Хотя он до конца не знал, в чем была его вина. В том, что он построил плохой корабль, или в том, что хотел получить больше, чем то, на что этот корабль был способен. Неизменно бескорыстно в этих судебных тяжбах лишь один человек защищал Хитклифа. Хинли Пьюпитт отстаивал невиновность друга, слепо убежденный, что в том кошмаре не мог быть виновен его друг. В конце концов, благодаря помощнику прокурора Флинту Хитклиф отделался лишь отторжением в обществе и не понес ответственности перед законом. Все списали на халатность погибшего капитана Тейлора. Кэмп каким-то образом тоже выкрутился, но над ним висели непогашенные долги. Все это Хитклиф рассказал и дворецкому, и закрытой двери в комнатку Джилкриста. А завершил он свой рассказ словами: – Не знаю, старина, слышал ты или нет, моя сестра скончалась. С тех пор, как ты заперся здесь и перестал ее наблюдать, ее здоровье только ухудшалось. Другие врачи ничего не смогли, а твои методики они лишь критиковали. Я никого не виню, это случилось бы рано или поздно, но это случилось сейчас. Мне тоже очень тяжело. Неожиданно дверь открылось. Медленно и со скрипом. Посреди комнаты стоял Джилкрист, держа руки сцепленными в кулаки. Наконец пред ним открылась ужасающая истина. Аделина не возвращалась к нему, потому что она умерла. Утонула там, когда Хитклиф отказался ее спасать. Когда Хитклиф отверг протянутую руку погибающей женщины. – Зачем ты оставил ее умирать? – свирепо спросил Джилкрист. – Я? О чем ты говоришь? – За что ты позволил ей утонуть? – Джилкрист, я… Хитклиф в смятении шагнул в комнату, но обезумивший Джилкрист бросился на него и ударил в лицо. Хитклиф отскочил и зажал рассеченный до крови висок, с непониманием глядя на старого друга. – Не смей мне лгать! – закричал Джилкрист. – Я видел все! Ты бросил нас там. Ты убил нас! Ты побоялся, что если вытащишь ее, все узнают, что ты сделал. Поэтому ты оставил ее тонуть. Она сейчас на дне! Из-за тебя! Она не вернется! Ты понимаешь? Не вернется! Все это время она была мертва! – Я думал, ты знал. Она была уже мертва, когда мы вернулись на место крушения. Взрыв опрокинул на людей мачту. Я всегда думал, вы были там, когда весь рангоут падал. – Ложь! Ты убийца! – Джилкрист вновь бросился на Хитклифа, но тот выбежал в коридор. – Ты утопил мою жену! – Ладно, я ухожу, – сказал Хитклиф и спешно покинул этот дом, пропитавшийся безумием и болью. – Тебе не убежать от того, что ты сделал! – вслед кричал и кричал Джилкрист. До поздней ночи он кричал, срывая горло, только эти слова. Джилкриста раздирало снизошедшее спустя два года озарение – это новое горькое осознание того, что на его глазах его друг убил его жену, возможно даже, получая непристойное удовольствие и держа ее голову под водой до тех пор, пока ее легкие не наполнились пеплом и соленой водой. Джилкристу не давала покоя причина, по которой Хитклиф спокойно ходит по улицам, вместо того чтобы, будучи повешенным у всех на глазах, гнить в петле за содеянное. Чудовищная несправедливость, дьявольское вмешательство позволило Аделине сгинуть в пучине, а ее убийце ходить среди живых. Во что бы то ни стало, Джилкрист должен был узнать, как могла быть допущена подобная вопиющая безнаказанность. Все уже спали, когда он вышел в темный коридор с оплывшей свечой в руке, впервые за два года спустился на нижние этажи и стал искать старые газеты. Он нашел альбом, когда-то склеенный, вероятно, дворецким. В этом альбоме были газетные вырезки, так или иначе связанные с крушением или его последствиями. В свете свечи он прочитал об одном из судов над Хитклифом и о том, как вину Хитклифа возложили на покойника капитана. Ни одной статьи он не нашел о совей жене. Только небольшую заметку про него самого, из которой следовало, что его то ли сняли с должности преподавателя, то ли временно приостановили его обязанности. Собственная судьба его интересовала меньше всего. В нем горел огонь нетерпения к отвратительной несправедливости, и он собирался погасить его огнем мести. Джилкрист вбежал в свой домашний кабинет, в котором когда-то вел записи, дополнительные исследования и разрабатывал новые настойки. Поставил свечу на стол и стал искать бутыль со спиртом. Перевернув здесь все вверх дном, он, наконец, нашел то, что искал. В чем был, в рубашке, брюках и тапочках с бутылью спирта в руке он так и выбежал в темноту Стрэнда, не зная, что вслед ему смотрит Уилфред. Это был последний раз, когда дворецкий видел своего хозяина. Хитклиф проснулся от окатившей его холодной воды, забившейся в ухо и нос. В его спальне над его кроватью стоял Джилкрист. Оба ничего не сказали друг другу, все было ясно. Джилкрист пришел мстить. Хитклиф давно предчувствовал приближение этого дня, но он подумать не мог, что Джилкрист сочтет его виновным в намеренном убийстве Аделины. Инженер незамедлительно осознал, что должен действовать, чтобы спастись. Он оттолкнул Джилкриста ногами, соскочил на пол и бросился к выходу. У двери он на мгновение остановился. Сначала, Хитклифу показалось, что глаза ему застлала вода, но он быстро разобрал, что на самом деле комнату заполняет дым, а из коридора падают огненные блики. В эту секунду он тут же распахнул дверь и обнаружил свой дом объятый пламенем. Последние два года он жил один и впервые за это время оказался этому рад. Второй этаж только занимался пламенем, но первый был почти полностью разрушен. Хитклиф бросился к лестнице и, невзирая на обгладывающее ее пламя, собирался сбежать по ней на первый этаж. Хитклиф быстро просчитал, что целым и невредимым он все равно отсюда не выберется. Внизу темнел еще не охваченный огнем островок лестничного пролета. Туда он и собирался прыгать. Джилкрист выскочил из спальни следом и понесся на Хитклифа так, будто намеревался разорвать его голыми руками. Не успел инженер решиться на отчаянный прыжок, как Джилкрист сбил его с ног и, повалив на пол, принялся душить. – Смотри вокруг! – взревел Джилкрист. – Это ад скребется в двери твоего дома за твои грехи! Хитклиф отчаянно брыкался и старался ударить Джилкриста в торс, чтобы ослабить его хватку и вырваться, с ужасом видя, как над ними по потолку стелился дым и прокатываются волны пламени. Треск и рокот огня заглушили неестественный сип его горла. Ударив Джилкриста несколько раз по ребрам, Хитклиф закашлялся, схватился за горло в панической попытке продохнуть и метнулся к лестнице. Перескочив через ноги врага, не медля и не раздумывая и секунды, Хитклиф прыгнул вперед. Воздух обжег его тело, а дым ослепил глаза. Он упал на ступени и скатился на пролет, где огня еще не было. Услышав позади грохот, он увидел, что Джилкрист спустил с лестницы большой комод. Тяжелая древесина сбила Хитклифа с ног, и он упал еще на один пролет ниже. А потом на лестницу обрушился горящий потолок. Джилкрист выбрался из дома так же, как сюда попал – через балкончик на втором этаже. Он упал на пустую мостовую, но отбегая от дома, уже стал в числе спешащих сюда зевак. Потный и выпачканный в копоть он походил на бездомного и легко смешался со скапливающейся у дома толпой. Он заворожено смотрел на дым и пламя, на его отражение в брусчатке и чьи-то тапочки, разбросанные по земле, чувствуя успокоение и торжество справедливости. Но затем яркая картина, бушующая перед его глазами посреди черноты ночи, стала его пугать. Он не помнил, как здесь оказался, но точно мог сказать, что видел поджигателя. Человека в белой рубашке, брюках и странной обуви, убежавшего по переулку прежде, чем сюда подоспел полисмен. Он больше не знал, кому принадлежит этот дом, и по каким причинам поджигатель сделал то, что сделал. Когда констебль, опрашивающий зевак, спросил, как его зовут, он ответил твердо, потому что это было единственным, что он знал о себе наверняка: – Чарли. А потом пошел своей дорогой, иногда еще оглядываясь на отсветы пламени в пасмурном ночном небе, дивясь про себя, что за изверг мог поджечь чье-то жилище. Всю ночь он бродил босиком по Лондону, натыкаясь на странных выглядящих недоброжелательно людей и выдумывая им смешные клички. Он точно не мог сказать, куда шел, в этом городе он был впервые, но посмотреть Лондон всегда хотел и сегодняшнюю ночь считал прекрасной для поздних прогулок. Бесцельно удаляясь все глубже в грязь и смрад восточного Лондона, Чарли совсем заплутал и через пару часов случайно набрел на дом на Собачьем острове, откуда несся галдеж и грозное пение. Это смутно напомнило ему о его роде деятельности, тесно связанном с какими-то опасностями. Он заглянул внутрь, но как только его увидели живущие там воры, они тут же набросились на него, и завязалась драка. Однако, пусть он и не был достаточно силен, зато настолько хитер и удал, что ему удалось огреть нескольких по голове, прежде, чем его связали и бросили в бочку. Ударившись о поверхность Темзы, крышка бочки отскочила, и успевший к тому времени выпутаться из веревок Чарли решил проучить мелких воров. С ним поступили крайне неучтиво, и Чарли чувствовал, что должен доказать им, что они связались с грозным и опасным человеком, привыкшем выживать в мире грубой силы и безжалостной дикой природы. Он вернулся в их жилище раньше, чем они и заинтересовался их запасами крепких напитков. Вернувшиеся воры оторопели. Воспользовавшись заминкой, Чарли объяснил, что он разбойник, и они должны были слышать о нем. А если даже и не слышали, он уверен, они точно слышали про его жертв. В те времена главным у Лихих Малых был Том Сканлан, он хотел порешить Чарли на месте, чтоб наверняка, но остальные, впечатленные способностями разбойника вразумили Тома и сказали, что такой способный чудак им пригодится. Как ни странно новый участник банды быстро прижился и продолжал удивлять воров всевозможными чудачествами. Ему приходили в голову разные авантюры и предприятия, на которые Лихие Малые прежде или не решались, или не могли додуматься. Чарли и Капитан хорошо поладили, потому что оба не боялись высказывать свое мнение старшему Сканлану. При Чарли Лихие Малые зажили богаче и интереснее. Никто из них не сомневался, что Чарли настоящий разбойник. Кроме того, бессмертный враг Чарли часто давал о себе знать, и разбойник понимал, что ведет настоящую войну. И путь его не может всегда сопутствовать извечной жизни воров. Чуть больше чем через пару лет, разбойник без вести пропал, совершив напоследок маленькую революцию в иерархии Лихих Малых. С присвоенной себе частью богатства из личных запасов Тома Сканлана он отправился в Европу, где со временем таким же нелепым и чудным образом осел в цыганском таборе и задержался там намного дольше, чем на Собачьем острове, лишь изредка наведываясь в Англию. Однажды старая цыганка, знавшая о его вечной борьбе с загадочным джентльменом, спросила Чарли, почему он не расстается с золотым кулоном и что он означает. Чарли сказал, что та, кому принадлежал этот кулон, уже умерла. – А как ее звали? – спросила цыганка. – Не знаю, – вдруг осознал Чарли. Цыганка подумала и сказала, что в борьбе с его извечным врагом ему может помочь только особое оружие. – Какое? – Волшебство. Любовь к той, кого уже нет, – ответила цыганка и взяла кулон, чтобы изготовить из него золотой порошок. А Чарли остался задаваться вопросом, на который у него не было ответа. Как звали ту, кому этот кулон принадлежал, и кем она была? Этот вопрос был очень важен, а ответ на него безнадежно недостижим. Чарли решительно не хотел помнить, что он – тот несчастный человек, потерявший жену и от отчаянья сжегший дом старого друга. И однажды он просто перестал это помнить. Так исчез доктор Джилкрист Чарльз Мидуорт третий и появился Чарли Бродячие Штаны. Под взглядами Питера Тида, Эйлин и Жана-Антуана он отпрянул от джентльмена с красными конвертами, от инженера, которого когда-то называл другом и с потрясением произнес: – Какое странное воспоминание! А потом произошло нечто настолько странное и ужасное по своей сути, что напугало всех, кроме джентльмена с красными конвертами. Чарли вдруг отшатнулся назад с невыразимой горечью на лице и безутешно закричал. Закричал с самой пронзительной болью и ужасом в голосе, какой Жан-Антуан когда-либо слышал. Глава 19. Путешествие, которого никогда не было Медленно, волна за волной, прозрачный солнечный луч взбирался вверх по течению Темзы, по крупицам окрашивая серую водную гладь розовым перламутром. Вылитые словно из олова снежные облака беззвучно наполнялись цветом. В просыпающемся городе все меньше оставалось места холодным теням. Выстроенные на изгибах реки дома занялись алыми отсветами рассвета в своих пустых окнах. Воздух постепенно прогревался, и снег опадал с крыш прямо в воду. Лондон, несколько часов назад видевший ночной пожар на Собачьем острове еще не знал о новом разрушении, вскипающем в недрах Стрэнда. Сломанный механизм клетки не позволил нагнетающемуся давлению в паровой машине приводить клетку в движение, из-за чего давление все росло и росло, больше не имея возможности вырываться наружу в соответствии с инженерной задумкой. Для удобства джентльмен с красными конвертами разместил паровую машину в восточном крыле под первым этажом, в нескольких футах от трехэтажной шахты для клетки, заполненной водами Темзы. Поэтому нарастающие вибрации работающего на износ устройства быстро передались всему дому. Сначала в коридорах на всех этажах задрожали рассыпанные осколки стекла. Это произошло еще несколько минут назад, когда Чарли исступленно заталкивал золотую пыль в маску поверженного Хитклифа. Потом застучали оконные рамы, мебель и растворенные решетки на выходах из клетки. Но Жан-Антуан, Питер и Эйлин этого не заметили, они в противоречивом волнении и страхе смотрели на двух отчаявшихся и полных ненависти друг к другу мужчин, разыгрывающих последний акт театра смерти, каким стал этот дом.