Но Ленка, будто не слыша меня, продолжала материться и подвывать. Спустя минут десять я кое-как поняла суть Ленкиных душевных терзаний. А она была такова: сегодня Ленка, наконец, добралась до своих подарков, которые до этого просто впихнула в необжитую комнату. И каково же было ее удивление, когда вдруг обнаружилось, что все коробки и пакеты самым наглым образом вскрыты, а их содержимое исчезло. В том числе и та ваза, что я подарила подружке на новоселье. Но и это еще не все. Из заветного секретера пропало все золото-бриллианты, а также любимые бабушкины часы, которые передавались из поколения в поколение. Кроме Казановы в доме больше никого не было после застолья. А подарки они вместе с ним оттаскивали после нашего ухода. Чтобы под ногами не мешались. От таких новостей я немного обалдела и как могла, принялась утешать Ленку. — Но ты, я надеюсь, в полицию-то ходила? — Да какой там, — махнула Ленка рукой, — я даже имени его не знаю. — Мда-а…, ты где его вообще откопала?! — Да он сам пришел. Я подумала вначале, что это чей-то парень, не буду же спрашивать. Потом я напилась и меня уже мало интересовали такие вопросы. Ну а утром вообще глупо было об этом спрашивать. Тем более, что это гад заблевал всю квартиру. Наверняка специально. — Господи! — воздела она руки к потолку. — За что мне все это?! Я не нашлась, что ответить. Но горячо принялась убеждать Ленку, что все обязательно наладится и образумится. Та еще немного поплакала, и, наконец, взяла себя в руки. Так что прощалась я с ней вполне уверенная, что подруга-таки пришла в норму и не наделает глупостей. А отключившись от Ленки, я тут же вспомнила про маму. Когда я почти набрала ее номер, по дому разнесся истошный вопль Христофоровны. — Убили-и-и! Я вздохнула, мысленно обругав старушку всеми возможными словами, и, нисколько не торопясь, пошла в ее спальню. Интересно, это Ромка включил ей любимый сериал, или сама научилась? Покой мне только снится в этом доме. Но, против ожиданий, в комнате бабки не оказалось. — Сандра Христофоровна, где вы? — крикнула я во всю мощь. Ответом мне послужила полная тишина. Тут, надо признаться, я немного струхнула, успев за несколько секунд напридумывать себе всякого. А вдруг и правда кого убили? А теперь и Христофоровна стала жертвой преступника?! Я тихонько заскочила в туалет, схватила швабру, какая-никакая, а защита. Заодно прихватила с собой керамическую подставку под ершик, выполненную в виде слоника. Все! Я вооружена и опасна. Бойтесь меня, невидимые кровопийцы. На цыпочках спустилась на первый этаж и… обнаружила Христофоровну без чувств на полу. Из груди у нее торчал нож. — Батюшки мои, — воскликнула я, и, побросав свое оружие, ринулась к бабке. Склонилась над несчастной жертвой расправы и запричитала. Причитания сменялись ревом и размазыванием соплей по лицу. По-моему, не по бабкиному. Правда что-то мне показалось странным, но что конкретно, я затруднялась определить. Внезапно в голову пришла здравая мысль, нужно ведь что-то делать, нельзя просто так рыдать над старушкой. Она вон бледнеет на глазах, скорую надо, полицию, МЧС, пожарных. Я прикоснулась к бабке, но та не шевелилась. Жизнь уходила из Христофоровны и в какой-то момент мне показалось, что та уже не дышит. В панике я, наконец, побежала за телефоном. — Алло, скорая… у нас тут у… Так и не договорив фразу, я завизжала, потому что кто-то опустил мне руку на плечо. Я медленно повернула голову. Прямо передо мной стоял некто в черном плаще, с глубоко надвинутым капюшоном на лицо. Я покосилась на лопату в его руке, пискнула, выронила телефон из рук и… лишилась чувств. Господи, миленький, сделай, пожалуйста, так, чтобы все это было всего лишь дурным сном. Сделай, пожалуйста, так, чтобы Христофоровна снова была жива и относительно здорова, а я не сошла с ума. Ведь иначе объяснить убийство Христофоровны и появление человека в капюшоне просто невозможно. Я осторожно открыла глаза. Вроде бы я жива, и даже могу двигаться. Стоп. А почему я в своей комнате, и как я тут вообще оказалась? Я точно помню, что разговаривала с диспетчером скорой помощи в холле, когда… когда увидела его… человека в плаще и капюшоне. Или это был не человек? Христофоровна! Я вскочила с кровати и хотела было уже бежать звать на помощь, но тут тихий голос произнес: — Тсс… лежи, жива твоя бабка. — Рома? — я с удивлением обнаружила спрятавшегося в кресле внучка. Он спокойно поглядывал на меня, сонно щурясь и позевывая. — Но… так она жива? В какую больницу ее увезли? Ты спугнул убийцу? — засыпала я его вопросами, но тот лишь отмахнулся. — Что ей сделается? Чуть не уморила деву юную. — Так она что, не? — округлила я глаза. — Евгения Петровна! Ты черт знает сколько работаешь у моей славной бабули, и до сих пор не привыкла к ее закидонам? Сандра, насмотревшись своих глупых сериалов, вчера вдруг возомнила себя актрисою. Ну и решила проверить эффект. — Эффект? — глупо повторила я. — Именно. Вчера она сердечный приступ изображала. Вполне, надо сказать натурально. А сегодня, когда я в… кхм… огород пошел, решила сымитировать свое убийство. Только вот не рассчитала, что ты дома. Ты так тихо сидела у себя в комнате, что она подумала, будто ты гулять ушла. — Так это все был всего лишь спектакль? — недобро сощурилась я. И тут я поняла, что смутило меня в «убиенной» Христофоровне. Кровь! Ее не было совсем, но тогда, увидев мою старушку бездыханной, я не придала этому значения. Ну Сандра, ну ведьма! — Ну конечно. Ты только бабушку не ругай. Она и так сама не своя, что так все вышло, — хихикнул Ромка. — А ты значит в огород ходил? — Угу, — Ромка отвел взгляд, но мне и без этого было ясно куда он ходил. — Ну вы… ну вообще. Да что блин за дурдом! — не выдержав, заорала я. Ромка аккуратно поднялся с кресла и бочком-бочком направился к двери, тихонько приговаривая, чтобы я не обижалась на старушку сильно. Ромка-то ушел, а мне так сильно захотелось плакать, что я, не сдерживая себя, разразилась рыданиями. Горькими, со всхлипами и сморканиями. Всю душу они мне измотали, нервы мои нежные. Мама, Христофоровна, Ромка этот проклятый, Денис. Еще убийство это. Ну почему? Почему все не может быть как прежде? Второй раз за день я реву белугой. И все из-за чего? Из-за чужих выкрутасов? Да на фиг они мне не уперлись! Домой хочу, на ручки хочу, на море и на луну хочу. Исчезнуть отсюда, скрыться хоть бы на недельку, хотя неделькой мои нервы вряд ли выйдет излечить. На две, а еще лучше на месяц. И чтоб ни одной живой души рядом, только я, книга и тишина. 14 Поплакав так с полчаса, я еще столько же стояла под душем, смывая с себя обиду и злость. Решено, теперь пускай хоть кол на голове тешат, мне будет все по барабану. Могут вешаться, топиться, сто раз звать на помощь — ни с места не сдвинусь. Мое дело маленькое — кушать подано и извольте жрать. Прибраться, постирать, купить, отвезти — вот и все. Свои семейные дела сами пусть решают, а меня не трогают. Наскоро одевшись, выскочила на кухню, где по-быстрому сварганила обед. Через дверь спальни сообщила Христофоровне, что стол накрыла в столовой, и чтобы ждали меня не раньше ужина — ушла за продуктами. В планах моих сегодня посетить деревенскую школу, и поговорить с директором. Пока шла в деревню, запоздало поняла, школа-то летом вряд ли работает, а значит ту, кого я ищу, следует искать дома. Тетка Катя, задумчиво, впрочем, как и всегда, курила на крылечке, полуприкрыв глаза. Из окна тихо лилась музыка, что-то из классики. Ужасно не хотелось отвлекать Катерину от релакса, но делать нечего. Я тихонько позвала ее, и она на удивление сразу открыла глаза. — Женечка, здравствуй милая! Ты ко мне? — К вам, к вам. — Ну пойдем в дом, расскажешь, что за напасть тебя привела. В доме Катерина принялась хлопотать, выставляя на стол всевозможные яства, и нисколько не слушая моих возражений на этот счет. — Как твое расследование? Есть какие-то зацепки? Я усмехнулась. Любит Катерина детективы на ночь почитывать, сразу видно. Расследование, зацепки. — Да что-то как-то… — вздохнула я, и рука сама потянулась за конфеткой, выставленной тут же, в вазочке. — Ох… Неужто Юрку нашего посадят ни за что ни про что? — на глазах у Катерины появились слезы, и она украдкой смахнула их рукавом. — Да если бы… если бы мне бы поговорить с деревенскими. Ну хоть вы бы их вразумили, теть Кать. — И думать нечего, — всплеснула она руками, — тут, Женя, тебя теперь на дух не жалуют. Я уж их и так и сяк увещевала, бесполезно. — Но что же делать?! — воскликнула я, — мне так нужно с директором школы поговорить, как же быть?! — С Анной Васильной? Ну она-то женщина умная, думаю, с ней у тебя не должно проблем выйти. А знаешь что? Мы сейчас с тобой перекусим по-быстрому, и сразу к ней двинем. Уж она-то женщина добрая, авось не откажет… Так мы и поступили. Буквально за пять минут выпили чай с конфетами, и заспешили к директрисе. Анна Васильевна Жукова — седовласая степенная дама, при виде нас нахмурилась, но без лишних вопросов впустила в дом. Пригласила к столу, но мы вежливо отказались. Тогда Анна Васильевна усадила нас на диван в гостиной, и вопросительно принялась переводить взгляд с меня на тетку Катю. Сама при этом молчала. Я же, в свою очередь, уставилась на Катерину, надеясь, что она первой начнет разговор. Тетка Катя поняла все без слов. Она пригладила седые волосы, расправила складки клетчатого платья, и только потом сказала: — Анна Васильевна, мы по поводу Инги Молчановой. — Это я уже поняла, — поджала губы директриса. — Так вот, эта милая барышня, — Катерина кивком указала на меня, — хотела бы поговорить с вами. Я закивала, подтверждая ее слова. — Ну и о чем ты хотела меня спросить, милая барышня? — усмехнулась директриса. — Женя. Евгения Белоусова. Я работаю у Сандры… — Христофоровны. Я в курсе. Давай без предисловий. У меня дочка из города должна приехать через час, мне нужно ужин готовить. Итак, деточка. Ты хотела узнать, что за человек была Инга? — Да, хотелось бы… — Что ж… Тогда слушай. Не уверена, что тебе понравится то, что я скажу, так как это может порядком подпортить твою версию. И, вероятнее всего, ты будешь удивлена. Так вот… В отличие от многих, я убеждена, что Инга была очень хорошим человеком. — А как же… — хотела было спросить я, но директриса меня остановила грозным взглядом. — Не перебивай, пожалуйста. Так вот, Ингу я знаю с детства. С ее, естественно, детства. Да и сложно не знать человека, который мало того, что живет с тобой в одной деревне, да еще и учится в твоей же школе. Когда Инга заканчивала девятый класс, я еще не была директором. Работала учителем. Инга росла очень смышленой девочкой и крайне покладистой. Она не была злой или мстительной. У нее не было гонора, так сказать. Все, что нужно было выполнять она выполняла, все, о чем просили, делала без пререканий. И еще она была очень доброй. Единственным недостатком ее мне казалось эмм… Ну вы понимаете… — Мальчики? Анна Васильевна поерзала, и отвела взгляд. — Да… можно и так сказать. Инга вообще рано стала развиваться. Ну как женщина, если вы понимаете, о чем я. Грудь уже в пятом классе расти начала. К девятому она выглядела как вполне себе взрослая девушка. Еще и красивая. В общем за ней все мальчики, и не только мальчики, бегать принялись. А у нее гормоны, и дурь в голове. При всем при том ведь умненькая была. Я с ней уж сколько билась, объясняла, доказывала…