Я тоже направилась в свою комнату. Интересно, кому пришло в голову дать комбинацию из шестерок для номера службы спасения? В России номер 666-66-66 вряд ли сочтут счастливым. Глава 7 Утром, когда я спустилась в столовую, Оля вела разговор с мужчиной, одетым в темный костюм и галстук. Увидев меня, она сказала: – Как спалось? Виола, знакомьтесь, это Вальтер, наш Эркюль Пуаро. Вальтер, ты видишь перед собой известную российскую писательницу, автора детективов госпожу Тараканову. Полицейский чуть привстал, затем снова сел. – Несмотря на род своих занятий, я люблю криминальный жанр, хотя читаю романы про расследования скорей как сказку. И на Эркюля Пуаро я, увы, мало похож. – Может, вам следует отпустить усы? – улыбнулась я. Вальтер засмеялся: – О нет! Жена из дома выгонит. Элиза говорит, что мужик с растительностью на лице похож на таракана. А я, только не смейтесь, побаиваюсь насекомых. – Фу! Гадость! – воскликнула Надя, которая топталась около буфета, выбирая себе булочки. – В Китае тараканов готовят в сахарном сиропе, – мягким бархатным голосом произнес худощавый брюнет, восседавший слева, у блюда с ветчиной, – потом их накалывают на палочки, и получается нечто вроде нашего сахарного петушка. – Когда я был маленький, – мечтательно протянул Роберт, – на Седьмое ноября и Первое мая мама всегда водила меня в центр Москвы, к станции метро «Маяковская». – Зачем? – спросила Зина, ковыряя ложкой творог. – Погулять, – пояснил хозяин. – Дядя Роб, ты ходил дышать свежим воздухом два раза в год? – удивилась Надя. Третий владелец издательства, Борис, как раз в этот момент наливал в чашку кофе. Рука его дрогнула, на скатерти появилось коричневое пятно. Боря, не обратив на него внимания, сказал: – Надюша, ты забыла, что в начале весны и осени были праздники, которые отмечали всей страной, День Октябрьской революции и Первомай. Люди не работали, они маршировали на демонстрации, а потом бродили по Тверской. – А-а-а, – протянула старшая дочь Звонарева, – точно! Совсем из головы выскочило. Ну, вроде как на День города: концерты, все перекрыто, кругом жратва и пьяные. – Нет, дорогая, – усмехнулся Роберт, – ты могла бы это помнить, на начало перестройки ты была уже школьницей, все обстояло иначе. Насчет выступлений артистов ничего не скажу, кто-то пел и плясал. А вот подвыпивших товарищей живо отлавливала милиция. Да и с едой наблюдался напряг. Помню, у метро «Маяковская» сновали цыганки, они торговали леденцовыми петушками. Я все просил маму купить мне один, но она отказывалась: «Не подумай, что мне жаль денег. Хочешь, на твоих глазах выброшу в лужу десять копеек? Но конфету никогда не куплю». – Очень злая была у тебя мамаша, – с жалостью произнесла Зина. – Нет, – улыбнулся Роберт, – она просто боялась, что я подцеплю какую-нибудь болезнь, отравлюсь леденцом, который сварганили в антисанитарных условиях. Сколько лет прошло, но всякий раз, когда я вижу леденец на палочке, вспоминаю маму. – Тогда ты о ней постоянно думаешь, – протянула Надя, – сейчас сосалки продают повсюду. – Ну да, – вступила в беседу Ольга, – современным малышам повезло больше, чем советским детям, у нас было мало радостей. – А я ел в Китае на рынке многие национальные лакомства, – воскликнул брюнет, – вяленых жуков, например. Должен сказать, интересный вкус. – Фу-фу! – хором закричали сестры. – Брр, – передернулся Борис. – Господи, спаси, – всплеснула руками Оля, – разве можно пробовать местную еду на базаре? – Почему нет? – пожал плечами критик (а это был он), быстро достал из кармана небольшой пузырек, вытряхнул на ладонь красную таблетку и проглотил ее. – Болит? – с сочувствием спросила Оля. – Давай позову Анну Ильиничну? Нуди махнул рукой: – Ничего нового я не узнаю! За дверью послышался оглушительный грохот. Оля встала, вышла в коридор, и я услышала ее сердитый голос: – В чем дело? – Извините, Ольга Сергеевна, – зачастил чей-то картавый голос, – споткнулась. – Надо быть осторожной, – вскипела хозяйка. – Простите, сейчас уберу, – сказала женщина. – Да уж, постарайтесь, – отрезала Ольга. – Там ковер вспучился, – оправдывалась незнакомка, – задрался. – Лера, никогда не ищи виноватого, – сурово заметила хозяйка, – имей мужество признаться: «Я бежала с подносом, не смотрела под ноги, споткнулась и уронила посуду». Дорожка ни при чем, она тебя за щиколотки не хватала. – Это Павел виноват, – плаксиво сказала горничная, – он должен был покрытие проверить. Ему Раиса всегда велит: «Поди посмотри, как лежит ковер». А сегодня не сказала, и вон чего вышло. – Немедленно принимайся за уборку, – сердито произнесла Ольга и вернулась в столовую. – Дорогая, не расстраивайтесь, это всего лишь юбилейный тысячный поднос, уроненный Валерией, – попытался утешить жену Роберт. – Удивительная девушка, не руки, а медвежьи лапы, – удрученно произнесла хозяйка, – да и те косо приделаны. Но в одном она права: Раисы сегодня нет, и все пошло наперекосяк. Кофе – помои! – Он у вас всегда отвратительный, – подал голос Нуди, – а уж про омлет я вообще молчу! По лицу Ольги промелькнула тень недовольства. – Не буду хвалить плохую еду! – продолжал Нуди. Я решила погасить скандал в зародыше: – Как самочувствие экономки? Ох, простите, Эдуард, я перебила вас! – Сегодня Раисе проведут необходимое обследование, – быстро ответила Оля. – Надеюсь, ничего страшного. Вальтер постарается найти Анатолия. Полицейский кивнул. – Далеко Потапов не уйдет. У него нет кредитной карты и водительских прав, следовательно, он будет расплачиваться наличными. Я предупредил в гостиницах, мотелях, пансионатах, чтобы сообщали о человеке, который достанет кеш. Сегодня это привлекает внимание. Билет на поезд, самолет или автобус ученый не покупал. Он в Бургштайне. – Если только не уехал на машине, – сказала я. Вальтер чуть наклонил голову. – Я уже говорил, он не умеет водить машину и никогда не получал прав. Да и авто у Потаповых нет. У Раисы – велосипед, но сомневаюсь, что пожилой мужчина им воспользуется. – Можно попросить приятеля подбросить тебя в нужное место или путешествовать автостопом, – неожиданно вступила в беседу Зина. Роберт взял кофейник. – Супруг Раисы – бирюк, я его никогда не видел, но о нем наслышан. Честно говоря, ничего хорошего про него не скажу. Анатолий отлично устроился, всю жизнь сидит на шее жены. – Сумел втемяшить ей в голову мысль о своей исключительности, – подхватил Борис, – оправдывал свое нежелание работать собственной гениальностью! Помните, Раиса, придя к нам, говорила: «Толя погружен в книгу по математике. Он создаст великий учебник!» – Бедняжка, – с сочувствием воскликнула Ольга, – она все надеялась, что муженек сочинит научный труд! Но так и не дождалась от него «великого учебника» и сейчас сменила тему: вот уже десять лет тот решает некое уравнение. – Удивительнее всего, что абсолютно никчемным мужикам удается запудрить мозги своим женам, – сердито воскликнул Борис. – По-моему, вы ему завидуете, – внезапно сказал Нуди. Борис положил вилку на скатерть. – Кто? Я? – Да, – спокойно подтвердил Нуди. – С ума сошел? – взвился брат Ольги. – С чего вдруг я должен испытывать зависть? Кстати говоря, это абсолютно мне несвойственно! Кто я и кто Анатолий? Разве может владелец успешного бизнеса, обеспеченный человек… Нуди тут же перебил говорившего: