Тигр повалился на землю, мотая головой, силясь перегрызть алые путы. – Господин Ху! Том кинулся на помощь Стражу, но Сидни схватил его за руку: – Нет! Теперь всё зависит от нас. Это была правда. Ученику оставалось только смотреть, как учитель беспомощно бьётся в неволе. Пустые глазницы демона презрительно смотрели сверху вниз на поверженного тигра. – Я очень надеюсь, что ты действительно страдаешь так, как это выглядит со стороны. Вначале зверь издавал только гортанные вопли. Но постепенно к нему стало возвращаться сознание. Он нашёл в себе силы забыть про издевательства Ваттена и воззвал к ученику: – Мастер Томас, повторите… – Ты ещё можешь что-то тявкать? Видимо, недостаточно туго я тебя связал. Призрачная рука сделала пасс над тигром, тот резко выгнулся и захрипел. – Что повторить? – растерялся Том. Но Страж лежал неподвижно, широко раскрыв глаза и хватая ртом воздух, не в силах вздохнуть в перетянувших его путах. – Нельзя обижать дедушку! – запищал феникс. Ему стало невтерпёж посреди поднявшегося шума, и он высунул наружу головку, растянув петли шнурка. Ваттен ногой развернул задыхающегося тигра так, чтобы ему было видно гору. – Смотри! Хочу, чтобы ты видел, как я уничтожу мир, и знал, что ты проиграл. Ты оказался самым никчёмным из всех Стражей! Страж не отводил взгляда от ученика. Он не мог говорить, но всеми силами старался подать какой-то знак. Глазницы монстра сверкнули вспышкой яркого холодного огня. Демон даже не рассматривал в качестве угрозы для себя детей и крысу. Отвернувшись от них, он стал поднимать руки – и Том ощутил, что что-то происходит. Кожу резко стянуло, она растрескалась. Во рту пересохло от небывалой жажды. Мальчик бросил взгляд на каменную чашу, в которой бил родник. Она была пуста. – Ваттен собирает на себя всю воду! – прохрипел Том. – И вытягивает её из всего. – И из нас тоже! – Сидни упал на колени. – Ох! Меня поджаривает, как в духовке! Вода, стекаясь отовсюду, медленно концентрировалась в руках у Ваттена, превращаясь в серебристую алебарду, увенчанную топором с остриём на конце. Древко стало удлиняться. Оно росло и росло, пока не достигло в длину полсотни метров. Монстр управлялся с исполинским оружием легко, как обычным топором. Он поднял его над головой и, примерившись, обрушил на подножие Непрочного Столпа. Магическая сталь выбила глубокую расщелину. Птицы, подняв крик, взвились в небо, чуть не угодив под сорвавшиеся сверху огромные валуны. Жэв в исступлении вцепилась в Тома и просипела растрескавшимися губами: – Останови его! Ваттен рассмеялся: – Что может сделать мне полузверь вроде тебя? Полузверь? Том заскрежетал зубами. Видя страдания Стража, всё, чего он хотел, – это броситься на монстра и растерзать его. Жажда мести была сильнее, чем желание пить. «Погоди, – думал он, – гадкое чудище! Я покажу тебе, на что способен полузверь, когда он в ярости!» Но первый приступ бешенства схлынул, и мальчик вдруг опомнился. Привычно сдержавшись, он сказал себе: «Это всё моя тигриная кровь. Я не должен давать ей волю. Мне нужно не драться, а думать. Господин Ху знает, что делать. Он велел повторить… Вот только что?» – Останови меня, недочеловек, если можешь! – презрительно крикнул Ваттен и снова с оглушительным грохотом вонзил клин в гору. Феникса била дрожь. – Что такое с дедушкой? Жэв ткнула пальцем в Ваттена: – Он обижает твоего дедушку. Накажи его! Ваттен рубанул по склону в третий раз. Феникса подбросило: – Мама, мне страшно! Папа говорит, накажи его. Можно? У Тома от гнева потемнело в глазах. Его тигриная часть требовала того же, что и Жэв. Но где-то на краю сознания он неотступно слышал голос бабушки, а с ней всех Стражей, бесконечная череда которых уходила в глубь веков и терялась во мраке прошлого. Поддаться искушению означало предать всё, за что Стражи сражались, страдали и умирали столько тысячелетий. Благороднейшие из земных существ положили свои жизни ради того, чтобы сила феникса не была использована во зло. Господин Ху был бессилен, и долг Стража уже не впервые перешёл к его ученику. Том знал, что ему предстоит принять важнейшее решение всех времён. Голос мальчика дрожал, губы не слушались. Но он ответил: – Нет. Не надо его наказывать. Холодный огонь в зияющих глазницах заметался в безумной пляске. Гадкая ухмылка исказила злобный рот. – Я знал, что тебе не хватит духу распорядиться верховной властью. Сила человека – ум, сила тигра – храбрость. У тебя – ни того ни другого. Ты худшее из двух созданий. Ещё один удар алебарды о гору сбил детей с ног. Жэв приподнялась на локте и, глядя на феникса, ткнула в себя пальцем: – Слушай папу! Не слушай маму! Спаси мир! Ваттен нанёс новый удар. На этот раз гора дрогнула, по склонам со всех сторон с грохотом сползла лавина. Феникс с раскрытым клювиком наблюдал происходящее. Потом стал просить: – Мама, пожалуйста, разреши! Можно сделать, как говорит папа? Том посмотрел вниз, на птенца – и не узнал его. В чёрных глазках светилось зловещее предвкушение. Увидев этот взгляд, мальчик осознал ужасную истину: искушение безграничной власти было так же велико для феникса, как для любого из простых смертных. Противясь его пробуждению, Стражи защищали феникса от его собственных порочных влечений. Том уже стал свидетелем того, на какие злодеяния способен птенец, когда обижен и растерян. Если допустить вседозволенность один раз – что будет, когда произойдёт ещё что-то плохое? А потом ещё? Каждый раз ему будет всё сложнее удержаться от соблазна, и он станет бездумно карать любого, кто ему чем-то не нравится. И много ли пройдёт времени, прежде чем феникс превратится в новое подобие Ваттена? Ни за что. Том не мог этого позволить. Ни один родитель не согласился бы добровольно толкнуть своего ребёнка на зло. Жэв сжала кулаки в бессильной злобе и крикнула фениксу: – Мы же семья! Семья или нет? Останови Ваттена! Птичка обхватила крылышками головку: – Я не знаю! Не знаю! Папа говорит наказать. Я хочу наказать. А мама говорит – никого нельзя обижать. При виде метаний малыша у Тома внутри всё переворачивалось. Любовь, гнев, страх – самые сильные чувства вели непримиримую борьбу в его душе. – Друг, не глупи! – добавил Сидни. – Пускай чижик взорвёт Ваттена. Не упирайся, мир тебе этого не простит. И для убедительности махнул топориком. Ваттен нанёс новый удар. Том весь скрючился, но твёрдо ответил: – Зло не остановить, совершая другое зло. – Трус! Ваттен прав, ты просто трус! – вышла из себя Жэв. Её слова больно задели его. Волевым усилием он поднялся, едва держась на ногах. – Я… выйду с ним на бой! Сидни вздохнул. Поднял топорик: – Куда ж ты один… Пошли вместе, раз по-другому никак. Жэв выхватила стилет: – Да ты посмотри, сколько воинов полегло! Его не остановили лучшие из лучших! На что ты надеешься? Зажав остриё стилета кончиками пальцев, она размахнулась от плеча и метнула клинок в Ваттена. Лезвие со свистом пролетело сквозь прозрачную фигуру, даже не замеченное монстром. – Видишь? Мы ничто против него. Том сам понимал это. Но ведь Страж пытался ему что-то сказать. Он что-то придумал, какой-то выход… Какой? Мальчик перебирал в памяти все известные ему заклинания, но из них только заклинание ветра хоть как-то ослабило Ваттена, и то монстр нашёл, как от него защититься. На плечо мальчику села маленькая птичка. Это была госпожа Квик. Она умоляюще прочирикала, обращаясь к фениксу: – Ваше всемогущество, улетайте, спасайтесь! Если вы останетесь хоть на минуту, это может стать непоправимой ошибкой! Ошибкой! Том был уверен, что господин Ху велел ему повторить какое-то заклинание. Но когда он колдовал, чаще всего получались – ошибки! И одна из них могла бы… – Госпожа Квик! Я вас сейчас расцелую! – О, но как же! – заволновалась птичка. – Что подумает мастер Пик? – Нет, я хочу сказать… – Том улыбнулся. – Просто вы только что подарили нам шанс победить. Маленький клювик открылся от удивления. Она решительно тряхнула головкой. – Тогда в бой! За его всемогущество! Этим она натолкнула Тома на ещё одну мысль. Он поднял голову и посмотрел на стаю испуганных птиц, кружащих в небе.