— Женя, — с придыханием промычал он… — Для тебя Евгения Петровна! Пошел отсюда вон! — заорала на негодяя я. Видимо вид у меня был и впрямь грозный, да такой, что Ромка от неожиданности подорвался с кровати и, с укоряющим взором, поспешил к двери. — Нет! Подожди! — крикнула я. Ромка в надежде оглянулся. — Как ты тут оказался? Ты так и не ответил. — Да я… я не помню, если честно, — прохрипел он и потупил взор, — Я вроде к себе вчера пошел, а проснулся здесь… — Так я тебе и поверила. Да ты… ты… Ромка, не делай больше так. У меня мужчина есть, слышишь?! Ромка промолчал, но кивнул. — Не ходи сюда больше, хоть пьяный, хоть какой. В следующий раз я… — Да не будет следующего раза, — перебил он, — ты может и не веришь, а я правда не помню, как сюда забрел. — Ну допустим, но какого черта ты целоваться полез?! Еще и за грудь щупал! — Ну а кто бы на моем месте удержался, — хмыкнул он, а мне захотелось чем-нибудь в него запулить. Видимо, поймав взглядом мое движение в сторону тяжелой лампы, Ромка быстро скумекал, в кого она сейчас полетит и, тихо ойкнув, выбежал из комнаты. А через минуту ко мне, не стучась, заглянула довольная бабкина морда и, громко хмыкнув, высунулась обратно. — Идиотизм, — только и сказала я и пошла в ванную. На Ромку я была очень злая и чувствовала себя, благодаря этому подлецу, чуть ли не изменщицей. Вообще, конечно, если уж совсем серьезно, за такие дела надо бы Ромке все его гениталии окончательно отбить. Ибо ну нельзя так делать, никак нельзя. Это хорошо, что я проснулась, пока дело до чего-то посерьезнее не дошло. А если бы я все думала, что это сон?! Вроде и не добровольно, и на изнасилование не тянет. И вроде и упрекнуть себя не в чем, в конце концов, я заснула и проснулась в своей кровати и никого туда не приглашала, а все равно на душе было гадко и скребли кошки, будто это все целиком и полностью моя вина. Бабка все утро хитро на меня поглядывала, я старалась игнорировать ее взгляды, но настроение портилось еще больше. Моим объяснениям старушка не поверила и теперь мысленно уже считала нас с Ромкой любовниками. Хорошо хоть этого придурка на завтраке не было, хватило ума не попадаться мне сегодня на глаза. Когда они уехали, я быстро перемыла посуду, переоделась и направилась прямиком в деревенский магазин. Маринка была на своем рабочем месте, впрочем, как и всегда. Изредка начальник давал ей выходные, но не чаще раза в неделю. — Чего тебе? — недовольно спросила продавщица и злобно уставилась на меня одним своим зеленым глазом. — Картошки пару килограмм. И столько же помидоров. Лук красный и еще скажи… — тут я сделала паузу, и выждав с минуту, невинно поинтересовалась, — Вы с Афанасией часто дрались? На этих моих словах Маринка выронила картошку из рук, и та с грохотом упала на грязный пол. — Да ты охренела что ли?! Ты меня приплести решила, что ли?! — грозно зарычала она, а я, надо признаться, испугалась, но виду не показала. — Ну почему же охренела? Почему приплести? — как ни в чем не бывало продолжила я, — Все знают как вы с бабкой друг друга терпеть не могли. Чем не мотив, а? — Женя! Ты это брось! Да я ту каргу и пальцем не тронула. Хотя о покойниках так не говорят. Но только я ту каргу не убивала. Да я… да я… да я когда ее убили, с мужчиной была, вот! — воскликнула она, и потупила глаза. — Да ладно? А как же Анатолий Петрович? — А чего он? Нет же его. А я баба горячая, мне без этого дела никуда. — Эх, Марина! Ничему тебя жизнь не учит. Только вот мужчина мужчиной, а откуда мне знать, что вы не вместе орудовали? — Да тьфу на тебя, дура! Ну скажи ты мне, на кой ляд мне бабку грохать?! Да, не спорю, драться мы с ней страсть как уважали, но и только… — Я может тебе бы и поверила, да ведь надо и свидетеля опросить… — Да не надо никого опрашивать! Не надо! С Романом Витальевичем я была, — уже чуть не плача, пропищала Маринка. — С кем? — не поверила я и даже потянулась ухом поближе к продавщице, думая, что ослышалась. — Да с Ромой она была, с Ромой. С тем, который Христофоровны внук, — послышался голос тетки Кати. Мы обернулись. Катерина с ухмылкой прислонилась к стене. В руке ее блестел огромный нож… Мы с Маринкой попятились, а Катерина, меж тем, продолжила как ни в чем не бывало: — Ты, Марин, совсем совесть потеряла. Вот Анатолий вернется, что ты ему скажешь, а? Дождесси ведь, совсем слепая будешь. Прозвучало это очень зловеще. — Погодите-ка, — взмолилась я, — вы серьезно хотите сказать, что Ромка к Маринке по ночам бегает? Катерина закивала в ответ, вытянула руку с зажатым в ней ножом, и двинулась к Маринке. — Теть Кать, не надо, ты чего? — завопила я, и бросилась на, явно сошедшую с ума, женщину. Маринка завизжала и кинулась вглубь магазина, а тетка Катя неожиданно вскрикнула и отскочила о меня. — С ума сошла?! Поранишься! — и спрятала нож за спину, — Чего хоть не надо-то, Жень? — удивленно уставилась она на меня. — Как чего? Вы с ножом, да на Маринку… и я вот подумала… Катерина непонимающе смотрела на меня. Смотрела, смотрела, да как засмеется… — Ой, Женя, ой не могу… вечно ты все с ног на голову переворачиваешь! Да неужто ты всерьез подумала, что я с ножом по деревне бегаю, чтобы кого-о прирезать? Я молча опустила взгляд, и лишь слегка кивнула в ответ. — Ну ты даешь… да уж, Женя, сыщик из тебя никудышный. — Это чего это? — внезапно обиделась я, — Маринка вон тоже деру дала… — Да зачем бы мне это было нужно, ну подумай сама! Каков мотив я тебя спрашиваю? За каким таким лешим мне бросаться на Маринку? Да и разве ж я бросалась? Да я еле ноги передвигаю, тоже мне гепарда нашли… Эх… — А зачем же вы тогда с ножом бегаете? — Сама ты бегаешь. У меня нож совсем затупился, а куда точилку дела, ума не приложу. А у Маринки точно есть, Леша, начальник ейный, мне в прошлый раз заточил. Я только крякнула в ответ. Вот уж точно, опростофилилась ты, Женя… — Зови давай свою подругу по несчастью, — засмеялась Катерина, — Ну надо же, кому расскажу — не поверят. В итоге с Маринкой я кое-как договорилась, и она, опасливо взирая исподлобья, наконец, вышла из своего укрытия. Точилку нашли спустя минут десять. А я решила не упускать возможности поспрашивать женщин о том, о сем, в том числе и о Ромке. Честно говоря, удивление мое было безмерным, ибо я конечно все понимаю, да только вот никак не ожидала от него такого фортеля. Нет, ну возможно когда-то Маринка и отличалась красотой, но сейчас об этом помнила, верно, только она одна. Не в обиду девушке, а все же частые возлияния и отсутствие одного глаза не делали ее привлекательной от слова совсем. Что нашло на Ромку, когда он решил спать с Маринкой, тот еще вопрос. С другой стороны, вкусы у всех разные… И это совсем не мое дело. Мои размышления не остались не замеченными. Маринка насмешливо посмотрела на меня и протянула: — Думаешь, я не понимаю, чего ты глаза закатила?! Да конечно… ты же у нас вона какая красотка, фифа, да еще небось и в институтах училась. Не чета нам. Да я тоже вот раньше красоткой была. Не веришь? У любого спроси. И Ромка меня такой еще помнит. — Да я ничего такого не думала, — смутилась я. — Ага, оно и видно, — засмеялась Маринка. — Будто не вижу я, бреши больше. И вообще, он может и не хотел особо. Я его ммм… подпоила чутка. — Два раза? — ахнула я, представив себе сию картину. — Почему два? Раз пять так точно было, — Маринка не прекращала смеяться, — А он походу и не против был. Правда напивался в зюзю, видать, чтоб рожи моей не видать. Я, если честно, вообще не знала, что тут сказать. Ну дело двоих, мне-то что?! Ромка мужик, физиология видимо взыграла, вот и справлял нужду, как мог. В принципе мне было ровным счетом все равно, по крайней мере я усердно пыталась себя в этом убедить. Мы еще немного поболтали о том, о сем, правда ничего принципиально нового мне узнать так и не удалось. Зато Маринка пообещала составить список всех, кто сейчас проживает в деревне, благо знала каждого в лицо и поименно. 20 Ромка с Христофоровной еще не приехали, и я деловито принялась за готовку. Захотелось побаловать себя и бабулю чем-то особенным, и я полезла в интернет в поисках чудо-блюд. Чудо-блюд нашлось много, но все они были безумно замороченными, и оттого я решила ограничиться пастой и томатным супчиком. Настроение, как ни странно, было просто отличное, быть может потому, что я буквально кожей чуяла — я на правильном пути. О Денисе старалась совсем не думать, потому что от дум таких только слезы и нервы, а толку ноль. Он же сказал, что все в порядке, что он далеко и в безопасности, а значит так оно и есть. И нечего себя накручивать. Причин не верить в это у меня уж точно не было.