Время приближалось к двум часам дня, и просто удивительно, что меня еще никто не ищет. «В рассказе Ирины де Сад „Осеннее просветление“ фигурирует родинка на плече у героини. Больше она про них не упоминает. Теперь перейдем к тому, что изначально, то есть на самом деле, было на компьютере Киселева. Все это также могли и должны были скопировать сотрудники прокуратуры. Автором того, что ты увидишь, мог быть только программист. И заметь, хороший программист». На экране появился силуэт девушки. По нему пробежали зеленые вертикальные и горизонтальные линии, создав двухмерное изображение. Словно параллели и меридианы на географической карте, линии изогнулись, образуя контуры тела. Получился трехмерный каркас человека. Фигура повернулась, прошла пару шагов и вновь встала лицом к экрану. Снизу вверх по ней волной набежала кожа, появились волосы на голове, лицо обрело знакомые черты: обнаженная Наталья радостно улыбалась мне. Эффект того, что это видеосъемка натурального живого человека, был полнейший. «Что это?» «Это компьютерная трехмерная модель Насимы Ралифовны Сарибековой. Из десятков ее фотографий, сделанных украдкой с разных ракурсов, Киселев создал ее виртуального клона. И не просто создал, а сделал ее участницей множества фотографических рассказов. Обычно он заменяет ею одну из героинь. Вот, посмотри сам». Трехмерная Наталья, как была голая, появилась на фотоснимке, где здоровенный негр, кстати, тоже голый, сидя на диване, обнимал худенькую девушку. Модель Натальи прошла перед негром и села рядом, полностью заменив оригинал девушки. Теперь чернокожий здоровяк обнимал ее. Качество снимка было поразительным. Если бы я не видел, как была произведена замена, то мог бы подумать, что моя подруга приняла участие в съемке эротической фотосессии. Дальше Главный сервер показал мне подборку откровенно порнографических фотографий. Все с непременным «участием» Натальи. Партнерами ее были и белые мужчины, и черные, иногда добавлялась вторая девушка. Иногда мужчин было двое. Словом, разнообразие. Но на трети снимков ее партнером был сам Киселев. «Я не ошибаюсь, Киселев и себя вставил? Или это подлинные его фотографии, куда он добавил Наталью?» «Это обычная порнографическая чушь, которой полно в Интернете. Некоторые снимки профессиональные, некоторые любительские, но очень хорошего качества. Киселев вначале создал свою собственную трехмерную модель и попрактиковался с ней на монтаже. Есть серия фотографий, где он с другими девушками. Потом взялся за Наталью. Получалось у него, сам видишь, исключительно качественно. Это натуральное творчество, своего рода искусство. Если ты думаешь, что он просто обработал фотографии в графическом редакторе, то ошибаешься. Для каждой фотографии создана своя небольшая программа, и подмену рассмотреть практически невозможно. Только при цифровом разборе становится понятно, что чем заменили. Смею тебя заверить, что если эти фотографии перевести в аналоговый вариант, например отпечатать, то никто подмены не заметит». «Сколько у него ушло на это времени?» «Здесь только ее триста две фотографии. На каждую, с готовой программы-образца, минимум два часа. Саму программу он мог создавать не один год. Но то, что здесь есть, если плотно работать по три часа в день, займет пару лет. Практически еще больше. Что-то не получится. Что-то не понравится, в чем-то захочется изменить детали интерьера, одежду, украшения. Это очень большой и самоотверженный труд. Это его истинная жизнь». «Меня интересуют ее руки и левая грудь. Увеличь для начала руки». Мизинцы на руках были её, то есть очень короткие. Естественно, он делал компьютерную копию с фотографий, и пальцы оставил, как у оригинала. А как же тогда плакат не стене у него дома? Что думает по этому поводу Главный сервер? «Часом, ты не про это толкуешь?» На фотографии на фоне моря стоял мажорного вида блондин, обнимающий за плечи девушку латиноамериканской внешности. На следующей фотографии эту латиноамериканку обнимал сам Киселев. На третьей Киселев обнимал уже Наталью. И наконец, мужчина был удален, и Наталья осталась одна на фоне моря, пальм и яхты под парусом – в точности как на плакате на стене. «Как видишь, у этой фотографии есть несколько вариантов. В каждом из них к девушке он просто пририсовал голову Натальи, оставив исходное тело. Даже купальник не стал менять. Поэтому на этой фотографии мизинцы обычные, а грудь гораздо больше. На остальных фотографиях, которые не примитивный фотомонтаж, а вставка компьютерной трехмерной модели, пропорции Натальи соблюдены достаточно точно. Вернее, он один раз создал ее компьютерную модель, максимально подобную оригиналу, и потом вставлял ее, куда хотел. Себя он тоже модернизировать не стал, а мог бы такие мышцы смоделировать!» «А много работы надо на то, чтобы у нее, к примеру, увеличить грудь?» «Придется менять всю модель. Или создавать две модели с разной грудью. Он решил ограничиться одной с исходными параметрами. Пойми, такого рода модель – это не фотография, не рисунок, это набор цифр. Объяснить?» «Не надо. Теперь все изображения ее левой груди». Никаких родинок или родимых пятен на левой груди не было. На правой, впрочем, тоже. Итак, в «дневниках» конкретно указано небольшое родимое пятнышко на скрытом от посторонних глаз месте. Это придает тексту правдивость. Стоит провести освидетельствование Натальи и убедиться, что такое пятно у нее есть, как события в «дневниках» предстают совершенно с другого ракурса. Становится понятно, что он как минимум видел ее обнаженную по пояс. Дальше, по простой логической цепочке, следуют их интимные отношения, преграда в лице сенатора и радикальное решение проблемы стрельбой в прошлую пятницу. Одно увязывается за другое, клубок раскручивается последовательно и достоверно. А если еще и знать, что между сенатором и его дочерью действительно были интимные отношения, совершенно не важно когда, много лет назад или до самого последнего времени, то дневники приобретают силу и правдивость документального повествования. Из них становится понятен мотив убийства, совершенного доведенным до отчаяния влюбленным программистом. Мотив жизненный, логически обоснованный и понятный. Это если не знать, что его «дневники» – это подделка. А я, волей случая, знаю! И делаю свои выводы: тот, кто написал за Киселева «дневники», видел грудь Натальи. Сам же Киселев не видел. Поэтому созданная им компьютерная модель повторяет своеобразные мизинцы Натальи, но без особых примет на груди. Осталось разобраться, есть у ли нее родимое пятно и насколько оно соответствует описанию. А еще автор «дневников» был прекрасно осведомлен о прошлых интимных отношениях отца и дочери и смело перенес их в нынешнее время. Опять-таки, если верить Наталье, между ней и отцом все было кончено давным-давно. В конце концов, сколько же всего человек знало о них? Что-то с каждым днем все больше и больше. Киселев как-то подозрительно вовремя умер. Случайно успел умереть до того, как его самого убили бы? Странное совпадение. Все эти дневники и картинки хороши для покойника. Живой он бы дал всему свое объяснение. А главное, вся конструкция с его «дневниками» могла бы рухнуть. Достаточно живому Киселеву написать простое сочинение листа на три, как литературоведческая экспертиза с большой долей вероятности даст заключение, что автор текста «дневников» и Киселев – это разные лица. Я позвонил Сергею. Абонент был вне зоны доступа. Не успел я закрыть телефон, как позвонила Наталья. Времени уже три часа, и она собралась приехать пообедать. Назад, на работу, понятно, не поедет. – Наташа, я у вас в библиотеке. Что делаю? От начальства скрываюсь. Шучу, шучу. Работаю за компьютером. Вчера видела, с собой привез? Вот за ним и работаю. Конечно, дождусь тебя. Приезжай, а то и правда есть уже охота. Моришь меня голодом со своей работой. Прикинув, что до ее приезда времени осталось совсем немного, я ввел еще вопрос. Задал его просто так, можно сказать, автоматически: «Что-нибудь еще необычное есть?» «Есть одна комбинированная фотография. Киселев и Наталья на ней – цифровые модели, а вот третьей девушке он в графическом редакторе приделал голову. Обычно он менял только себя или ее, никого третьего не модифицировал. Показать?» На этой фотографии Киселев, с сигаретой в зубах, в одних плавках, закинув ногу на ногу, сидел в кожаном кресле. За талии он обнимал двух стоящих по бокам обнаженных девушек. Одна, естественно, Наталья. Вторая… Инна. За дверью у строителей что-то грохнуло. Взбешенный мужчина произнес эмоциональный монолог об умственных способностях коллеги. Мне показалось, что он говорит про меня. Хорош гусь, ничего не скажешь! И как это Инна выпала у меня из головы? И про родинку она не могла не знать. И про отношения сестры и отца как-то мне конкретно намекала, а Наталье так и вовсе открытым текстом сказала. Теперь, оказывается, она знала Киселева. Или Киселев знал, кто она такая. На мониторе появился значок пришедшего сообщения. Я расшифровал: «Клементьеву. Смерть Калинина Игоря Юрьевича наступила от передозировки кокаина в смеси с ЛТСА. При осмотре трупа обнаружены ссадины на кистях и запястьях обеих рук. Больше повреждений на теле не обнаружено. По факту смерти Калинина И.Ю. принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием события преступления». Я мысленно представил, как пара дюжих хлопцев держит извивающегося диджея за руки, от чего и появились синяки и ссадины. Кто-то третий подходит к нему, сжимает нос. От недостатка воздуха Валлентино открывает рот, и ему туда засыпают гремучую смесь из кокаина и сильнейшего синтетического наркотика ЛТСА. Через слизистую оболочку рта наркотики мгновенно впитываются в кровь. Человек теряет сознание, наступает смерть от передозировки. Никаких признаков убийства при осмотре трупа не обнаруживают. Синяки на руках? Да мало ли, откуда они у наркомана. В итоге дело закрыто, труп закопан. Инна взялась за учебу и больше с маргиналами не связывалась. Я закурил. С портрета на журнальном столике на меня укоризненно взирал покойный Ралиф Худатович. Сенатор был явно недоволен ходом расследования. А кто им доволен, я, что ли? Отойдя в противоположный от журнального столика угол библиотеки, я достал телефон, комбинацией цифр взвел антилазер и, резко развернувшись, направил средней ширины луч на портрет. По моим прикидкам, если бы это был живой человек, то я ослепил бы его на несколько дней. Поменяв ширину луча, я несколько раз попрактиковался на портрете атакой в правый глаз сенатора. Узким лучом, даже на половинной мощности, с расстояния в шесть-семь шагов, я лишил бы противника зрения навсегда. Антилазер – хорошая вещь! 5 сентября 1992 года советский сухогруз «Академик Корниенко», совершавший рейс из Владивостока в Одессу, вошел в воды Аденского залива. Милях в тридцати от судна простирался берег Сомали, где безуспешно пытался сохранить власть бывший президент Саид Барре. Где-то на окраинах Могадишо легендарный лидер повстанцев Фарах Айдид сколачивал новые отряды боевиков, которые вскоре полностью захватят столицу и навсегда изгонят Барре, погрузив страну в бесконечный хаос. Пройдет менее года, и президент США Билл Клинтон решит проучить Айдида и пошлет с целью его захвата элитный отряд рейнджеров. Но генерал Айдид, получивший добротное советское образование, в пух и прах разгромит американцев. Шустрые голливудские режиссеры быстренько снимут по мотивам этой национальной трагедии неплохой боевик «Падение черного ястреба». Но все это еще будет. Перед отходом в рейс капитан сухогруза получил приказ взять на борт четверых пассажиров и аппаратуру, которая была с ними. Аппаратура тоже была добротная советская, разработанная и произведенная на секретном военном заводе. До входа в воды, примыкающие к Сомали, пассажиры ничем себя не проявляли и выходили из кают только для коротких прогулок – подышать свежим воздухом, полюбоваться заходом солнца в океан. Ранним утром пятого сентября пассажиры оживились, установили на ходовом мостике свою загадочную аппаратуру, самой примечательной частью которой была короткая труба на треножнике. Временным кабелем через регулятор мощности приборы гостей соединили с судовой электросетью. Главный из пассажиров, лысый мужчина лет пятидесяти, внимательно в бинокль осматривал горизонт, остальные покуривали на отведенных им местах. Пираты, а они уже тогда начали захват коммерческих судов, появились внезапно. Две надувные лодки «Зодиак» в жестком корпусе, сцепленные между собой канатом, вышли курсом прямо на российский сухогруз. Капитан выругался и хотел было отдать команду на уклонение, надеясь, что пираты проскочат мимо, но старший из пассажиров передал устный приказ судовладельца продолжать движение и от атаки не уклоняться. Корсары сбросили скорость и не спеша пошли навстречу «Академику Корниенко», одна лодка с правого борта, вторая – с левого. Канат между лодок натянулся. При встрече его с носом сухогруза обе лодки одновременно притянулись бы к бортам судна, и пираты начали бы захват. Они уже потрясали оружием и что-то кричали, но из-за расстояния голосов не было слышно. Лысый пассажир, украсивший голову легкой панамкой, не отрываясь от бинокля, сказал человеку у загадочной трубы: – Ты готов? Левая лодка, человек у двигателя. Полная мощность. Прицелился? Огонь! Капитан, слышавший весь диалог, ничего не заметил: ни грохота выстрела, ни дыма, ни пламени. Но в бинокль он увидел, как сидевший на корме левой лодки пират, правой рукой управлявший подвесным мотором, вдруг бросил управление и схватился обеими руками за лицо. Неуправляемая лодка резко дернулась в сторону, и два человека выпали из нее за борт. Вторая лодка продолжала движение к сухогрузу. Канат между ними натянулся, и правая лодка потащила за собой левую. – Правая лодка, – продолжал спокойным голосом лысый. – Человек в красной повязке с гранатометом на плече. Готов? Полная мощность. Огонь! Высокий пират, стоявший с советским гранатометом РПГ-6 на изготовку, всплеснул руками и вывалился за борт. Капитан «Академика Корниенко» отчетливо видел, что этот человек камнем пошел ко дну, словно его наповал поразили выстрелом в голову. На ходовом мостике стояла тишина, и только загадочный пассажир отдавал человеку у трубы короткие команды: – Правая лодка. Человек по пояс голый, на голове бейсболка. Средняя мощность. Огонь! Пират в бейсболке схватился обеими руками за лицо, рухнул на дно лодки и забился в агонии. Управлявший правой лодкой сомалиец понял, что происходит что-то ужасное. Один за другим его товарищи хватались за лицо, молча падали за борт или, дико вопя от боли, бились на дне лодки. Легкая добыча оказалась со смертельным невидимым жалом. Главарь пиратов отдал команду обрезать канат и, круто отвернув от борта сухогруза, бросив экипаж второй лодки в воде, помчался в сторону берега. – Надо бы этого умника причастить напоследок, дабы жизнь медом не казалась, – сказал человек у треноги, наблюдавший за обстановкой в прибор, напоминающий стереотрубу. – Которого? – живо спросил лысый. – Который за рулем, в тюбетейке. Капитан сухогруза про себя подумал, что головной убор пирата похож на что угодно, только не на традиционную среднеазиатскую шапочку. Но командовавший побоищем пассажир сразу же понял, о ком идет речь, и приказал: – По человеку в тюбетейке, в шею, мощность полная. Огонь! В отошедшей примерно на двести метров лодке чернокожий пират бросил управление и схватился за затылок. Боль жгла его с такой силой, что он сам выбросился за борт, надеясь охладиться в воде. Я смотрел видеозапись отражения этой пиратской атаки несколько раз. Она обрывалась на том моменте, когда и вторая лодка, лишенная управления, переворачивается. Наверное, чем дело кончилось, просто решили не показывать. Лазерное оружие в начале девяностых годов прошлого века было новинкой, и требовалось его испытать в реальных, боевых условиях. Пираты подходили для этой цели как нельзя лучше. Те из них, что остались живы, жаловаться точно не побегут. Да и некому жаловаться в стране, которая распалась на куски по родоплеменному признаку. Закадровый голос на видеозаписи прокомментировал, кому из пиратов лазерным лучом выжгли сетчатку глаз, навсегда оставив слепым, а кто от мощного излучения мгновенно умер от болевого шока, как человек с гранатометом. Лазер на «Академике Корниенко» имел условную мощность тридцать единиц. Антилазер в моем телефоне – только четыре. В упор, с метра, я мог бы убить противника, метров с пяти – навсегда лишить его зрения, с десяти метров – нанести очень сильный точечный ожог, как рулевому пирату в шею, или вызвать приступ вмененной болезненной слепоты. Портрет сенатора, на котором я потренировался, не пострадал. Мощность мной была выбрана правильно, фотобумага не пожелтела. Мы обедали в малой гостиной. Как человек, который усвоил правила этикета, я заложил салфетку за воротник и старался держать вилку в левой руке, а нож – в правой. На мой взгляд, надо бы наоборот. Наталья, в отличие от меня, с детства приученная пользоваться столовым ножом, привычно ловко орудовала вилкой в левой руке. Вообще кто придумал эти странные правила? Может быть, ел какой-то левша, все подумали, что он самый культурный и стали подражать ему? – Наташа, – спросил я между сменой блюд, – а ты можешь рассказать мне историю о диджее Валлентино? Если, конечно, это не семейная тайна.