– Не могу сразу уснуть. Как перенервничаю, так начинается какой-то зуд. Аж до крови шкуру расчесываю. То ноги чешутся, то грудь. Наутро встаю с мятым лицом, как будто с вечера пьянствовал. – Снотворное на ночь людям вашей профессии противопоказано? – В принципе, да. Уж лучше чесаться всю ночь, чем спать, как убитый. К тому же после снотворного утром пребываешь в каком-то заторможенном состоянии. – Александр, прямо перед сном наберите в тазик литра два воды комнатной температуры. Выдавите туда половинку лимона и оботритесь полотенцем, смоченным в этой смеси. От зуда поможет, обещаю. – Вы серьезно? – Вполне. При нервных расстройствах кожный зуд – обычное дело. Обтирания помогают, это общеизвестно. Мягкий массаж тканью, смоченной в воде комфортной температуры, успокаивает, а сок лимона снижает сам зуд. То же самое средство очень эффективно от зуда после комариных укусов. Главное, его всегда можно иметь под рукой. – Век живи, век учись! Доктор, общение с вами приносит полезные познания. Я весь внимание. Вы ведь не о моем внешнем виде решили поговорить? – Всеволодов сказал, что вас специально направили из Москвы расследовать убийство Сарибекова. Могу я поинтересоваться, почему прислали именно вас? Можно задать вопрос в такой форме? Я решил, что для дела будет больше пользы, если скажу правду. – Да почему бы и нет, можно и так спросить. Я, Илья Павлович, работаю в МВД. Конкретно моя организация, название ее ничего вам не скажет, занимается контрразведкой в области перспективного авиастроения. По должности я оперативный работник высокого ранга. – Еще вопрос, Александр. При чем здесь авиастроение и Сарибеков? Он же нефтяник? Я ведь хорошо его знал. К самолетам он отношения не имел. А в последние годы он вообще занимался инвестициями. – Кстати, ваше мнение о нем? – О Ралифе? Редкостный мерзавец. – Понятно. Сарибеков собирался вложить в разработку нового авиационного двигателя восемьдесят миллионов долларов. Контракт был готов и одобрен сторонами. За два дня до его подписания сенатора убивают. Мои боссы всполошились и решили, что это могут быть происки внешних или внутренних врагов. Пока, как выясняется, его якобы убил сотрудник его же фирмы, безумно влюбленный в младшую дочь. Сенатор якобы считал, что простой программист не пара его наследнице, и даже грозился выгнать с работы, если увидит рядом с дочерью. – Вполне на него похоже. – Киселев, так фамилия подозреваемого, решил вопрос с придирками сенатора радикально, раз и навсегда. Официальным мотивом убийства будет личная неприязнь, месть, ревность. – Вы сказали «ревность»? – Он удивленно поднял брови. – Оговорился. Какая может быть ревность к отцу возлюбленной? Не так сформулировал мотив преступления. Он вновь покивал головой, как бы соглашаясь с моими доводами и, перестроившись в левый ряд, повернул на улицу Нарымскую. Судя по направлению движения, мы ехали в Заельцовский район Новосибирска. – Покойный схватился за винтовку, узнав об отношениях отца и младшей дочери? О тех специфических отношениях? Вы ведь именно их имели в виду, когда якобы оговорились? – Вы тоже о них знаете? – изумился я. Мое предположение, что с этим доктором лучше не лукавить, подтверждалось с каждым словом. – Я все больше убеждаюсь, что в эту семейную тайну посвящено черт знает сколько человек. У меня уже скоро пальцев на руках не будет хватать! – Меня, смею вас заверить, никто в эту тайну не посвящал. Я сам догадался в свое время. Он, отвлекшись от управления автомобилем, пристально посмотрел мне в глаза и отчеканил: – Догадался, если быть точным, десять лет назад. И до сего момента никому о своих догадках я не говорил. Вы первый. И если я не ошибаюсь, вы тот самый молодой человек, кто разъезжает на столь приметном автомобиле самой завидной невесты Сибири? Надо полагать, у вас сложились неплохие личные отношения. – Господи, стоит проехаться на машине с номерами Натальи Ралифовны, как все об этом знают! Можно подумать, здесь не город, а деревня какая-то! Все всё знают! – Здесь та же деревня, только с миллионным населением. Не стану наводить тень на плетень, тут дело случая. У одного моего приятеля сын работает в ГУВД оперативником. Он и рассказал отцу между делом, а я присутствовал при разговоре, что Наталья дала свой собственный автомобиль сотруднику, приехавшему из Москвы раскрывать убийство Сарибекова. Мол, парень времени даром не теряет. – А хорошего про меня ничего не рассказывают? – Говорят, вы за ее бывшим мужем вертолет послали, а когда его привезли, то сказали ему, что он слизняк и ее недостоин. Мол, спрашивали его о каких-то событиях десятилетней давности. Мне осталось сопоставить мужа-слизняка, узнавшего про некие события, и собственные выводы. Но девять лет назад произошли еще события, сущность которых никто не знает. И, наверное, никогда бы не узнал, если бы история не повторилась. Поразмыслив, я решил, что мне неплохо бы познакомиться с вами. Дальнейшее – дело техники. Всеволодов, как бывший журналист, имеет хорошие связи в ГУВД. Я попросил его познакомить меня с приехавшим из Москвы оперативником, который имеет право за свидетелями вертолет посылать. Он согласился, даже сказал, что, мол, лично вас знает. Хотя, по-моему, присочинил. Но это не важно. – Сына вашего друга, как я понимаю, зовут Владимир? – Совершенно точно! Вы так быстро его вычислили? Молодцом! – Я, Илья Павлович, также не стану наводить тень на плетень и разыгрывать дедуктивные пасьянсы. Про то, что я на ее автомобиле ездил, наверное, уже все ГУВД знает. А вот при разговоре с бывшим мужем Натальи присутствовало только двое местных оперов. По годам больше подходит Владимир. – Все равно, здорово. Насколько я понимаю, вы не очень-то верите в то, что Киселев является убийцей Сарибекова? – Я вообще в это не верю. Видите ли, Илья Павлович, так получилось, что я знаю об этом убийстве и о роли в нем Киселева больше всех остальных, вместе взятых. – И какова в нем роль Киселева? – поспешил он задать вопрос. – Никакой. Он подкинут истинными убийцами, со всеми сфабрикованными доказательствами, как ложный след. И что обидно, этот свихнувшийся извращенец, который в виртуальном мире чувствовал себя увереннее, чем в реальности, как хладнокровный убийца абсолютно всех устроит! Вообще, Киселев очень уж вовремя помер. До странности в нужный момент его постигает смерть по естественным причинам. Такое ощущение, что те, кто планировал Киселева на роль убийцы, с точностью до минуты знали, когда он помрет. Кстати, Илья Павлович, пользуясь вашими связями по бывшей работе, нельзя ли поинтересоваться, ему никак не помогли помереть? Может, провести какое-нибудь дополнительное исследование трупа? – Ничего не надо дополнительно исследовать, все и так понятно. Его смерть наступила от паралича нервной системы. А паралич наступил потому, что его убили. – Его все-таки убили? Небо пресвятое! Так и знал! Ну, никак не могло быть такого совпадения! Один случай на тысячу, и в тот бы я не поверил! – Александр, вы больше остальных знаете об убийстве Сарибекова, а я – об убийстве Киселева. Но о нем знаю не я один. В курсе событий еще один судебно-медицинский эксперт, Кирилл, который проводил вскрытие и исследовал биологические объекты. Часть биоматериала исследовал он, часть – я. Итого, вы третий, кто знает тайну смерти Киселева. – Третий с нашей стороны. Есть еще сторона убийц. И сколько там человек, я, честно говоря, не знаю. – Вот об этом я и хотел поговорить. Какие гарантии, что то, что я вам расскажу, не станет достоянием широкого круга лиц? Мы бы не хотели огласки. Вы приехали и уехали, а нам здесь жить! – Кроме моих московских боссов, никто не узнает. Я, сами понимаете, после выполнения задания уеду. Так что всё, что вы поведаете мне, останется в тайне. Хотя, как показывает опыт, тайны имеют тенденцию к распространению. Со своей стороны я сделаю все, чтобы сказанное вами навечно было спрятано в наших архивах. – Интересно, а у вас какой срок давности хранения архивных тайн? – У нас – вечно. Говорят, что наша организация была создана по приказу Берия, а инициатором ее создания был сам Сталин. Так вот, даже я, кто допущен до многих секретов, не знаю, так это или нет. И как бы я ни хотел, архивы мне не откроют. А посторонний просто никогда не узнает, что такие архивы вообще где-то есть. – Солидная у вас контора. – Исключительно солидная. Мы и занимаемся не кражей трусов с бельевой веревки во дворе, а обороноспособностью России. Опыт последних войн в Ираке, Афганистане, Югославии наглядно показал: кто господствует в воздухе, тот выигрывает на земле. Сфера конкретно наших интересов – авиационное двигателестроение. Двигатель – это сердце самолета. Так что мы, говоря медицинским языком, занимаемся профилактикой болезней сердца. Он с улыбкой кивнул. Мол, все понятно, «коллега»! – Илья Павлович, а почему больше никто не знает о том, что его убили? – Следов практически нет. Вернее, нет следов, которые бы искали при обычном судебно-медицинском исследовании трупа. – Доктор, вы меня интригуете. – Заедем в одно место, там и поговорим. Вы не против? – Даже если вы предложите мне поехать на ночь глядя в морг, я соглашусь. Чую, беседа будет очень познавательной. – В том, что я постараюсь расширить ваш кругозор, можете не сомневаться. – Илья Павлович! Если вы будете мне рассказывать о разведении тропических жаб в домашних условиях, поверьте, я буду самым внимательным вашим слушателем. Хотя рептилий дома заводить не собираюсь. – Жабы относятся к земноводным. Это так, к слову. Мы приехали. Выходите. Мы остановились около ничем не приметного девятиэтажного дома. Я, по привычке проверив антилазер и поставив второй телефон на беспрерывную запись, пошел за новым знакомым. На восьмом этаже лифт остановился. Илья Павлович открыл дверь своими ключами и пропустил меня вперед. – Эта квартира – мой отдельный рабочий кабинет. Когда я погружаюсь в научную работу, то уединяюсь от всех, даже от семьи. Вернее, в первую очередь от семьи. Ибо никто так не мешает работать, как собственные домочадцы. А здесь я один, и никто не может помешать полету мысли. Присаживайтесь, Александр, закуривайте! Вы ведь не решились курить в автомобиле? – Догадались? – Конечно. У курильщика со временем сохнет во рту. Со стороны это заметно. Я повесил куртку на открытую старомодную вешалку, сел в глубокое кожаное кресло около журнального столика и закурил. Судя по чистой пепельнице, в квартире недавно прибрались. Было вообще как-то уютно. Ничего лишнего. Один угол занимал стол с компьютером, другой – журнальный столик с креслами. Через открытую дверь в соседней комнате виднелся широкий диван. Красиво живут доктора медицинских наук! Мне бы такой кабинет! Илья Павлович подошел к стеллажу, вытащил книгу с золотистым переплетом и, садясь в кресло, положил её передо мной. Обложку издания украшала надпись готическими буквами «Agatha Christie». Несмотря на мои скромные познания в английском языке, я догадался, кто автор. Вот к чему книга, не понял. Хозяин, полистав, быстро нашел начало нужного рассказа. – Не доводилось читать? – спросил он. Как видно, его знакомые сплошь англофилы и поклонники чтения произведений королевы детективов на языке оригинала. – Если вы переведете мне название, то скажу. Здесь что-то об убийстве какого-то человека? – Это рассказ «Убийство человека, который курил трубку». Главный действующий герой – суперинтендант Баттл. Сюжет прост: смерти богатого дядюшки жаждут трое племянников. И вот дядя внезапно помирает. В процессе расследования Баттл понимает, что эта внезапная смерть не что иное, как убийство, и, естественно, находит убийцу. Вот, в общем-то, и весь сюжет. – Познавательно. Даже напрашиваются некоторые параллели с убийством Киселева. А на русском есть эта книга? – А почему вы спросили про русский язык? – Насколько я понимаю, вся фишка в том, что книга на английском. Ведь так? – Александр, я уже говорил, вы очень проницательны! Вот эта книга из сборника, выпущенного к девяностолетию Агаты Кристи в Великобритании. Я привез ее с международной научной конференции врачей-кардиологов в Лондоне, в восьмидесятом году. Я, кстати, кардиолог. И так уж вышло, что я с детства свободно читаю по-английски. Как вы понимаете, в те годы у нас купить хорошую книгу было сложно. А в Англии – пожалуйста. Вот в этой книге суть событий, произошедших много лет назад. Именно в ней. А также в том, что у нас этот рассказ, насколько я знаю, на русский не переведен до сих пор.