– А ты не заметил, что здесь постоянно что-то случается. Набросай пока свои соображения насчет дальнейшей работы. Я приду, вместе подумаем, как жить дальше. Автомобиль, а это был «Мерседес» представительского класса, я вычислил по номеру – «С 972 СН». Судя по последней цифре, личное авто сенатора. Завидев меня, Наталья выпорхнула с переднего пассажирского сиденья. Водитель остался в машине. По какой-то причине она прибегла к помощи штатного водителя, а не сама, как обычно, сидела за рулем. На ней были короткий голубой плащик, черные колготы и туфли на высоком каблуке. Низ плаща и край юбки практически сливались, и создавалось впечатление, что она впопыхах вообще забыла надеть юбку. Стройные ножки Натальи привлекли внимание проходившего мимо мужчины. Он обернулся, внимательно осмотрел ее от пояса до туфель. Порыв теплого ветра дунул Наталье в лицо. Но локоны ее ветер не распушил и не растрепал, так как они были стянуты ярко-голубой резинкой в хвост и болтались где-то у нее за спиной. Хвост. «Конский хвост»! Меня словно искрой прошила догадка. Следом за ней обвальной лавиной хлынули разрозненные куски и глыбы догадок и предположений. Наталья не успела сделать и трех шагов, как я понял суть светлых локонов, торчащих из-под капюшона убийцы экономки. Вслед за ними я пойму и все остальное. Главное, начало есть! А дальше я их всех раскручу, и крепко они у меня запомнят, кто умный, кто дурак. Подойдя, она вопросительно посмотрела мне в глаза, словно попыталась понять, какие события, хорошие или плохие, произошли за время нашей недолгой разлуки. – Пошли пройдемся, – сказала она. Практически молча мы прошли мимо какой-то многоэтажной гостиницы и повернули в небольшой парк. – Наташа, к чему такая конспирация? Ты полагаешь, нас кто-то может подслушивать? И почему ты не сама за рулем? Что у тебя случилось? – Какое там за руль садиться! У меня руки трясутся, а ты за руль! Меня просто всю натурально колотит, как алкоголика после запоя. Час назад Городилов приезжал поговорить. Как только он уехал, я к тебе помчалась. Я посмотрел на часы. Двенадцать тридцать. Сразу же после совещания он послал следователя ко мне, чтобы я был занят с ним и не мог никуда выехать из ГУВД, а сам направился к Наталье. Как минимум на час-полтора он привязал меня к одному месту. Молодец! Тактик доморощенный. Мы повернули на центральную аллею сквера, прошли мимо памятника Владимиру Высоцкому. Она держала меня под руку, но я высвободил руку и приобнял ее за талию. Если за нами и вправду следят, а я этому нисколько не удивлюсь, то пусть убедятся, что у нас мир и взаимопонимание. – Городилов сказал, что у них есть точная информация, что Фаину убила женщина с длинными светлыми волосами, ростом примерно сто шестьдесят пять сантиметров, которая раньше занималась танцами. Это правда? – Что есть такая информация? Правда. – Саша, ты когда это узнал? – Про белые длинные волосы? Практически одновременно с тобой. Тебе Городилов лично рассказал, ко мне послал следователя. Видеозапись предположительного убийцы я увидел часов в девять. Дальше? Слушай дальше. Меня сегодня утром демонстративно отстранили от работы по убийству Фаины, даже создали новую следственно-оперативную группу, чтобы я под ногами не путался. Но почему-то, для сведения, сочли нужным рассказать про цвет волос. А ты-то чего взъерошилась? Что, у тебя такие же волосы? А танцами ты случайно не занималась? – Конечно же, занималась! Будь они прокляты, эти танцы! Все матери хотелось, чтобы дочери хорошим манерам научились. Вот и доучились, блин! Танцы, музыка, английский, весь обязательный набор. И Городилов, понимаешь, Городилов прекрасно знает, что я до десятого класса на эти конченые бальные танцы ходила! – Она попыталась трясущимися руками достать из пачки сигарету, не смогла, скомкала целую пачку и выкинула мимо урны. – Я что, мать его, одна блондинка в городе, которая на бальные танцы ходила? А рост? Каждая вторая такого роста, как я! С чего все решили, что это я ее убила? – Это тебе Городилов сказал, что ты ее убила? – Да понятно было, к чему он клонит. – Он тебе, часом, не предложил написать явку с повинной? – вполне серьезно спросил я. – Он предложил сегодня встретиться в неформальной обстановке, в ресторане «Хилтон». Саша, он так говорил, чтобы я поняла, что меня разоблачат со дня на день. В общем, если я соглашаюсь пойти в ресторан, то там все обсудим, что-нибудь вместе придумаем и он все так устроит, что на меня никто даже не подумает. Если не соглашаюсь, то… – И что же ты ответила? – подчеркнуто холодно спросил я. Она остановилась, развернулась, глядя мне в лицо. Глаза ее помутнели, набухнув слезами, губы задрожали от ярости и обиды. – Ты тоже, как и он, меня за шлюху принимаешь? Или за убийцу? Не дожидаясь, пока она влепит мне пощечину, я сгреб ее и в ушко, как тогда, в ее кабинете, когда нам в первый раз помешали поцеловаться, прошептал: – Я знаю, что ты не убийца. Только ради всего святого, стой, не дергайся. Я видел тебя через несколько часов после убийства. Ты не знала, что я приеду, и этого никто не знал, и никто не мог предположить, что я брошу девчонку на Сергея и поеду к тебе. А у тебя была теплая разобранная кровать, простыня была помята – на кровати спали. Нужно быть великой актрисой, чтобы разыграть утром, когда я рассказал тебе про убийство, такое удивление. Нужно иметь стальные нервы, чтобы убить собственную экономку и, вернувшись, преспокойно лечь спать. И нужно быть большой дурой, чтобы идти на такое дело с распущенными волосами, чтобы они из-под капюшона торчали. Они у тебя сейчас связаны в «конский хвост», как тогда, когда ты провожала меня. А с чего бы это ты перед тем, как идти на убийство, должна волосы распускать? Наташа, просто никто не знает всех этих мелочей, но я-то знаю! Неужели ты думаешь, что я брошу тебя? Она отстранилась от меня, достала платочек и утерла слезы. Я вновь обнял ее за талию, и мы пошли по той же аллее по направлению к музыкальному фонтану. Ее, несмотря на теплую погоду, трясло мелкой дрожью. – Наташа, пускай они играют в свои мерзкие игры. Они доиграются, мать их! Пусть потешатся. А тебе я раз сказал и скажу еще раз: я знаю, что ты не убийца Фаины. Я знаю, что ты не организовывала убийство своего отца. И я верю, что истинных преступников я смогу вывести на чистую воду. Во всяком случае, все для этого сделаю. Я с тобой, – я чмокнул ее в щеку. Она прижалась ко мне и перестала трястись, только иногда вздрагивала. – Теперь, спокойнее, что ты ответила Городилову. – Ничего не ответила. Я в какой-то ступор впала: ни «да», ни «нет». Он понял, что с меня толку никакого, и уехал. Сказал, вечером все закажет и заедет домой. – А что бы ты ответила, если бы речь не шла ни о каком убийстве? Если бы он тебя просто пригласил поужинать вдвоем? Разве он не может за тобой поухаживать? – Это так ухаживают?! Ты в своем уме, Саша? Вначале тюрьмой угрожают, а потом в кровать тянут? Ты считаешь, что это нормально? И я должна с радостью согласиться под него лечь? Да я не убивала никого и собой расплачиваться, как дешевая проститутка, не собираюсь! Он всю жизнь перед моим отцом унижался, а теперь решил с его дочерью переспать, чтобы себя наконец человеком почувствовать, а не мальчиком на побегушках? Что он из себя представляет? Если бы не мой отец, он бы до сих пор с палкой на дороге стоял! – Ты, кстати, до сих пор о нем хорошо отзывалась. – До сих пор он меня в кровать не тащил! – Он и Инна в одно время были в Вене, весной этого года. Ты ничего про это не знаешь? – Совершенно ничего. Инна туда ездила по делам, встречалась с австрийскими фармацевтами. А зачем туда Городилов ездил, я не знаю. Может, случайное совпадение? Они вместе летали? Нет? Тогда, наверное, случайность. Зачем он, женатый, Инне? Да и как мужик он староват. Городилову было примерно лет сорок пять. Так вот когда в глазах двадцатипятилетних девушек наступает мужская старость! Мне до нее еще целых восемь лет! Много это или мало? – Все, пошли назад. Ты успокоилась? – Ты приедешь вечером? – А Городилов? – Если осмелится приехать, я выгоню его. Как только ты приедешь, я выгоню кого угодно. Саша, я не убивала Фаину. Скажи мне, они же не могут все так подстроить, что это я убийца? – Подстроить можно все, что угодно. Другое дело, связываться не будут. Они-то понимают, что я просто так не дам тебя сожрать. Пускай мне это дорого будет стоить, но тебя я им не отдам. А за мной сила московская. Когда придешь домой, просмотри все мелкие вещи. Постараюсь тебе объяснить. В общем, я был на квартире, где произошло убийство. И там мы ничего такого не нашли. Но сейчас дело у этого молодчика Скорнякова. Если кто-то захочет тебя еще как-то привязать к этому убийству, то им может прийти на ум что-нибудь подкинуть в квартиру. Потом они повторно осмотрят место происшествия и найдут какую-нибудь мелочь, принадлежащую тебе. Заколку. Перчатку. Нет, перчатку мы бы в первый раз нашли. Окурков там тоже не было. Ну, не знаю, что может обронить девушка. Подумай, посмотри. – К ужину приедешь? – Она остановилась, положила руки мне на плечи. Не обняла, а только положила кисти рук. – Я буду тебя ждать, Саша. – Как только смогу, я приеду. – А в среду ты приехал, чтобы посмотреть на мою реакцию? Чтобы проверить кровать? А что ты еще хотел проверить? – В ее глазах появился стальной оттенок, отчего они стали не просто голубыми, а с каким-то серым оттенком. Хотя голос Натальи не приобрел металлических ноток, но определенная жесткость в нем появилась. – Ты приехал потому, что подозревал меня? – Считай, как тебе будет угодно. – Я развернулся и пошел в сторону ГУВД. Выяснение отношений в мои планы не входило. А в планы Городилова, скорее всего, не входило интимное времяпровождение с Натальей. Понятно, переспав с дочкой своего бывшего покровителя, он бы вознесся в собственных глазах, но не более. Не такая уж Наталья красавица, чтобы гордиться всю оставшуюся жизнь, что обладал её телом. Для Городилова гораздо важнее сейчас, пока события развиваются в нужном русле, стрясти с неё деньги. Хочешь, Наташенька, гулять по свободе – плати! Не хочешь, загремишь на нары. Он задумал сугубо деловой ужин, с озвучиванием цены, а не адюльтер, как подумала Наталья. Придя в кабинет, я вновь связался с Главным сервером. «Про то, что убийца – скорее всего, женщина, в ФСБ сами догадались?» «Сами. У нас программы практически одинаковые». Если Городилов узнал новости от ФСБ, то это немного хуже. Было бы интереснее, если бы про убийцу-женщину знали двое: я и он. Я от Главного сервера, а вот он… Тут было поле для размышления! А так он просто мгновенно решил воспользоваться попавшей ему в руки служебной информацией в личных целях. – Каковы наши планы? – спросил Сергей, когда я наконец-то освободился. – Планы? Ждать, друг мой, ждать, когда они нанесут новый удар! А они должны, просто обязаны перейти в атаку! Они не могут пустить дело на самотек и ждать, когда мы раскроем убийство. Раскроем одно, считай, что раскрыли и второе. Я рассказал ему обо всем, что узнал от Натальи, потом взял полотенце и протянул его Сергею: – Встань около зеркала. Полотенце одним концом прижми к макушке головы. – Это типа длинные волосы убийцы? – Вы делаете успехи, господин майор! Итак, ты пошел на убийство. Вечером Наталья при мне сплетает волосы в «конский хвост». Мораль? – С ним она и пойдет на убийство. Зачем его распускать? Ночь на дворе, впереди тяжелое дело, так что красоваться не перед кем. Она пойдет с заплетенными волосами. К тому же экономку надо сзади удавить, и свои распущенные волосы могут случайно попасть в петлю, и получится полная чепуха. А парик можно снять и сунуть в карман, тогда он во время убийства мешать не будет. – Теперь надевай куртку. Варианты? – Или волосы за спиной, поверх куртки, или, – он накинул капюшон, – или куртку надо надевать поверх волос. Ну, не вокруг же шеи их укладывать? Где у убийцы локон торчит? Снизу капюшона? Это парик. – И я того же мнения. Если это парик, а все говорит «за» этой версии, то либо это небрежность убийцы, либо, – я призывно поднял вверх указательный палец. – Либо нам подкидывают версию, что убийство могла совершить Наталья, – продолжил мысль напарник. – Теперь они должны или представить нам убийцу, живого или мертвого, или из Натальи сделать монстра. Для этого Городилов и мчится к ней со всех ног и предъявляет ей все улики. Наталья думает, что он хочет затащить ее в постель, а он просто решил сорвать куш на ровном месте. Если выгорит, то он неплохо заработает. А если получит от ворот поворот, то ничего не потеряет. С другой стороны, Наталья практически наверняка побежит советоваться ко мне. Я, как они все думают, начну выгораживать любимую подружку, и мне станет не до убийцы сенатора. В итоге мы потеряем время, запутаемся, а там нас отзовут в Москву. Я закурил, открыл окно. Свежий весенний воздух хлынул в прокуренный кабинет, разбивая слои табачного дыма. Верткая синичка прилетела на подоконник, склонив голову, посмотрела за окно и, подпрыгнув, упорхнула. – Я думал, весной синицы улетают куда-то, до зимы. А они еще здесь, – задумчиво сказал Сергей. – Это снегири куда-то улетают. А теперь смотри! – Я вставил в ноутбук диск с приходом убийцы. – Вот он появился в поле зрения. Вот он идет – и оп! Прыжок через лужу, и наш дружок идет в подъезд. Сколько он движется при относительно хорошем освещении? Секунды четыре-пять. За это время он демонстрирует нам небрежно торчащий локон и танцевальный пируэт. Я подошел к окну и постучал пальцем по подоконнику. – Может сейчас сюда прилететь снегирь? Или не так, орел. Настоящий живой орел. Может? Вполне. Один случай на сто, что какой-то снегирь остался в городе. Один случай на тысячу, что какой-нибудь орел сбежит из зоопарка и прилетит к нам. Этот процент есть случай. Случай – это то, что может быть всегда. Например, сосед Фаины – ее тайный любовник. Он пришел к ней, они поссорились, и он ее задушил. Может такое быть? Может. А вот этот персонаж на экране пришел к Фаине совсем не убивать ее, а рассказать пару свежих анекдотов. Он заходит, она лежит задушенная. Тогда он берет, что-то ворует в ее квартире и уходит. Случай все допускает. А мы что видим? А то, что вот этот прыжок через лужу незнакомец делает исключительно в расчете на камеру. И это не случай! Не совпадение. Он знает, что его снимают, вот и скачет, как горный козлик. Вот он и вытаскивает локон парика.