пошла по коридору в направлении кухни. В доме было странно тихо. Обычно я слышала грохот кастрюль или пение Софи, когда она готовила. Но сегодня ничего такого не было. Плохое предчувствие усилилось. Может, они забыли, что я приду? Нет, это было невозможно. На кухне я увидела кастрюли, в которых что-то кипело. Я открыла дверь в сад. – Софи? – крикнула я. – Доктор Эриксон? Это я, Эмма. Никто мне не ответил. Только птички чирикали в саду, а когда я вышла на улицу, кошка увивалась вокруг моих ног. – Ну, привет, Клео. Где эти двое? – спросила у нее я. Она промурлыкала мне в ответ и ушла. Я прошлась по саду в направлении мастерской. Доктор Эриксон проводил там почти каждый вечер. Он обычно рисовал или чинил что-нибудь. Софи всегда говорила, что она радовалась, когда он был чем-то занят и не заглядывал в ее кастрюли. При этом я знала, как сильно она любила, когда он читал газету ей вслух, пока она занималась готовкой. Я открыла дверь почти заросшего плющом домика. На верстаке напротив двери сидели, прислонившись друг к другу, Софи и доктор Эриксон. Мне пришлось привыкать к полутьме хижины, прежде чем я смогла как следует их рассмотреть. И тогда я увидела глаза Софи. В них блеснула паника. Мне надо бежать отсюда. Однако прежде чем я успела что-то сделать, меня схватила тень, стоявшая у двери. – Заходи уже, – сказал голос, который я бы узнала из тысячи. Я посмотрела в его направлении. Элин стоял рядом с доктором Эриксоном и задумчиво играл с трезубцем. – Эмма, так хорошо, что ты пришла. Нам даже не пришлось тебя искать. Он посмотрел на меня, и я увидела ненависть в его глазах. Значит, он меня все-таки не забыл. Мне пришлось набраться смелости, чтобы хоть что-то ему ответить. – Чего ты хочешь? – больше я сказать не смогла, ведь он крепко вцепился в мою руку. – Хочешь знать, чего я от тебя хочу? А ты как думаешь? Ты же моя сестра. Хочу получше с тобой познакомиться, – его хитрая улыбка давала понять, что мягкий голос был лишь обманным маневром. Я вырвалась из его хватки и встала рядом с Софи. Она одной рукой приобняла меня. Бежать от него смысла не было. Элин привел с собой двух друзей, которых поставил у двери. – Но я не хочу знакомиться с тобой лучше, – ответила я, игнорируя Софи, которая тихо просила меня его не злить. Элин, к сожалению, не проигнорировал ее слова. – Именно, Эмма. Не… зли… меня, – повторил он. Я замолчала. Его щеки приобрели нездоровый красный оттенок, а в уголках его рта я увидела собравшуюся слюну. Он выглядел как душевнобольной. Теперь он подошел ко мне и Софи. – Но стать еще злее я не смогу. Ты отобрала у меня отца. Отобрала у Амии мужчину, за которого она должна была выйти замуж. Ты виновата в том, что она не станет королевой, – он уже почти кричал на меня. Мы с Софи потихоньку отодвигались от него. Он следовал за нами, пока не загнал нас в угол. – Это неправда, – прошептала я. – Что неправда? – крикнул он на меня. – Разве не ты виновата в том, что Коллам теперь на воле? Остальные народы бы ни за что не вмешались в это сами. Это было дело шелликотов. Но тебе надо было обязательно стравить нас друг с другом. Ты будешь виновата, если наш народ погибнет. Только ты. Колламу ни за что не удастся спасти шелликотов. Он восхищается вами, людьми, – он плюнул на пол перед нами. Спорить с ним не было смысла, и, что бы я ни говорила, он не мог этого понять. Он сошел с ума. У него была своя правда. Но что он хочет сделать с нами? Убить нас? Я попыталась найти выход из этой ситуации, но не смогла. Он может держать нас здесь максимум до завтрашнего утра, тогда все точно поймут, что я не вернулась домой. Но будет уже слишком поздно. У него была лишь одна причина быть здесь: он хотел убить меня. Он осознания этого факта я вздрогнула. Я не хотела умирать. Точно не здесь и не сейчас. Я должна попытаться сделать хоть что-то. Софи закрыла меня собой: возможно, она тоже поняла, что Элин не в состоянии вести разумную беседу. – Элин, это не принесет никакой пользы, – вмешался доктор Эриксон. – Эмма не имеет к этому никакого отношения. Ты не можешь винить ее за то, что сделал твой отец, – мужчина стоял за Элином и не видел, как лицо шелликота скривилось от ярости. Я покачала головой, давая доктору Эриксону понять, что ему стоит прекратить разговаривать с Элином. Его речи только разжигали в нем ненависть. Но доктор Эриксон не понял меня. Он продолжал говорить. – Эмма не виновата в том, что Амия соединилась с Миро. Амия не любит Коллама. Ты и сам прекрасно знаешь, каково женщине соединяться с мужчиной, который не любит ее. Вспомни о своей матери… От этой фразы у Элина лопнуло терпение. Он повернулся к доктору Эриксону. Софи закричала. Я будто в замедленной съемке видела, как Элин поднял свой трезубец. – Нет! – крикнула я. В то же мгновение Софи встала между Элином и своим мужем. Я вскочила и устремилась к ней, но трезубец уже нашел свою цель. Софи упала на землю. Ее глаза закрылись. Я стала кричать на Элина, а он лишь ухмыльнулся мне. – Считай это предупреждением. Тебя я тоже убью. Но я хочу, чтобы Коллам при этом присутствовал. – Колламу плевать на меня! – закричала я. – Он не хочет быть со мной, и в этом виноват ты, чудовище! Я встала на колени на полу. Софи лежала у меня на руках. В ее боку торчал трезубец. Доктор Эриксон гладил ее лицо. – Софи, – шептал он. – Софи, не умирай. Элин одним движением вытащил трезубец из тела Софи и спокойно потянулся за тряпкой, лежавшей на верстаке. Он протер свое оружие и уронил тряпку на пол. – Еще увидимся. Это прозвучало почти вежливо. Он дал своим друзьям знак покинуть помещение. Они исчезли в темноте, словно тени. В комнате висела тишина. Тишина, прерываемая всхлипываниями. Вскоре я поняла, что именно я была источником этих всхлипываний. Софи не двигалась с тех пор, как Элин вытащил из нее трезубец. Я не хотела думать о самом страшном. – Доктор Эриксон? – я потрясла его за плечо. – Вы должны вызвать врача. Скорее. Он не двигался, а лишь беспомощно стоял на коленях рядом с почти бездыханным телом своей жены, с которой провел всю жизнь. Я осторожно положила Софи на каменный пол. Я сняла с крючка рядом с умывальником полотенце и положила его ей под голову. Затем я вытащила телефон из кармана брюк. Я попыталась набрать номер Итана, но мои руки слишком сильно тряслись. Мне удалось сделать это лишь с третьей попытки. Наконец-то Бри взяла трубку. – Бри, вы должны сюда приехать, – зарыдала я, неспособная продолжить фразу. – Что случилось? – спросила Бри. – Эмма, говори уже. У тебя все в порядке? Я кивнула, так как была не в состоянии ответить. Я лишь смотрела на кровавое пятно на блузке Софи. – Итан. Итан, скорее, что-то случилось с Эммой, – услышала я голос Бри по телефону. Итан взял трубку. – Эмма, что стряслось?