— И где ты расположился? А ты один там? А что ищешь? — засыпала я его вопросами. — Да тут, недалеко. Хочешь покажу? Признаться, от такого вопроса я смутилась. С одной стороны интересно, конечно, как там археологи работают, а с другой, мало ли зачем он меня непонятно куда тащит? Вот так приедет моя бабулечка домой, а меня и след простыл. И найдут мои косточки по весне, или и вовсе не найдут. Как тут Сандра без меня?! Пропадет же. Пока я все это думала, чуть не заплакала от жалости к бабке и к себе. — Нет, что ты. Спасибо, конечно, но я на работе. И вообще… — Ок, — только и ответил он. Нет, ну вообще. Ок, блин. Вот так. Я тут навыдумывала себе всякого, будто красота моя неземная человека с ума свела, да так, что тут же воспользоваться хочет ею, а он «ок». — Ну пока, — сухо сказала я. А этот археолог, мать его, рассмеялся. — Увидимся. И… спасибо тебе. И пошел. А ведь хитрый какой. Так ничего и не рассказал. Ни где копает, ни что ищет. Ничего. Знал ведь наверняка, что с ним не пойду. Ну и ладно. Чего я в самом деле так разволновалась. Ну да, парень красавчик. Из породистых, так сказать. Высокий, светловолосый, не блондин прям, а скорее светло русый. Волосы слегка вьются, прям Есенин. А губы-то какие. Когда улыбается, на правой щеке ямочка такая. И ресницы пушистые-пушистые. Мда… размечталась. Археолога мне только не хватало. Я погнала вредные мысли прочь, и тогда вспомнила про мясо. Все-таки придется бабулю с Ромкой яичницей кормить. Да уж. Выбросив угольки в мусорное ведро, я быстро замесила тесто и нажарила блинов, нафаршировав их с солеными грибами, рисом и луком. Настрогала свежий салат, зажарила омлет из десятка яиц с помидорами, и сервировала стол на веранде. Христофоровна как раз подъезжала к дому, о чем удосужилась заблаговременно сообщить, позвонив на стационарный телефон. Ромка приехал злой, бабка еще свирепее. Ужин их видимо тоже не порадовал, но я, едва только завидев хмурые лица, поспешила скрыться в своей комнате. В конце концов подавальщицей я им не нанималась, и господа сами в состоянии обслужить себя за столом. Я завалилась на кровать и, закрыв глаза, сама не заметила, как уснула. Проснулась от тихого шороха в комнате. На улице уже стемнело, лишь кровать освещала луна. Я приподняла голову, и обнаружила возле двери Дуську. Та тихо скреблась, пытаясь выйти наружу. Я нехотя поднялась, открыла Дуське проход, и тут услышала голоса. На цыпочках я шла на звуки, пытаясь делать это максимально беззвучно. Говорили в бабкиной комнате. Я подошла почти к самой двери и приложила ухо к неплотно закрытой створке, стараясь не пропустить ни слова. Да! Я понимаю, что мне должно быть крайне стыдно. Я также осознаю, что такое поведение недостойно приличной девушки вроде меня. И весь этот поступок можно расценивать как весьма и весьма нелицеприятный с моей стороны. Но куда деть неуемное любопытство, вы мне скажите?! Как быть с темной стороной моей, в общем-то довольно милой, души?! Научил бы меня кто справляться со своими пороками, я бы век ему благодарна была. Короче говоря, в тот знаменательный вечер я таки услышала таинственный разговор Христофоровны с Ромкой, который для моих ушей явно не предназначался. — Да говорю тебе, там дневник был, там! — в голосе Христофоровны явно слышалось недоумение. — Но если он был в тех документах, то куда мог деться? — Ромка явно злился. — Я не знаю. В прошлый раз все было на месте. Да ты сам подумай, куда он мог деться из ячейки?! — Вот это мне и интересно! А ты не могла кому-то его давать? Ну может посмотреть просто? — С ума сошел?! — бабка повысила голос и в нем послышались металлические нотки. — Ну что ты, бабуль, я ничего такого не имею ввиду. Ну может другие документы давала кому, а вместе с ними там дневник был? — Не было такого, — в голосе бабули вдруг появилась неуверенность. Ромка видимо тоже это уловил, и спросил Сандру уже совсем по-другому. Мне показалось, что голос его звучал довольно угрожающе. — Бабушка, ты понимаешь, что дело идет не о какой-то там ерунде?! В этом дневнике миллионы! Десятки, а может и сотни миллионов, учитывая ценность клада?! Без дневника этого проклятого его не найти. Я уже всю территорию облазил, но это как иголку в стогу сена искать! Те координаты, что ты дала, вообще не канают. — Не ори! Не дура. Юристу на сохранение дневник отдала, когда наследство оформляла. Чтоб наследнику передал. В комнате наступила тишина. Через некоторое время Ромка спросил, как звали юриста. Христофоровна конечно же помнила, но оказалось, что тот недавно умер. Все свои дела он передал племяннику, с которым бабка так и не удосужилась встретиться. Некогда. То поясница, то инсульт. — А почему ты мне сразу не сказала?! — Я забыла, — голос прозвучал так жалобно, что мне тут же стало жалко Христофоровну. За свои же документы еще оправдываться должна. — Офигеть, — протянул Ромка. — Забыла она. Промотались как идиоты весь день. А она забыла. Тут Христофоровна вроде как всхлипнула, и Ромка тут же сбавил обороты. — Ну ладно, ладно тебе, бабуль. Извини что ли. Но и ты меня пойми. Я уже даже думать начал, что ты меня вокруг пальца обвести решила. Вот и вспылил. Найдем мы этого племянника и душу из него вытрясем. Христофоровна, видно, хотела что-то сказать, да только хмыкнула в ответ. Послышался скрип отодвигаемого стула, и я поняла, что разговор окончен. Дабы не быть застигнутой на месте преступления, я поспешила к себе. Свет включать не стала. Сплю я и сплю. Нечего вызывать ненужные подозрения. Я лежала в темноте и размышляла. Надо же, оказывается у бабки где-то запрятаны несметные сокровища. Видимо поэтому Ромка тут и объявился. На рыбалку он значит ходил, ага… то-то я у него никакой рыбы не видела в прошлый раз. Надо бы проследить за ним, поглядеть куда он ходит. Ага… ну и увижу я, и дальше-то что? Сама копать начну? У бабки законное наследство из-под носа уведу? Нет уж. До такой степени я еще не обнаглела. Это же, во-первых, преступление, а во-вторых, свинство. С другой стороны, я же просто посмотрю. Интересно же, вдруг Ромка найдет клад, и мне удастся хоть одним глазком увидеть сокровища. Мысли о сокровищах не давали мне уснуть, и спустя то ли час, то ли два, я все же спустилась на кухню, чтобы выпить чаю и успокоиться. На кухне, подперев кулаком подбородок, сидел хмурый Ромка. — Чего не спишь? — глухо спросил он, даже не стараясь отвести взгляд от меня. Оно и понятно. Вниз я спускалась, рассчитывая на то, что там никого не будет. Была свято уверена, что домочадцы спят сладким сном, а тут на тебе. Естественно, накинуть хотя бы халат я и не подумала, и теперь сверкала всеми прелестями в полупрозрачной короткой сорочке. Вопреки ситуации я решила вести себя как ни в чем не бывало, а потому, ничуть не смущаясь, прошлепала мимо него и включила чайник. — Не спится, — лаконично ответила я. — Слушай, я помню, что мы с тобой собирались кровопийцу ловить, но потом подумал, пусть уж этим делом менты занимаются. — Отчего же? Мне кажется, ты Юрке обещал, что найдешь, ну, по крайней мере, попытаешься найти убийцу Инги?! — Мало ли что я там обещал, — Ромка резко отодвинул стул, встал, и подошел к окну. Я хмыкнула в ответ, на что он тут же вспылил: — Да ладно тебе, ну чего он тебе сдался? Юрка-то? Понравился что ли? — Идиот! — только и ответила я. — Да понимаю я все. И что обещал помню. Но меня прям корежит, как подумаю… — он, так и не закончив, резко обернулся и в два прыжка приблизился ко мне. — О чем подумаешь? — он стоял так близко, что во рту у меня тут же пересохло. То ли от ощущения некой опасности, исходившей в этот момент от него, то ли от резко нахлынувшего желания его поцеловать вдруг. Мда уж… дожила. Уже на каждого встречного готова запрыгнуть. — Подумаю о том, что Инга тогда мне другого предпочла… а ему другого. И так далее. И вот, не поверишь, я когда смотрел тогда на него, такого жалкого, мне прям радостно стало, что это не я на Юркином месте. Хотя он-то мне ведь ничего не сделал… Я не знала, что ответить ему на это все. Что тут вообще можно сказать?! Пока я размышляла, как реагировать на его откровенность, Ромка резко наклонился и коснулся губами моих губ. Коснулся потому, что я успела отпрянуть в самый последний момент. Ромка как-то затравленно посмотрел на меня и вышел из кухни. Чудеса-а… что же я за существо такое?! Еще минуту назад я сама хотела, чтобы он меня поцеловал, а тут, как током ударило. Не хочу. Ничего я такого не хочу. Не с Ромкой уж точно. А что я хочу-то? Спать. Видимо пора ложиться спать. Утро вечера не зря мудренее. Вот и пойду лягу. 7 Утром и впрямь голова очистилась от всякой ненужной ерунды. Встала я с ясными мыслями и вдохновляющими планами на день. Первым делом проведала Христофоровну, которая и сообщила мне, что внучек уехал по делам и вернется лишь к вечеру, а потому придется ей терпеть мое общество, раз другого все равно нет. Я хмыкнула и поинтересовалась, что мадам предпочтет вкушать на завтрак. Мадам решила сегодня ограничить себя овсянкой с малиновым вареньем, и я порадовалась, что вкусы наши вполне совпадают. А значит мне не придется ломать голову, как удивлять мою старушку. Устроив Сандру поудобнее в кровати, и включив ей выпуск новостей, я, напевая незамысловатую песенку, отправилась на кухню. Настроение мое еще больше поднялось от осознания, что не придется сегодня лицезреть плотоядные взгляды внучка. Можно спокойно заниматься своими делами, не боясь, что Ромка будет крутиться под ногами. К тому же, мне очень хотелось провести с Христофоровной познавательную для меня беседу. За окном погода все так же радовала солнцем и голубым безоблачным небом, что в наших краях удивительная редкость. На березках, густо посаженных возле дома, радостно щебетали птицы, тоже видимо наслаждаясь солнечными деньками. Я включила негромко музыку, и принялась пританцовывать, пока булькала кофеварка, расточая приятный аромат на весь дом. Христофоровна тоже пребывала в благодушном настроение и, видно, была не прочь поболтать. Начали мы с обсуждения мировых новостей. Поругали растущий доллар, а вместе с ним и евро. Поохали над очередной забастовкой французских железнодорожников. Пару раз я даже удостоилась от бабули похвалы, что было еще большей редкостью, чем отличная погода в начале июня. Воодушевленная таким приемом, я решила, что настала пора брать, что говорится, бабулю за кудельки. — Сандра Христофоровна, а что же внучек ваш, раньше-то бывал в наших краях? — невинно хлопая ресницами, поинтересовалась я. Христофоровна с грохотом поставила кружку с недопитым кофе на тумбочку возле кровати, и грозно сверкнула глазами. — Ну бывал, а твое какое дело?! — Да, собственно, никакого. Я, знаете ли, беседу светскую поддерживаю. — Поддерживает она. Ишь ты. Умная больно стала. От меня что ль нахваталась?! Оно и понятно — с кем поведешься… — А чего же он раньше-то не приезжал? По хозяйству ведь помочь не мешало бы… Христофоровна, поняв, что отвязаться от меня не получится, махнула рукой, и вздохнула: — Да поругались мы. Давно еще. Из-за этой простигосподи. Ну как ее там? — она сделала вид, что вспоминает, хотя было очевидно, что прекрасно помнит, о ком ведет разговор. — Из-за женщины что ли? — округлила я глаза. — Да какая она женщина! — вспылила бабка, и тут же осеклась. Поняла, что выдала себя. — Хм… из-за мужчины? — Дура! Много ты понимаешь! Вертихвостка она! О покойниках вообще-то не хорошо такое говорить. Да доброго слова я и не придумаю для нее. — Вы про убитую учительницу что ли? — еще больше «удивилась» я. — Про нее, а то, про кого еще. Уж и намучила она его. Я, когда узнала, что ее того, убили значит, первым делом, грешным конечно, на Ромку подумала. А ну как увидал с другим Ингу-то, ну и вспылил. Но он божился, что нет, не он, мол. Ну и пришлось верить дураку. Внук ведь. Теперь вот маюсь, сердце болит, а ну как он все же? Ромочка же мужик горячий…