— У вас такие глупые лица, что я склонен поглумиться, прежде чем заставлю вас сожрать сердца друг друга, — пожал он плечами. — Сделка чётко обговаривала моё появление за пятнадцать дней до её завершения. Люблю, знаете, погулять по человеческим городам и покушать плоть. Он довольно облизнулся. — Конечно, есть риск, но, как видите, удача на моей стороне. А теперь, с разрушением моста, когда ко мне вернулась вся скованная им сила, не думаю, что меня остановят два жалких стража. Ну, кто хочет умереть первым? Я швырнул в него соль, она попала на кожу, зашипела, но демон лишь рассмеялся: — Уму непостижимо! Ты и вправду решил, что мне это повредит?! За это будешь умирать медленно! — Одного не понимаю! — сказал я, отступая. — Зачем тебе возвращать проводнику его душу? — И я не понимаю. И не собираюсь этого делать. В сделке такого не было. Я строю мост, спасаю её, забираю душу, а через четыре сотни лет возвращаюсь с её помощью назад и приятно обедаю жителями. Я перебирал в уме фигуры, но ни одна из них не могла подействовать на потустороннее существо. — Что это ты там делаешь? — Демон с любопытством посмотрел на огниво в руках Львёнка. — Да ладно тебе. Неужели ты серьёзно считаешь, что… — Бах! Я едва успел отскочить в сторону. Крупные куски соли угодили прямо в морду твари, вызывая удушливый дым и шипение. Окровавленная рожа с повреждёнными глазами исказилась: — Мне так нравилась эта оболочка, человек. Когда я появился тут, поблизости был только художник, малевавший водопад. Я отбежал в сторону, видя, что Львёнок зажигает фитиль на втором пистолете, и крикнул: — Вот почему ты убил стража! Он догадался, что это уже не его брат! Безглазое лицо повернулось ко мне. — Бах! Соль угодила в грудь, но эффект был такой же, как и раньше. То есть почти никакого — демон и не собирался исчезать. Вместо этого мы вместе с Львёнком опять упали, потому что на этот раз нам отказали ноги. — Вы меня забавляете своим наивным упорством, — прорычала тварь из ада. — Я мог бы заставить вас выковырять пальцами мозг из собственных черепов, но поступлю иначе. Вы будете жить и отправитесь со мной в город, чтобы разделить пиршество. Стану запихивать вам в глотки человеческое мясо, пока вы не сойдёте с ума! Это было похоже на рождение какого-то отвратительного насекомого. Руками он разорвал себе рот, кожа с тошнотворным треском лопнула, и демон стянул её с себя, точно чулок, а затем отбросил в сторону то, что когда-то было художником Нэлсом. Не знаю, как такая туша умудрилась влезть в столь тщедушного человечка. Он был на две головы выше меня, в чёрной коже, шипах, с когтистыми ногами и чешуйчатым хвостом. Густая чёрная шерсть покрывала могучий торс и воняла так, что у меня сразу перехватило дыхание. На его зубастой, похожей на бычью, башке были три огромных, изогнутых золотистых рога, беззубый рот, с чёрным вывалившимся языком казался больше, чем сама бездна, а глаза, маленькие и белые, сверкали из-под тяжёлых надбровных дуг. Когда он сбросил кожу, вокруг вспыхнуло голубое демоническое пламя. Оно проворными змеями поползло по земле, взобралось по скалам, без труда сжирая камень, словно это сухие дрова, растопило снег, и вокруг стало светло, как днём. Пугало, наблюдавшее за всем этим со стороны, отступило в сторону, не желая касаться огня. Помогать оно нам не спешило. Львёнок в отчаянии швырнул в гадину свой мешок с солью, затем плеснул святой водой, за что почти тут же захлебнулся криком и потерял сознание. Демон склонился над ним, и я крикнул, привлекая его внимание: — Эй! Давай заключим сделку! Он шагнул ко мне, по пути щелчком пальца разрушив ловушку инквизитора, оказался рядом, сгрёб меня лапищей, притянув к себе так близко, что я увидел собственное отражение в страшных белесых глазах. — Зачем мне это?! Твоя душа и так будет моей, человек! — А как же азарт и риск? — прохрипел я. — Готов поставить душу в обмен на то, что ты не тронешь город. — Не пойдёт. Ещё предложения есть? — Да, — сказал я и хлестнул его верёвкой Иоанна по морде. Я оглох от его воя, упал вниз, и пока он корчился и выл, отбросил обгоревший кусок верёвки в сторону. Ноги вновь работали, так что я схватил Львёнка под мышки, намереваясь утащить как можно дальше. Я смог преодолеть ярдов двадцать, когда адово отродье подняло нас без помощи рук в воздух, а затем мы оказались висящими над пропастью. — Кажется, стражам суждено падать вниз! — прорычал демон, через морду которого, наискосок, пролегала кровавая рана, по краям которой плясали языки пламени. Однако упасть мы не успели, потому что метнувшийся из-за скалы силуэт кинул в демона чем-то круглым. Эта штука разорвалась у него на спине, и он взвыл, бросившись на землю, забыв о нас, пытаясь стереть текущее по коже и шерсти масло. Второй сосуд разбился о его золотой рог, вызвав новый вопль, от которого задрожали горы. Франческа метнулась в сторону, избегая тёмного дыма, которым ослепший от боли демон пытался её зацепить, и, отважно подскочив к нему, воткнула два спицеобразных кинжала под лопатку твари, а затем бросилась прочь, обратно по направлению к городу. Мы с Львёнком всё это время висели над бездной. На той стороне ущелья, рядом с водопадом полыхнула вспышка, и над пропастью протянулся тонкий, не шире ступни, мост из света. Два человека отважно бросились через пропасть, двигаясь по тонкой перемычке с неоправданной скоростью, на каждом шагу рискуя свалиться вниз. Прямо над нами пробежал могучий монах со сверкающим, точно кристалл, одушевлённым мечом, на острие которого всё ещё была кровь, а за ним, отставая всего лишь на несколько шагов, инквизитор. Я ещё успел увидеть, как брат Курвус взвился в высоком прыжке, занося клинок над головой, и в следующее мгновение демон перестал держать нас, и мы с Львёнком рухнули в пропасть. Но в это мгновение я ощутил церковную магию, с хоралом благословений загремевшим в голове, и нас за шкирку, словно двух неразумных щенков, выбросило на край утёса, в снег, всего лишь в шаге от бездны. Львёнок так и не пришёл в сознание, и мне с трудом удалось оттащить его на два ярда от края. Затем, потеряв силы, я ткнулся лицом в обжигающий снег. Его холод неожиданно вернул меня к жизни. Я встал и побежал туда, где происходила схватка. Монах, окружённый голубым куполом своей веры, словно ангельским тетраимом, напирал, и кристальный меч с благословением высшего существа наносил противнику страшные раны, истекающие демоническим пламенем. Демон защищался с помощью короткой, дымчатой палицы, пытаясь прихлопнуть ловко перемещающегося вокруг него брата Курвуса. Отец Март бил чем-то невидимым, но вполне действенным для того, чтобы адское создание не могло добраться до Франчески, которая, свернувшись калачиком от боли, лежала прямо возле ног демона. — Спаси её! — крикнул мне Пёс Господень. Понимая, что в этой битве мои способности бесполезны, я бросился к законнице. Палица, которая должна была размозжить мне голову, врезалась в клинок монаха, защитившего меня от удара. Я «нырнул» вниз, выволок девчонку, забросил её, несмотря на жалобные стоны, на плечо и понёс прочь от свалки. Положил у камней, подальше от продолжающего бушевать пламени, а она клещом вцепилась мне в руку, скуля от боли. У неё из носа пузырями шла кровь. — Держись, — сказал я ей, зачерпывая снег и пытаясь остановить кровотечение. Монах тем временем умудрился отрубить демону один из трёх золотых рогов и запястье левой руки. Но дальше развить успех не смог. Раненая тварь была так же опасна, как и прежде. Брат Курвус уцелел лишь благодаря своему сияющему куполу, а выбитый из его руки клинок сверкнул в ночи и ухнул в пропасть. Демон шагнул к клирику, занося палицу, чтобы разбить голову, но тут на его пути встал отец-инквизитор, крестом раскинувший руки. Оружие адского создания ударило не дрогнувшего отца Марта прямо в лоб и рассыпалось голубыми искрами. В следующее мгновение правая рука Пса Господнего вцепилась в шерсть на груди демона, заставив того упасть на колени. — Вера моя крепка! — крикнул инквизитор. — И не тебе, мерзкий червь, вставать на пути Божьего воина! Ибо сила моя идёт от силы Всемогущего! Да будет благословенно Его имя от века и до века, ибо любим мы Его всем сердцем своим, и всей душою своей, и всеми силами своими! Именем Его изгоняю тебя обратно в ад, ибо я верую, а ты трепещешь! Двумя руками инквизитор вцепился в бычью голову, сдавливая её что есть силы и, не отводя взгляда от белых глаз, читал молитву. Выло, ревело, земля дрожала, и со скал сыпались камни. Вокруг демона начал закручиваться белый вихрь, в следующую секунду из его глаз, рта, носа и ушей воссиял свет, и, превратившись в пламя, враг исчез, растворился в воздухе, оставив после себя на земле огромную подпалину. Проповеднику сопутствовала удача, это было видно по его хитрым глазам и тому, как он то и дело косится в мою сторону. Я усмехнулся и положил мелкую карту в общий расклад. — Я пас, — сказал Львёнок, сбрасывая свой набор. — Играю. — Франческа сдвинула несколько фишек в общую кучу. — Ты блефуешь, — сказал я ей. — У тебя не больше одного оруженосца. — А ты проверь, — усмехнулась она. Львёнок покачал головой и разлил вино. За последние четыре дня он несколько сблизился с симпатичной законницей, и, судя по всему, это его нисколько не волновало. Впрочем, меня это волновало ещё меньше. Несмотря на предвзятое отношение к Ордену Праведности, я был благодарен ей за помощь. Пугало с вызовом посмотрело на девушку, выложив неудобную для всех нас десятку. — Так ты скажешь, наконец, что это было за масло, которым ты облила тварь? — спросил я у Франчески. — Ещё чего! Я не лезу в тайны Братства, а вы, мальчики, не лезьте в тайны Ордена. Спросили бы у инквизитора, пока он ещё был в городе. Уверена, он знает, что это такое. А, чтоб тебя! Проклятое Пугало! Она бросила карты на стол и взяла бокал из рук Львёнка. Мне никак не удавалось привыкнуть к изменению его облика и лысой башке. Он всё-таки выполнил свой дурацкий обет, но нисколько не переживал по этому поводу. Я переглянулся с Пугалом, легко пожал плечами. Он ответил тем же. Проповедник, увлечённый просчётом расклада, не обратил на наше «общение» никакого внимания. Для вида пришлось сделать ещё один ход, а потом сдаться, когда старый пеликан выудил припасённую цветастую картинку. — Интеллект — великая сила! — напыщенно заявил он мне. — Болтай, болтай, старый негодяй, — хмыкнул я, берясь за свой стакан. — Пугало не оставит от тебя камня на камне. — Куда теперь собираешься, Людвиг? — спросил у меня Львёнок. Я покосился на Франческу. Благодарность благодарностью, но наивностью я никогда не страдал. Она поняла мои сомнения, улыбнулась и ничего не сказала. — Ещё не определился. Следует почитать корреспонденцию. — Да! — заорал Проповедник. — Да! Так тебе, соломенная шляпа! Я всё-таки выиграл! Выиграл! Пугало, ничуть не расстроившись, село в уголке и начало затачивать серп. Проповедник ликовал, носился по комнате и даже не подозревал, что всё это время мы ему поддавались. История шестая