Она опустила дрожащие руки, понимая, что ее альтер эго было право. Таннер отступил назад. — Готова? Он протянул руку, которую взяла Джил. Когда он протянул другую руку Мередит, ее глаза сверкнули. Она крепко ухватилась за него, и они пошли по холодному тихому коридору на выход. Он оставил их у могилы и смешался с толпой. Джил стояла, высоко вскинув голову, ветер трепал ее волосы, не пролив ни единой слезинки. Мередит смахивала слезы, катившиеся по лицу, обвиняя во всем ветер. Когда все вернулись к своим машинам, она подошла к внедорожнику Таннера. Он опустил стекло. — Я хотела поблагодарить тебя, — сказала она. — За помощь с Джил. — Она отвернулась от его прямого взгляда, почувствовав неловкость и уязвимость. — Ты… очень хорошо ладишь с людьми. Я понимаю, почему ты такой хороший журналист. Когда она снова встретилась с его глазами, он потирал переносицу. — Я потерял своего лучшего друга в старших классах. Автокатастрофа. Я был на пассажирском сиденье. Машина врезалась в сторону водителя. — Он коснулся маленького шрама возле губ. Мурашки прошлись по ее коже. — Мне жаль. — Тебе стоит вернуться к своей машине. Ты уже дрожишь от холода. Где твои перчатки? — Я оставила их в машине. Он быстро снял свои. — Вот возьми. — Он стал натягивать перчатку ей на руку, скользя пальцами по ее коже. Сердце тяжело ухало в груди. Они оказались слишком большими, но она не стала его останавливать. Когда он закончил с одной рукой перешел к другой, она затаила дыхание, с трудом сглатывая. Разве возможно одновременно быть возбужденной и смущенной? — Наш автомобиль вон там. — Ты сможешь вернуть их мне позже. Давай, иди. — Он сжал ей руку, прежде чем отпустить. Она поспешила обратно к машине. Дед вопросительно приподнял бровь, когда она села на заднее сиденье. Джил плача прижалась к ней, она обняла ее. Несмотря на то, что она сидела в теплой машине, Мередит не стала снимать перчатки Таннера. Мускусный запах, особый запах этого мужчины окутал ее. Когда машина двинулась, она приложила одну руку в перчатке к носу и вдохнула, вспоминая выражение лица Таннера, когда он рассказывал ей о своем лучшем друге. 20. Люди в Деа Вэлли сплотились, как в большинстве маленьких городов, перед лицом трагедии. Таннер был тронут черными повязками, которые надели некоторые его студенты. Люди казались более склонны дружески улыбаться или обниматься. В «Без сои со мной» стало тише, будто уход Джеммы убрал и радость из кафе. Рев кофе эспрессо-машины никогда не был таким громким за последние несколько дней. Его утренний кофе больше не был таким вкусным. Он знал, что все изменилось и не будет, как прежде. Некоторые люди оставляли свой след в жизни других каким-то необъяснимым образом. Его ученики ходили грустными. Некоторые из них знали Джемму. Другие знали ее как яркую бариста в «Без сои со мной». Смерть в молодом возрасте заставляла людей задуматься о своей собственной кончине совсем по-другому. Он слышал, как несколько человек обсуждали вопрос о физическом состоянии здоровья, ЭКГ, хотя вероятность того, что у них шум в сердце, была низкой. Ему все еще было трудно поверить, но он знал на своем опыте, насколько выносливым могло оказаться человеческое тело. Он видел тела, иссохшие от голода и разнесенные на кусочки тела террористов-смертников. И он видел насколько выносливым может быть человек. Жители деревни, прошедшие сотни миль по снегу босиком, бежавшие от талибов, их ноги были опухшими и все в крови. Солдаты, участвующие в марафонах на протезах. Жизнь всегда преподносила сюрпризы. Но иногда это было чертовски больно. Люди Деа испытывали настоящую боль. Как ни странно, трагедия сказывалась на людях двояко. Могла открыть закрытые сердца, сделав их добрее и душевнее, как у Мередит. А также сердца могли ожесточиться, став, как панцирь у черепахи, как у Брайана. У него было две мысли о перемене в Мередит. Ему нравилось, что она также сильно реагирует на него, как на мужчину, как и он, но он останавливал себя от этих мыслей, не желая, чтобы они пришли именно к тому, на что надеялся Соммервиль. Таннер не притворялся. Его новый план состоял в том, чтобы завоевать доверие Мередит, тогда бы она рассказала ему о статье. И он каким-то образом попытался бы убедить ее не писать эту статью. Это было важно. Тем временем он с Пегги продолжал рыть на Соммервиля, который хорошо замел все следы. Они не нашли ничего, кроме смутных намеков на «любителя дам». Соммервиль конечно же предполагал, что многие кинуться под него копать. Сильный противник, со всем своим разнообразием, но все равно полный ублюдок. Он изменил свой путь после лекций, решив заехать «Без сои со мной», чтобы проверить Джил. Когда он вошел в кофейню, воздух был пропитан фундуком и молоком, она взглянула на него из-за стойки. Продвигаясь вперед, он наклонил голову, изучая ее. Она казалась бледной, глаза были опухшими и красными, но ей все же удалось выжать грустную улыбку, и она стала еще красивее от своих усилий. Черный свитер на ней был не в ее стиле, но он знал, что она в трауре. — Сейчас не твое обычное время. Он пожал плечами. — Я слышал, ты сегодня работаешь. Подумал, заеду взглянуть, как ты держишься. — Я держусь. — Она взмахнула руками, позвякивая серебряными браслетами. — Мне необходимо было вернуться к работе. Нельзя, чтобы мой бизнес рухнул. Джемма возненавидела бы меня за это. Как насчет кофе без кофеина? — Что порекомендуешь? — Леди выбирают. Она отрицательно покачала головой, когда он откопал свой бумажник. — Нет, сегодня за счет заведения. — Почему? — За доброту. Он убрал деньги, когда она заварила ему кофе. Поставила перед ним бумажный стакан, он поклонился до талии. — Кения — самый лучший. Он сделал глоток. — Мне всегда нравился кенийский кофе, ты сделала отличный выбор. Увидимся, Джил. — Таннер? — Да? — Мере рассказала мне о твоем друге… в старших классах. Поскольку народу за ним не было, он поставил свой кофе на прилавок. — Как ты справлялся с этим? — Она положила руку ему на шею. Он отклонил голову назад, изучая неоновый зеленый потолок, прежде чем встретиться с ней глазами. — Это займет много времени, но так и останется с тобой. — Разве он не думал об этом, когда гнал на скорости в Хэллоуин? — Постарайся не обвинять себя. В том, что произошло. — Он потер шрам у губы. — Я до сих пор не знаю, почему. Попытайся перестать спрашивать, почему. Это помогает. — Спасибо. — Позаботься о себе, Джил. — Ты тоже, Таннер. Он не гнал по дороге домой. Шейн не одобрил бы. Он не будет ускорять роковой день в своей новой машине. Шейн пронесся на красный, выныривая на шоссе. Как они не увидели тот пикап, этот вопрос Таннер будет задавать себе до конца своих дней. Его подъездная дорога к дому была тихой, как кладбище, он вышел из машины. Был на полпути к двери, когда услышал треск ветвей под чьими-то ногами и шелест листьев. Он замер, мгновенно насторожившись. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, поэтому он шагнул к крыльцу, напрягая слух. Возможно, это была собака, которую он видел рядом со своим домом. Он отказывался ее кормить, чтобы она не привыкала к нему. Таннер не собирался оставаться в Деа. — Профессор МакБрайд? — раздался мужской голос с левой стороны.