– И так как она по природе своей скрытная, то ничего никто про нее конкретно не знал? – Совершенно верно. Правда, несколько раз ее видели с мужчиной восточной внешности, по слухам, женатым. Но с ним она просто встречалась, вместе они не жили. – Что известно об этом мужчине? – Только не удивляйся, он был сотрудником ФСБ. – А фамилия его часом не Погосян? – Она не помнит его фамилии. Звали вроде бы Арсен или Арсений, как-то так. – Арсен Григорьевич его зовут. Если это тот человек, то нам довелось познакомиться. – Дальше то, что мне рассказали по очень большому секрету, и я, естественно, пообещал, что никто, кроме меня, этого не узнает. Итак, как-то раз девушки, когда учились на третьем курсе, месяце в октябре отмечали чей-то день рождения. Естественно, все здорово напились, и так получилось, что моя собеседница больше всех. Проснулась она среди ночи у Инны дома. Девушка она была скромная и неиспорченная, и то, что увидела, повергло ее в шок. – Откуда только такая наивная взялась? Что же она там такого жуткого увидела? – Да, в общем-то, ничего такого. У Инны оказалась любовница гораздо старше ее. – Понятно. Она стала невольной свидетельницей лесбийской любви. – Именно так. Естественно, об этом она никому потом не говорила. Но все равно слухи стали просачиваться. И все отнеслись к ним откровенно безразлично. – И правильно сделали. Потом девяносто девять процентов таких «лесбиянок» выходят замуж, рожают детей и даже не вспоминают о шалостях буйной студенческой юности. Чушь это все. Порожняк! Ты не ради ли этого мотался в Москву и меня вызвал ночью на связь? – Слушай дальше. В ноябре эта женщина умирает. Я вновь напрягся. – Моя собеседница была на похоронах, так что подруга Инны действительно умерла. Она видела ее в гробу. – И отчего она умерла? И кто такая эта женщина? Что про нее вообще известно? – Отчего она точно умерла, пока неизвестно, но что-то связано с общей интоксикацией организма. Бывают такие непонятные и необъяснимые смерти совершенно естественного происхождения. Никаких следов отравления или еще чего-нибудь в этом роде, ничего криминального. Мы попытались поднять материалы по ее вскрытию в морге, но сам знаешь, много воды утекло, и если что-то найдем, то не очень скоро. И, я думаю, вряд ли что найдем. А женщина эта, собственно говоря, никто. Приехала откуда-то из провинции в Москву то ли на заработки, то ли в поисках лучшей доли. Познакомилась с Инной и стала с ней жить, а заодно и исполнять роль домработницы. Словом, про нее нет совершенно ничего интересного. В Москве таких тысячи тысяч. – И когда они мрут, как мухи осенью, на это никто внимания не обращает. Одной больше, одной меньше. – Про эту-то случайно узнали. Как тебе новости? – Пока никак. По сравнению с младшей сестрой Инна просто образец добродетели. Всего-то поиграла в испорченную девчонку. Про Погосяна гораздо интереснее. А что еще ты узнал? Давай, не тяни. Мне скоро на работу. – Потом Инна снимает квартиру побольше и начинает жить на широкую ногу. Она частенько посещает рестораны, берет в аренду дорогой автомобиль, знакомится с мужчинами. У нее появляется куча поклонников, словом, ей не до учебы. – Просто у ее папы появляется столько денег, что и учиться-то незачем. – Все так и решили. Ее отец становится сенатором, и оценки Инне в институте ставят только за то, что она иногда посещает занятия. Потом вся эта история с диджеем Валлентино. – Скажи мне, а твоя собеседница что помнит об эпизоде с арестом Инны с наркотиками? – Практически ничего. Инна тогда отдалилась от сокурсниц и жила богемной жизнью. Но, мол, божилась всем, что наркотики ей подбросили. – А про смерть Валлентино? – Передозировка наркотиками. Ничего необычного, он плотно сидел на кокаине. – Опытный наркоман – и не рассчитал дозу? Есть возможность ознакомиться с его актом вскрытия? Меня интересует причина смерти. – Думаешь, его могли убить? – У нас есть очень богатый человек, общественный деятель, член Совета Федерации, сенатор. А родная дочь его связалась с маргиналом и наркоманом. Представил? Что ждет ее дальше? Сама начнет нюхать кокаин? Рано или поздно начнет. У нее и так уже институт летит ко всем чертям. Она пропадает на тусовках, где хорошему не научишься. Читать ей мораль и делать внушения бессмысленно. Что остается делать? А её просто нужно встряхнуть хорошенько и одновременно оградить от дурной компании. Инне, скорее всего, и вправду подбрасывают наркотики. И специально подбрасывают героин, который Валлентино избегал. Это чтобы она не подумала, что наркотики случайно у нее в сумочке оказались. К примеру, пьяный сожитель по ошибке запихал. После задержания все друзья-подруги Инны сразу же поймут, что к чему. Её, сенаторскую дочку, папаша из любой истории вытянет, а вот с ними, наркоманами, церемониться никто не станет. Так что лучше им от нее подальше держаться. Для Инны задержание было шоком, что и требовалось сенатору. Осталось убрать Валлентино. Все знали, что он наркоман. Для наркомана передозировка – естественное явление. Вот ему и помогли. В итоге дочка взялась за ум, окончила институт. А про DJ «Vallentino» благополучно забыли через полгода. Happy end! Так можно проверить мою версию? – Думаю, что не составит большого труда. – А про Погосяна можно побольше узнать? – Про того, который из ФСБ? Они про своих, даже бывших, информации не дают. – Еще что-нибудь есть интересное? – Больше, в принципе, ничего существенного. – Да, не густо. А почему тебя заинтересовал такой, в общем-то, заурядный факт, как её мимолетное увлечение какой-то совершенно безвестной женщиной? С твоим-то чутьем и клюнуть на такую ерунду? – Не ерунда это, Саша, не ерунда. Она резко изменяет свою внешность. Она хочет быть более привлекательной как женщина. Для кого? Для Погосяна? Или для безродной тетки, которая и так будет бегать за ней, как котенок за клубком? И еще, мою собеседницу поразил вот какой факт: Инна на похоронах не проронила ни слезинки. У неё создалось впечатление, что смерть подруги была ей совершенно безразлична. Это смерть человека, с кем она под одной крышей прожила больше года! Когда гроб опустили в могилу, Инна бросила ком земли, демонстративно развернулась и ушла не оглядываясь. Все, с этого момента для нее подруга перестала существовать. Как-то не укладывается все вместе: с одной стороны – молодой симпатичный любовник, с другой – совсем не симпатичная и не молодая любовница. – А «друг» мой Городилов Иван Степанович никак там не просвечивается? – Никак. – А эта женщина, она русская была? – Внешне русская. Подумай над этим. Может, в чем-то и пригодится. Саша, чем мог, я тебе помог. Остальное решай сам. Тебе совсем там тяжко? – Пока держусь. В этом дивном городе куча народу считает меня слепым и тупым. Так что у меня альтернатива невелика: или я найду убийцу, или я и вправду уеду отсюда дурак дураком. Что шеф говорит по поводу того, что это убийство пока вроде бы не по нашей теме? – Вот когда поймешь, что это точно не наша тема, тогда он тебя и отзовет. Ты все понял? До встречи! Вот так, просто и незамысловато, заместитель начальника моего отдела дал понять, что если я из личных амбиций хочу раскрыть убийство сенатора, то мне стоит постоянно намекать в центр, что мотивы убийства все еще непонятны, что возможен след иностранных спецслужб. Ладно, за понимание спасибо! Я переключил компьютер на канал засекреченной связи с Главным сервером. «Что по телефону, который я дал?» «Ничего. Пустышка. Из тридцати восьми номеров в памяти самого телефона и на внешней памяти только ее служебные контакты: прачечные, магазины, телефоны коммунальных служб. Еще телефон Инны». «Часто они общались?» «Через день да каждый день. В последний раз во вторник в восемь вечера. Разговаривали две минуты. Звонок входящий». Вторник, восемь вечера. Фаина еще на работе. В восемь вечера еще не поздно, самое время узнать, как там дела с выселением вдовы. Как сестрица поживает. Кто в гости приходил. Я посмотрел на часы, отключил ноутбук и пошел в ГУВД. На улице было по-весеннему тепло и солнечно. Скакали, весело чирикая, воробьи по обочине дороги, ветер шевелил вмиг появившуюся ярко-зеленую листву на деревьях. Высохли лужи, и проезжающие мимо автомобили уже не поднимали за собой шлейф водяной пыли и грязи. Я подумал, что неплохо бы прикупить солнцезащитные очки и вообще в гардероб ввести легкие летние вещи. С другой стороны, кто сказал, что мы тут надолго? Щукин в одиночестве курил в своем кабинете, поставив памятную пепельницу перед собой. – Как дела? – поприветствовал я его. – Как сажа бела. Выздоровел? Или тоже бухал весь день? – как-то безразлично спросил он. – Тоже – в смысле кто-то ещё? – От напарника твоего за версту несет, и глаза красные, как у кролика. – Дурной запах изо рта вызван отсутствием воды в гостинице. А глаза красные от недосыпания. Мы вкалываем, как папа Карло, не покладая рук. – Найди того, кто в милиции проработал меньше пятерки, ему и вешай лапшу на уши про недосыпание. У тебя нет чувства, что близится что-то нехорошее? Кстати, в десять часов совещание у генерала. Не знаю, как тебя, но меня на нем линчуют за эти нераскрытые убийства. – Меня линчевать – руки коротки. Кстати, ты второй человек, который мне сегодня говорит о недобром предчувствии. Магнитной бури сегодня никакой нет? – Есть отменное видео. Не желаешь посмотреть перед поркой? Может, что интересное увидишь. – Валяй. Надеюсь, не порнуха? – А что ты имеешь против добротного немецкого порно? – Я? Мне еще недельку позаниматься этим делом, и можно смело бросать к чертям собачьим эту работу и уезжать в Германию. Я буду там очень востребованным специалистом по части сценариев к фильмам категории «только для взрослых». Я им такие сюжетные линии придумаю, что бюргеры слюной захлебнутся. А то у них все как-то примитивно: пришел водопроводчик, хозяйка ему пару слов скажет, и все, понеслось. Так о чем фильм? – Про водопроводчиков тут точно ничего нет. Кстати, не знаешь, о чем хозяйки спрашивают в таких фильмах? – Есть ли справка от врача-венеролога. У них все сантехники с такими справками ходят. Работа у них такая, сложная, связанная с оказанием услуг населению. Там начало всегда такое: она спрашивает, есть ли, мол, справка. Он: «Я, я! Справка зер гут!» Она: «Дас ис фантастиш!», скидывает халат и ведет его в спальню. Если справки нет, то выгоняет. Давай кино. Он молча щелкнул пультом. На экране телевизора появились подъезд и входящая в него женщина. Освещение было плохое, но я узнал и ее, и подъезд. С того места, где стоял автомобиль наружного наблюдения и велась скрытая съемка, ракурс был выбран очень умело: просматривался не только вход в подъезд, но и приличный участок дороги вдоль дома. Камера плавно переместилась вверх, и на третьем этаже появился вначале слабый свет, потом на кухне загорелось окно. Фаина пришла домой. Внизу экрана время показывало без пяти девять вечера. У нее еще есть время переодеться. Потом, что она будет делать потом? Готовить ужин или на работе, перед уходом, поела? Что вообще она делает вечерами в квартире, где практически нет книг, столь любимого ей компьютера с выходом в Интернет? Или у нее, как у меня, ноутбук? И этот ноутбук убийца заберет с собой? Ведь в квартире мы его не нашли. – Крутани назад. Что у нее в руках? Увеличить можно?