— Я сейчас! — Роман оставил меня на дороге, а сам бросился к пляжу. Вернулся минут через пять, с кем-то разговаривая по телефону. — В общем так. Иванычу я позвонил, ты пока в дом иди, водки что ли выпей, у бабули есть. А я его тут подожду. Иван Иванович Резников — участковый, жил в поселке и там же, в отделении почты находился его кабинет. Впрочем, в нем, Иваныч, как привыкли за глаза называть его деревенские, почти никогда не находился, большую часть рабочего времени находясь в разъездах по вверенной ему территории. А это, ни много ни мало, четыре деревни и сам поселок. Да и рабочее время, честно говоря, нормировано было лишь формально. На деле же, Иваныча часто вызывали по ночам на пьяные драки, а то и убийства. — Нет! Я тут. Мало ли… — зачем-то воспротивилась я. Хотя в доме мне однозначно было бы уютней, чем здесь, но мне отчего-то хотелось проследить до приезда полиции, чтобы все было нормально на месте преступления. Хотя какой уж тут нормально, если в воде плавает чей-то труп. Бедная… как же это она так? Неужели утонула? Но платье… может пьяная была, в воду полезла… мысли о несчастной не давали мне покоя. Роман топтался рядом и снова начал меня раздражать. Я уже вообще пожалела о той своей минутной слабости, когда позволила себе разреветься в его присутствии. Вскоре о происшествии на озере откуда-то узнала вся деревня, и большинство ее жителей столпились возле кустов. Роман покрикивал на граждан, чтобы не затаптывали место возможного преступления, но разве его кто слушал?! Гомон стоял такой, будто не в печальных событиях участвует народ, а на свадьбе во время выкупа невесты. Духовские строили предположения одно за другим, но посмотреть кто же лежит в воде никто почему-то не решался. Ждать участкового пришлось долго. Оно и не мудрено, учитывая состояние проселочных дорог. Наконец, к озеру подъехала новенькая Нива и из нее выбрались двое мужчин. Первый, седовласый и усатый Иваныч, не оглядываясь на окружающий пейзаж пошел к толпе. Недавно участковому исполнилось шестьдесят, но вряд ли кто-либо смог бы усомниться, что он вполне еще может дать фору молодым коллегам. Всегда подтянутый и суровый, Иваныч производил на местную шпану неизгладимое впечатление. Ему иногда даже говорить ничего не нужно, одним взглядом Иваныч вызывал оторопь и страх у всех, кто хоть раз преступил черту закона. За Иванычем из машины выбрался молодой парень, на вид почти мальчишка. На безусом лице ярким пятном выделялся крупный нос, щеки и лоб были усыпаны яркими веснушками. Парень огляделся и поцокал языком. Видимо, остался в восхищении от здешних красот. Да, что ни говори, а у нас тут красота такая, что дух захватывает. Рома перехватил Иваныча по дороге, и что-то начал тому втолковывать. Участковый тут же недовольно посмотрел на меня, будто я в чем-то виновата, а Рома позвал меня к ним. Народ опасливо глядел на участкового, но подходить близко не рисковал. Жива еще в наших краях поговорка «от тюрьмы до сумы не зарекайся». Вот они видимо и предпочитали подальше быть от представителя этой тюрьмы. В нашей жизни что главное? Главное вовремя слинять. Вот так и поступило большинство жителей Духовки, бочком-бочком покидая пляж. Иваныч, видя такое безобразие, никого задерживать не стал, а лишь усмехнулся в свои пышные белые усы. — Здравствуйте, Евгения Петровна, — козырнул он отличной памятью, хоть и встречались мы с ним всего один раз. И тот в магазине, ожидая привоза хлеба. — Добрый день, Иван Иванович! Хотя какое уж оно доброе… — Вот уж зрите в корень. Тело вы обнаружили? Я вздохнув, кивнула. Иван Иванович поцокал языком, покачал головой, скривил губы и недовольно покрутил правый ус. Мы, не спеша, направлялись к кустам. — Я купаться как раз собралась. Вдруг слышу, плеск какой-то. Ну и пошла посмотреть. А там вот… — в этот момент капитан как раз раздвинул кусты, и я показала на тело. — Налицо утопление. Самоутопление в смысле. Уже опознали родные-то? — Нет пока. Мы никому и не разрешили тело трогать до вашего приезда. А так как опознать-то? Вниз же лицом лежит, — развела я руками, стараясь не смотреть на раздутый труп. — Иван Иванович, глядите-ка, — протянул спутник участкового. Пока мы болтали, он уже успел перевернуть труп. Иван Иванович присел с ним рядом, присвистнул и вздохнул: — Вот тебе и утопленница. Блин, вызывай Леха бригаду. Пусть работают. Иваныч поднялся и пояснил: — Алексей Горев, стажер мой. Прислали вот. Чую, на пенсию меня отправят в скором времени, отработал свое Иваныч, отпахал… Леха достал телефон и принялся втолковывать что-то в трубку. Видимо собеседник ему попался на редкость непонятливый, или Леха плохо объяснял, потому что он то и дело срывался на мат, силясь объяснить тому, что случилось, и куда нужно ехать. Я всего на секунду бросила взгляд на труп, но тут же желудок протестующе поднялся к горлу, и я бросилась в соседние кусты. — Эй, товарищи! Ну-ка кого-нибудь сюда мне для опознания давайте, — крикнул духовским Иваныч. Народ, посовещавшись, выдвинул бабку Афанасию. Расчет местных видимо был прост. Афанасия в свое время служила надзирательницей в тюрьме, характером обладала боевым и безжалостным. Такую никакими трупами не испугать. Афанасии хватило одного взгляда, чтобы безоговорочно ответить, что в кустах лежит Инга Молчанова. — Учительница? — уточнил Иваныч. — Она самая. Учить-то она учит, — зашептала бабка, — да на разврат падкая, прости Господи мне язык мой грешный! Афанасия принялась креститься и шептать молитву, а участковый терпеливо ждал, что она еще поведает. — На какой-то такой разврат? Сами видели? Или слухи? — Да кто ж за ней следить что ли будет? Рожа у нее блудливая. Была. Прости Господи грехи мои тяжкие, — снова закрестилась Афанасия. — Ну да…рожа это аргумент, — фыркнул Иваныч и отпустил Афанасию с миром. Я подошла к Роме в тот момент, когда на озере раздался многоголосый шепот «Иринка идет». Ирина — мать Инги, сломя голову неслась по тропинке и кричала. За ней бежала младшая дочь, а народ в ужасе смотрел на страшную картину. — Ну, епрст! — выругался участковый. — Мать идет. Когда Ирина подбежала к нам, он попытался удержать ее, да куда там. Ирина увидела дочь, закричала страшным голосом и упала на траву. Тут же подбежал народ. Иваныч махнул Лехе, и тот помог донести женщину до машины. — Ты в общем тут оставайся, вот с ними что ли, — указал он на нас с Ромой. — А я ее сейчас до дома что ли довезу, или до медпункта, к Юрке. Я снова кивнула, и участковый при помощи жителей донес Ирину до машины. Младшую дочь, пятнадцатилетнюю Карину, тетка Катя ласково гладила по голове и вела за собой. Девочка молчала и выглядела отрешенной. Да уж… Карина наверняка сейчас в шоковом состоянии. Хорошо хоть она не стала глядеть на погибшую сестру. Иваныч вернулся только часа через два, злой, как черт. — Плохи дела, — сказал он, — поехали мы значит в медпункт, а там никого. Ну нашатырем ее кое-как в чувство привели. Тут мне дочь ее и говорит, мол убитая с Юркой — фельдшером этим самым, из медпункта ушла. И когда успели снюхаться-то? Почему я не знал?! Ну в общем мы к нему. А его и дома нет. Проверили — нигде нет. Такие дела. — Ну это ж хорошо, — хлопнул в ладоши Леха. — Чего хорошего-то? — Так вот же у нас уже и подозреваемый в убийстве есть. Это же замечательно! — Дурак ты, Лешка, — беззлобно ответил капитан. — Молись лучше, чтоб у нас трупа второго не было. Эх… пожрать бы сейчас… с утра ничего не ел. Рома украдкой посмотрел на меня, и я предложила принести какой-нибудь снеди прямо сюда, многозначительно глядя на кусты. От Иваныча не укрылся мой укоризненный взгляд, и он предложил, чтобы я накормила их после того, как на место приедет группа. Наконец, Иваныч отправил нас домой, предварительно еще раз допросив и записав наши показания, и пообещал зайти попозже. Рома всю дорогу молчал, лишь дома ответив на мучивший меня вопрос, как же убили Ингу. — На шее у нее следы от удушения. А уж чем душили, я знать не знаю. — А как думаешь, фельдшер-то жив? Это он ее того? — Да мне откуда знать? Чего ты пристала-то? — неожиданно вызверился Рома. Ну ладно, гад! Я-то было уж подумала, что ты человек нормальный, а ты так значит… интересно, что его так разозлило в моих вопросах? Прямо занервничал весь, как об убитой спросила. Неспроста это… Христофоровна недовольно фыркала и кривила лицо. Ромка вкратце поведал бабуле о наших приключениях и предупредил, что в гости ожидаются представители власти. — Снюхались? — старушка прищурила глаза, глядя то на меня, то на внучка. — Да упаси Господь, — фыркнула я. — С ней?! — в унисон мне воскликнул этот гад. — Ну-ну, — мерзко захихикала Христофоровна, а я, пожав плечами, пошла готовить обед. Полицейские объявились лишь часам к шести вечера. Уставшие и злые они молча поужинали и, поблагодарив за прием, и записав наши с Ромкой показания, отбыли восвояси. Но перед этим Ромка все же выпытал у них, что фельдшера они так и не нашли, и где он теперь обретается — одному Богу известно. Следователь лет сорока, капитан Лютаев, записал наши контакты, взамен оставив свои, и просил звонить ему в случае чего. Что должно было случиться я уточнять не стала, надеясь, что все-таки подобные сегодняшнему приключения меня в дальнейшем минуют. Леха многозначительно улыбнулся мне, подмигнул, и, козырнув на прощание, уселся в машину. Ромка при этом немного скривился, но, заметив, что я за ним наблюдаю, недовольно покачал головой и отправился к дому. Тело Инги увезли на экспертизу, ее мать забрала скорая помощь, чтобы доставить в городскую больницу. Карину приютила у себя тетка Катя. Скорее всего, будь это несчастным случаем, через день-два, немного посудачив о происшествии, и перемыв погибшей косточки, все быстро забыли бы о случившемся. Если бы не два жирных «но». Во-первых, это не было несчастным случаем, а во-вторых, убийца все еще на свободе. И где он появится в следующий момент, никто не знал. 5 Ночью меня разбудил какой-то странный шорох у моей двери. Такое ощущение, что кто-то топтался около, не решаясь постучать и войти. Я, заинтригованная донельзя, включила ночник у кровати, накинула халатик и подошла к двери. — Кто там? — почему-то шепотом спросила я. — Свои, — так же шепотом ответил мне Рома. — Свои в такое время в постели спят. В своей. Я резко распахнула дверь и Роман, видимо, облокотившийся на нее, и не ожидавший такого вероломства с моей стороны, просто-напросто свалился на мой порог. Я противно захихикала, а он… надулся как мальчишка. Сейчас, стоя на четвереньках у моего порога, сонный и надутый, он совсем не походил на того напыщенного индюка с нашей первой встречи. На какой-то момент мне даже стало его жаль, но я быстро погнала от себя эти мысли, решив, что парень все-таки крайне подозрительно отирался у моей двери поздней ночью. И еще неизвестно что бы он сделал, не проснись я так вовремя.