— Он чертовски хорош, — прокомментировал дедушка Хейл. — Я должен уговорить его написать несколько статей для Индепендент, пока он здесь. — Это было бы честью для меня, сэр. Я был бы рад начать прямо сейчас. У меня руки чешутся написать хорошую статью. — Тогда по рукам, — объявил дедушка, протягивая и пожимая руку Таннера. — Ужин готов, — сказала Джил. — У меня нет маминых талантов, но голодными мы не останемся. Плюс, Мередит помогла. Она намного лучше справляется на кухне, чем я. — Ты должна была готовить у меня дома, — недовольно произнес дедушка. — Я исключила эту возможность. Ты почти не пьешь кофе. — Теперь я одинокий холостяк, Таннер. Моя жена, с которой мы почти пятьдесят лет прожили вместе, умерла несколько лет назад. Если ты найдешь такую, как она, хватай ее тут же. Они чертовски редко попадаются. Дедушка обнял Мередит, словно намекая, что она одна из тех редких женщин. Ей захотелось пихнуть его локтем в бок. — Пойдемте в столовую, — быстро произнесла она. Дедушка подвел ее к Таннеру. Потом подмигнул, она одарила его косым взглядом. Вероятно, он уже представлял счастливых маленьких детей-репортеров, с черными чернилами в венах вместо крови, расспрашивающих учителей и своих одноклассников, не инфицировано ли школьное молоко, чтобы написать свою первую статью. Он явно хотел, чтобы этот парень стал членом их семьи. Она взглянула на Джил, которая послала ей воздушный поцелуй. Все, кроме Мередит, были несказанно довольны ситуацией. Ладно, это было несправедливо. Рик-мудак был журналистом, и он совсем не нравился ее семье. Ни капельки. Ну, а пришедшем госте на ужин они знали всего лишь крохи, так что, он мог оказаться таким же придурком. Взглянув на Таннера, она заметила, что тот улыбается. Ах да, он точно понял, что происходит. Забавно, правда? Ха-ха-ха Съев обжаренные куриные грудки, картофельное пюре с чесноком и спаржей, ночос с сырным соусом Джил… Мередит поднялась, чтобы помочь сестре приготовить кофе и подать десерт. Таннер положил руку на плечо Джил. — Я уверен, что ты делаешь лучший кофе, чем я, но, прошу, позволь мне помочь хоть чем-то. Мередит, не покажешь мне кухню? Она встала, так как было бы невежливо отказываться. Когда кухонная дверь захлопнулась за ней и Таннером, Мередит повернулась и положила руки на бедра. — Вы настолько любезны. Он пожал плечами… и все… высокий, мускулистый мужчина. — Это меньшее, что я могу сделать. — Он наполнил кофейник водой. — Плюс, я хотел побыть с тобой наедине, так что план был хорош. А где у вас кофе? Мередит вытащила контейнер из шкафа вишневого дерева. — Почему? — спросила она, хотя уже знала. Ее сердце сильно колотилось в груди. Он не стал измерять количество кофе. — Ты умная девушка, поэтому я уверен, сможешь понять. Я все равно скажу тебе… я был заинтригован женщиной, которую встретил в бассейне. Она скрестила руки на бюстье, потрясенная, что ее так возбуждал мужчина, делающий кофе. — Как ты узнал, что это я, когда я вошла в гостиную? Я плаваю большую часть своей жизни, и даже мне трудно узнавать людей в одежде, с которыми плавала. Губы его дернулись. — Интересная интерпретация. — Он нажал кнопку «включить». Звук просачивающейся воды прерывал тишину. Он подошел к ней, она отступила на шаг и ударилась о стойку. Его улыбка стала шире, когда он приблизился. Па-рам-па-пам-пум снова наполнили ее голову. Ее взгляд скользнул по его полным губам. У него был небольшой шрам возле рта, отчего он выглядел еще более мужественнее. Ее тело напряглось, как только она вдохнула аромат его мускусного одеколона, смешанного с запахом кофе. — У тебя есть родинка под правой лопаткой, и эта рубашка позволяет легко ее увидеть. — От его приглушенного голоса у нее волоски встали на руках. — У тебя также есть еще одна родинка, которую я нахожу невероятно сексуальной, но я не мог увидеть ее в гостиной… — его взгляд скользнул по ее телу. — Потому что ты надела брюки. Боже мой! — Конечно, в следующий раз, когда мы устроим соревнования, я планирую увидеть ее снова. Как только он встретился с ее взглядом, она облизала сухие губы. «Запрыгни на него! — проорала Разведенная Женщина. — Ты же знаешь, что хочешь этого». «О, заткнись». — А мы снова будем соревноваться? — Спросила она с придыханием, как проститутка. Он наклонился ближе и провел рукой по ее руке, обеспечив ядерную реакцию ее нервным окончаниям. — Будет жаль не соревноваться, когда мы так хорошо подходим друг другу… шаг в шаг. Ее мышцы бедер содрогнулись. — Ты всегда такой прямолинейный? — Мы говорим только о плавании, Мередит, — сказал он, буквально наступая своими ботинками на ее черные балетки. Она наклонила голову, борясь с желанием взмахнуть головой, чтобы волосы упали на плечо. — Да? Его губы изогнулись. — Ну да… и о твоей родинке. Какой твой любимый стиль? Ее сердце так быстро заколотилось в груди, казалось, будто кто-то вдавил педаль газа в пол. Они правда флиртовали… по поводу плавания? «Какая разница? — Опять вмешалась Разведенная Женщина. — Он такой сексуальный». — Фристайл, — ответила она все также хрипло, а-ля Мэрилин Монро. Таннер зарокотал и его звук отразился на всем ее теле. — Длинные, ровные удары характеризуются силой и выносливостью. Она вспыхнула от жара. Он не отпускал глаз от ее губ, продолжив: — Мне нравится разогреваться фристайлом, но заканчивать батерфляем — единственный выход. Постепенно наращивая темп. После того, как ты становишься настолько гибкой и подвижной, тебе нужно сделать шаг на следующий уровень. С силой и координацией всплывая и выпрыгивая из воды, легкие горят, пока мчишься к финишу. Кажется, она готова была потерять сознание. У нее кружилась голова? «Упади в обморок прямо на него, ты идиотка!» — Орала Разведенная Женщина в ее голове. — Возможно, в следующий раз, когда мы будем плавать, сможем посоревноваться на время. Мередит перевела взгляд с его лица на сильные руки, прикрытые серой рубашкой. Она вспомнила, как его руки с выступающими бицепсами выглядели мокрыми. Стон был бы совершенно неуместен, но ей так хотелось застонать. Боже, этот мужчина был таким же опьяняющим, как сладко-горький шоколад «Вальрона». (Вальрона — Valrhona — знаменитый французский шоколад. Впервые он был произведен в 1922 году кондитером из Долины Роны. — прим. пер.) Он положил руки по обе стороны от нее на столешницу, слегка касаясь своим телом ее в дико соблазнительной ласке. — Может, мы смогли бы пойти позавтракать после следующего раза… плавания. И предложение позавтракать с этим мужчиной разогрело в воображении другое… дикий секс и ночь. Она откинулась назад для передышки, но двигаться было некуда. Он окружал ее со всех сторон. Она не чувствовала ничего, кроме его запаха, а в спину впивался прилавок столешницы. Он заставлял ее тело мурлыкать, но другая чертовая раненая часть била тревогу. Ее неуверенность в себе… и обидные прощальные слова Рика-мудака звенели у нее в голове, как вагонетка, несшаяся по рельсам. А Таннер был журналистом. Таким же. Как. И Рик. Она толкнула его в твердую, мускулистую грудь, нуждаясь в пространстве. Бросившись к карамельному яблочному пирогу, который Джил принесла домой из кофейни. У нее дрожали руки, когда она вынимала тарелки и вилки для десерта. Глубокие вдохи казались хорошей идеей, чтобы избавиться от мускусного запаха Таннера, но, похоже, она не могла вздохнуть полной грудью. Ее легкие сдулись, как воздушный шарик, после неудачной вечеринки. — Я не могу… позавтракать с тобой, — выкрикнула она, судорожно касаясь бюстье. Даже оно не помогало восстановить ее уверенность в себе. Проклятие. Ботинки Таннера заскрипели по плиточному полу. Она ощутила тепло его тела позади себя и представила, как он смотрит на родинку, о которой говорил. Она хотела прислониться к нему спиной, но вдруг испугалась, что так сильно хочет его… куда это может ее привести, особенно с ее семьей в соседней комнате. — Почему не можешь? — Я не встречаюсь с журналистами. Никогда. Он развернул ее к себе лицом. Она застыла в его объятиях. — Как и я… обычно. Но я не хочу говорить с тобой о журналистике, Мередит. Ее веки задрожали. Жужжание в ее голове становилось все громче, и она чувствовала себя подавленной силой своего влечения к нему. Она дернулась из его хватки и задела тарелку, которая упала на пол, разлетевшись на кусочки с последним ревом кофеварки. Осколки фарфора Lenox ее матери с серебряными краями покрывали теперь плитку и их обувь.