– Конечно, – без всякой радости заверила я. Борис, как всегда, с милой улыбкой вошел в комнату. – Хочу напомнить, ты обещала мне посмотреть, куда бегает по ночам Зина, – сказал он. Я, успевшая забыть о своем согласии работать шпионом, быстро кивнула. Борис нахмурился: – Чует мое сердце, затеяла Зинаида глупость, от нее чего угодно ждать можно. В тихом омуте черти водятся. И тут раздалась трель звонка. – Кто это? – удивился Борис и направился к двери. – Мы никого не ждем, время не для визитов. Пойду открою. – Позови горничную, – посоветовала я. – У нее закончился рабочий день, в доме остались Надя, Зина, Нуди, я и ты. Еще Оля, но она спит, ей прописали снотворное. Борис ушел, я все же решила принять душ, направилась в ванную, включила воду, потом вернулась в спальню за журналом. Лягу в ароматную пену, почитаю про шмотки, полюбуюсь на снимки сумок и туфель. Из коридора послышался грохот и вскрик. Забыв про водные процедуры, я ринулась на звук и нашла Бориса на полу в холле. Рядом валялась железная подставка для тростей и зонтиков. – Боже! Ты упал! – испугалась я. – Сломал лодыжку? – Нет, – простонал он, – зацепился за идиотскую зонтичницу и рухнул. Я посмотрела на задравшуюся штанину Бориса: – У тебя забинтована щиколотка! – Потому и шлепнулся, – пропыхтел Боря, – растянул связки, мне наложили тугую повязку, нога плохо действует. Фу! Извини, не хотел тебя напугать. Он, кряхтя, поднялся. – Ты такой бледный, – участливо сказала я, – глаза ввалились, губы посинели. Может, врача вызвать? – Нет, – слишком резко воскликнул Борис, – просто мне было очень больно. – Кто приходил? – спросила я. – Сумасшедший господин по имени Франц, – ответил Борис, – решил выразить Оле соболезнования. Я ему сказал, что поминальная книга, в которой нормальные люди пишут подобающие слова, лежит в издательстве на рецепшен. Каюсь, наверное, я был груб, захлопнул дверь, задел подставку! – Не повезло, – покачала я головой. – Там какая-то бумажка валяется. – Где? – встрепенулся Боря, живо нагнулся, поднял красный обрывок и сунул в карман. – Раиса болеет, вот прислуга и распустилась, не пылесосит как следует. Зина выскользнула из дома около полуночи, я увидела, как она вылезла из окна и пошла по дороге в сторону леса. Брать машину, чтобы следовать за беглянкой, мне показалось неуместным. После полуночи движение в Бургштайне замирает, Зинаида сразу увидит малолитражку и насторожится. Я тоже выскочила через окно, надвинула на голову капюшон своей старой теплой куртки и, в очередной раз радуясь тому, что новый яркий пуховичок остался у бухгалтера Карины, отправилась за Зиной. Младшая дочь Федора отлично знала, куда направляется, и не думала о слежке, шла не оборачиваясь. Зинаида миновала лесок, пробежала сквозь квартал одинаковых трехэтажных построек, свернула на узенькую улочку, дошла до ее конца и очутилась около небольшого домика с белыми ставнями. Звонарева толкнула незапертую створку и крикнула: «Лера, это я». На крылечко упал луч света, он расширился, превратился в большой прямоугольник, Зина скользнула внутрь. Я осталась в саду. Лера? Вероятно, это Лякина. Почему мне в голову пришло имя скромной архивной мыши? Лякина отлично знает Олю, их связывает совместное проживание в коммуне хиппи. Федор, Борис и жена Робби до сих пор дружат. Прикати Лякина в Бургштайн, она бы поселилась в особняке Волковой. Я медленно обошла здание, не нашла ни одного приоткрытого окна, поднялась на крыльцо, осторожно нажала на ручку, и – о чудо! – дверь бесшумно приоткрылась, она по-прежнему оставалась незапертой. Очень осторожно я прокралась по узкому коридорчику и встала у проема, отделенного толстой портьерой. – Неразумно здесь оставаться, – сказала Зина. – Я уеду только после похорон Бориса, – ответил на удивление знакомый женский голос. – Лучше сейчас уехать, – настаивала Зина. – Ну уж нет! – не согласилась тетка. – Хочу увидеть на кладбище лицо Ольги! Я это заслужила. Да и мое исчезновение вызовет подозрения. Я вцепилась в занавеску. Хозяйка оговорилась: Борис жив, она имела в виду Роберта. – Что будет с нами? – тоскливо протянула Зина. – После операции детей не родишь, но заживешь счастливо, – начала Лера. Конца фразы я не услышала. В мое плечо впились крепкие пальцы, я ощутила сильный толчок и ткнулась в гардину, та разошлась в стороны, я помимо желания влетела в гостиную, увидела Зину, Варвару из «Шпикачки» и услыхала сзади голос Нади: – У вас незваные гости. Я хотела улыбнуться, но ничего не получилось. Сегодняшние мои приключения можно назвать «неудачные прятки». Сначала меня обнаружила Раиса, теперь поймала Надежда. А еще говорят, что снаряд в одну воронку два раза не падает. Зинаида вскочила: – Вилка! Как ты сюда попала? Я пыталась сообразить, что сказать, но от удивления слова застряли в горле. – Лера, как всегда, не заперла замок, – заявила Надежда, толкая меня к креслу, – а кое-кто воспользовался этим и влез в дом. – Зачем приперлась? – зло спросила у меня Зина. – Борис попросил, – призналась я и выложила присутствующим соображения Маркова о пьесе. Когда мой рассказ иссяк, Зина повела себя странно. – Пьеса! – засмеялась она. – Отныне присваиваем Боре титул «Догадливая обезьяна», – подхватила Надя, – зря мы текст у Олега купили, он натуральный гений. Надо было чего попроще взять, все равно бы Ольга поставить приказала. Она не хочет с отцом и Оксаной ссориться, получила чудесный повод с нами помириться. – Так автор – не Зина? – воскликнула я. – Нет, – заявила Надя. – Эй, лучше ничего ей не говори! – всполошилась Варвара. – Вилка, сколько ты хочешь за молчание? – Наоборот, – потерла руки Надежда, – Вилка, сколько ты хочешь за то, чтобы всех посвятить в одну замечательную историю? – С ума сошла? – крикнула Зина. – Успокойся, – велела Надя, – у меня билеты на самолет, нас не найдут. Улетим тридцатого в Испанию, пусть ловят. – Куда? – заморгала Зина. – Когда? Надя шлепнула сестру по плечу. – Приди в себя! После чего старшая Звонарева повернулась ко мне: – Миллион! Ты согласна? Смотри, не отказывайся. Это лучшее предложение в твоей жизни. Получишь деньги и прославишься. Ну? По рукам? После тридцатого декабря, когда мы покинем Бургштайн, ты всё всем расскажешь. – Ничего не понимаю, – призналась я. – Варвара, твое настоящее имя – Лера Лякина? – Вау! – воскликнула Надя. – Тараканова нечеловеческого ума женщина! Расслабься! Девочки, очнитесь, нам повезло, Виола раструбит правду, и мало никому не покажется. Я буду рассказывать, а вы сидите и кивайте. – Не надо, – шепнула Зина. – Надо! – топнула ногой Надя. – Иначе все теряет смысл. Мы их наказали! Теперь нужно опозорить. О’кей! Я так решила. – Главная тут Лера, – не согласилась Зинаида, – это она все задумала. – Мы все главные, – устало поправила ее Лякина. – Я согласна с Надей, пора открыть правду, может, кто-то задумается, когда узнает, что с людьми правительство сделать может! Надя положила ногу на ногу и начала рассказ, ее прерывала Лера, подчас вклинивалась Зинаида, но я сейчас передам суть без уточнений. Поверьте, ничего более шокирующего я до сих пор не слышала. Семнадцатилетняя Лера жила с тетей в Подмосковье. Родители Лякиной с пьяных глаз сожгли избу и сгорели вместе с ней. Сироту приняла сестра матери, но она не забывала при каждом удобном и неудобном случае говорить: – Кормлю тебя, пою, одежду купила. Ох, и много денег истратила! Основной мечтой Леры было сбежать в столицу, выйти там замуж и жить счастливо. В деревне достойных женихов не было, все мужское население увлекалось исключительно одним видом спорта, который местные бабы называли «водкабол». Один раз в избу к тетке Леры постучался парень с просьбой дать ему приют. Лера глянула на него и влюбилась в один момент. Гостя звали Владимиром Корсунским, он явно от кого-то скрывался, но тетка не расспрашивала жильца, тот ей хорошо заплатил. Полгода Володя провел в селе, потом собрался уехать. Лера, которая успела стать любовницей Корсунского, улизнула вместе с ним, думая, что исполнилась ее мечта. На момент побега Лера уже знала, что Владимиру хорошо за тридцать, но он не просто выглядел юношей, а еще и вел себя как невзрослый человек. Корсунского нельзя было назвать верным любовником, он спал со многими женщинами и не скрывал своих похождений от Лякиной. Девушка очень боялась, что он ее бросит, поэтому терпела все его выходки. Члены коммуны хиппи, которую организовал Володя, постоянно менялись. Когда Лякиной исполнилось девятнадцать, в просторной квартире появились Федор Звонарев, Таня, Оксана, Оля и Борис Марковы. Они были друзьями со школы, неразлучными мушкетерами и вместе примкнули к «детям цветов». Владимир сразу переспал с Ольгой, потом с Оксаной. Вот Татьяна ему отказала, у нее уже был роман с Федей. Корсунский не был насильником, в сексуальные отношения он предпочитал вступать по взаимному согласию, не злился, если ему отказывали. Ну не хочет девка, и не надо, вокруг много других цыпочек, готовых задрать юбку, а еще есть Лера, которая только и ждет, когда он поманит ее пальцем.