Я поделилась своими соображениями с Володей, который наконец почтил меня своим присутствием. – Вот и тетя Майя такого же мнения, – сообщил он. – Да ну? – искренне удивилась я. – Надо же, столь прогрессивных взглядов не ожидала от старенькой учительницы. – Так она ж известная яойщица! – рассмеялся он. – Известная кто? – Н-да… – протянул Владимир, досадуя на мою отсталость. – Ну если ты зайдешь в Интернет, на всякие там форумы, то сперва тебе покажется, что у нас в стране все сплошь голубые. Только на деле эти гомосексуалисты – добродетельные домохозяйки. Я смотрела на молодого человека и ничего не понимала. – Ну то, что они вообще не мужики, – объяснил он. – Это женщины, обычно старше тридцати лет, уставшие от мужей, детей, котлет и стирки, которые виртуально развлекаются, выдавая себя за мужиков-гомосексуалистов. Теперь поняла? – И что, тетя Майя тоже? – А то! – усмехнулся Володя. – Ее ник – Эдвин. Основной. А есть и другие. Я с ней так и познакомился – через Сеть. Она ж без компа и двух дней прожить не может. Так вот почему Майя Ивановна в гостях не осталась, вот куда она торопилась, вернее, к чему! К компьютеру. – А ты там как затесался? – с подозрением спросила я. Гляди-ка, по каким сайтам шастает! Бусики носит. А Галка губу раскатала, увидев его. Володя преданно посмотрел мне в глаза. – Катя, клянусь! – Он картинно прижал руку к сердцу. – Что бы ни было там в моем прошлом, но я люблю девушек. – Девушек? – уточнила я. – Да, – кивнул он. – Особенно мне нравятся молоденькие стройные брюнетки. – Ну и хорошо, – вздохнула я: Галка была именно такой. – А что за сайт, как ты назвал его? Яойный? Володя включил свой ноутбук и вышел в Интернет. Я не считаю себя полной невеждой в этом вопросе, но такого количества порнографии, как на рекомендованном им сайте, я не встречала нигде. Он обгонял все известные мне эротические романы. Описания отличались изысканностью, а местами откровенной претенциозностью. Персонажи были сплошь красавцы, однако поклонницы Брюса Уиллиса были бы разочарованы: среди них я не нашла ни одного мускулистого типа. Только изнеженные эстеты с тонкими пальцами и безукоризненными манерами. Все эти томные красавцы страдали (или наслаждались?) склонностью к садо-мазо и были не в ладу с орфографией и синтаксисом. Они страстно вздыхали друг по другу, овладевали друг другом то грубо, то нежно самыми разными способами. «Пронзительно яркая картинка, на которой его запястья прикованы к грядушке кровати, на которой его щиколотки вздернуты вверх ремнями, на которой он беспомощно бьется под сильным телом насильника, на которой он жалобно стонет и смачно матерится, на которой его пронизывают электрические разряды оргазма». Я слегка запуталась в обилии подлежащих и сказуемых. «Которая» – это кровать или сценка? Подумать над этим я не успела, так как взгляд выхватил следующую фразу: «Аккуратно пальцы ощупывают эрогенные зоны, отыскивая самые чувствительные точки, неспешно, как по ступенькам, спускаются вдоль позвоночника, вынуждая его трепетать всем телом». Каков стиль! Особенно мне понравилось выражение «аккуратно пальцы…». В промежутках между сношениями красавцы с удовольствием страдали, бились в истериках и рыдали то в подушку, то друг у друга на плече. Чувства свои они изливали охотно и выражались при этом крайне выспренно: «Меня мутило, выворачивало наизнанку от отчаяния, от омерзения к самому себе, от неизбывного одиночества. Кажется, я потерял сознание». Сознание я не потеряла, но тошноту ощутила. – Володенька, – взмолилась я, – что это за бред? – Яой пышным цветом, – довольно хмыкнув, ответил он. – Что? Что за слово ты все время произносишь? – Видишь ли, – Володя принял вид лектора, объясняющего нерадивой ученице теорему Пифагора, – это такой жанр японской мультипликации и комиксов. Изображает он гомосексуальные отношения между мужчинами, но создается специально для женщин. – А как такое может быть? – удивилась я. – Очень просто, – покровительственным тоном ответил Володя, – японские психологи просчитали, что, глядя на экран, женщина испытывает подсознательную ревность к экранной героине. Так зачем же вам, девушкам, за свои же деньги в расстройство входить? Вот они девушек с экрана и убрали. Оставили красивых мальчиков, которые там друг за другом и… – И что, – не поверила я, – Майя Ивановна тусуется на этом форуме? Володя оторвался от работы, наклонился над ноутбуком, щелкнул мышкой, и передо мной раскрылась красочная картинка: анимационный красавец был довольно грубо вмонтирован в другое фото. Золоченая мебель, аляповатый фонтан с пухлыми дельфинчиками, многочисленные драпировки. – Это ее апартаменты, – пояснил Володя, – а красавец – это, типа, она сама. Так ваша Майя Ивановна себя нарисовала. Я всматривалась в точеные черты: ненатурально большие глаза, слишком тонкий нос, узкие губы, астеничная фигура – и мысленно сравнивала его с реальной тетей Майей: грузной отечной женщиной со славянским носом картошкой и заплывшими глазками. – Ей бы в реале сбросить килограммов десять… – проговорила я. – Не мешало бы, – кивнул Володя. – А то в супермаркетах проблемы возникают: между стеллажами продираться трудно. Ты почитай, почитай. «Он не раздевал его полностью, просто расстегнул рубашку и, чуть позже, ширинку. Потом он взял юношу за руки и поднял их вверх, прижав к стене. Точно так, как некогда сделал это со своим первым любовником – темноволосым мальчиком из трущоб. Парень не сопротивлялся, не делал ни малейшей попытки вырваться. Не снимая перчаток, он коснулся его паха. Темные ресницы чуть дрогнули, губы раскрылись. Эдвин подавил желание поцеловать их. Он все делал так же, как много лет назад. Этот юноша казался выносливее, чем тот мальчик: он не стонал, только кусал губы и дышал все чаще и чаще. Когда он все же начал глухо вскрикивать, Эдвин внезапно выпустил его запястья. Вместо того чтобы вырваться, молодой человек качнулся вперед, почти упал на него и повис, обхватив за шею. Аристократ почувствовал, как острые зубы впились ему в плечо. Но это не заставило его остановиться. Наоборот, он продолжил свои ласки, свободной рукой прижимая юношу к себе. Что-то горячее потекло по спине и по груди, пропитывая рубашку. «Как я объясню камердинеру эти укусы?» – Мысль мелькнула и погасла. Юноша застонал, еще глубже вонзив в его тело зубы. Теперь стало уже по-настоящему больно. Рука белокурого гиганта дрогнула, горячее хрупкое тело напряглось и тут же обмякло, челюсти разжались, Эдвин услышал стон удовлетворения. Он разжал объятья, предоставляя юноше свободу. Тот уже дал ему все, что мог, и был волен идти. Наверное, у парня подкашивались колени, так как он просто сполз на пол. Лицо его оказалось примерно на уровне бедер Эдвина. Но вместо того, чтобы попытаться куда-нибудь уползти, он поднял голову и посмотрел Эдвину в лицо, улыбнулся и дотронулся до молнии на его брюках…» – Это что, тетя Майя писала? – выдохнула я. – Именно так, – подтвердил Володя. – Удивлена? – Не то слово! – призналась я. – У нее такого много. Это ты попала на начало очередной любовной истории. Прежний уке Эдвина трагически погиб… Там что-то взорвалось… – Уке? С его помощью я довольно быстро разобралась в терминологии: какого партнера называют «сэмэ»? Того, который сверху. «Уке» – тот, что снизу. Уке могли различаться: там встречались брюнеты, рыжие, шатены. Они имели право носить разные прически, быть выше или ниже ростом, обладать не совсем правильными чертами лица. Зато сэмэ походили друг на друга, как родные братья: очень высокие, стройные, с длинными белокурыми волосами и тонкими пальцами. Эти пальцы могли быть очень ласковыми, одними своими прикосновениями они легко доводили партнеров до экстаза. Но в то же время они отличались и необыкновенной, нечеловеческой силой, с легкостью ломая стулья и кости врагов. Их сексуальная мощь поражала. Поневоле я задумалась, как мне, однако, не везло на любовников: всем удавалось сделать это со мной ну раза два за вечер… ну в крайнем случае три – если отдохнут хорошо. А тут! Я сбилась со счету, пытаясь прикинуть, сколько же раз удовлетворил пресловутый Эдвин своего уке, причем так, что тот каждый раз извивался и стонал от удовольствия. – Н-да… – протянула я. – Знаешь, никак не могла ожидать такого увлечения от бывшей учительницы. Как все запущенно! Я вспомнила все прочитанные статьи, приплюсовала к ним странное хобби учительницы рисования и… И не смогла выстроить логическую цепочку. Только нам показалось, что все более-менее налаживается, как случилось новое лихо. Надежда позвонила мне и шепотом сообщила, что вернулась следовательша. Голос у нее дрожал, и я поняла, что нужно спешить на подмогу. Надя встретила меня у ворот. Красавица брюнетка сидела за садовым столиком в плетеном кресле. Сидела очень прямо, словно это было и не кресло вовсе, а табуретка. Я понятия не имела, какое звание она носила и какую должность занимала, для меня она была просто следовательшей – красивой стервой с поджатыми губами и ледяным голосом. Она объявила, что доблестные органы разыскали Шапикова Сергея Даниловича, бывшего супруга покойной Куляревой Карины Альбертовны, но у него алиби: пил с друзьями. А поэтому следствие прорабатывает другие версии, в частности касающиеся причастности всех… всех нас. – Не могу точно сформулировать. – Брюнетка впервые улыбнулась. – Кем вам приходилась Кулярева? Приживалкой? Домработницей? Сидевшая напротив нее Анна Федоровна вела себя достойно. Сказалась многолетняя привычка держаться перед классом. Бывшая учительница спокойно и внятно рассказала про неудачный брак Карины, про визиты ее мужа. Пообещала позаботиться о дочке-сиротке. – Карина была близкой подругой моей дочери и моей ученицей. Она жила в нашем доме, помогала по хозяйству и ни в чем не нуждалась. Мы продолжаем воспитывать ее дочь. – Формально опекуном Веры Куляревой является ее отец, – хладнокровно уточнила брюнетка, – так что вам придется с ним обо всем договориться и оформить документы. А это правда, что Андрей Петрович Шацкой собирался развестись с вашей дочерью? Это был удар ниже пояса. Откуда она только это взяла? Аннушка вздрогнула, но выдержала и заговорила о Надиных неладах с мужем словно о чем-то незначительном. – Люди иногда разводятся, такова жизнь. Какое это имеет отношение к смерти Карины? Брюнетка повернулась к нам с Надеждой. – Надо же, – произнесла она, обращаясь ко мне, – вы сами пожаловали. Так даже удобнее, я все равно собиралась потом к вам идти. Я невольно поежилась под ее взглядом, и тут тяжелая створка ворот толкнула меня в спину. Это была Татьяна Романовна. Посмотрев в ее мрачное одутловатое лицо, я подумала, что надо ожидать чего-нибудь нехорошего, но тогда даже представить не могла, к чему приведет ее визит. Увидев следовательшу, Романовна оттолкнула нас с Надей и заговорила. Говорила она так громко, что, наверное, слышно было даже на улице. Уж Ольга-то точно будет в курсе. По ее словам, Андрей собрался бросить Надежду и жениться на Карине. Потому что именно Карина последние годы вела дом, а Надя – никчемная бездельница и ее эксплуататор. Она догадывалась, что Андрей уходит от нее к Карине, и люто ненавидела несчастную. – Танечка, что ты говоришь? – изумилась Анна Федоровна. – Разве Надя кого ненавидела? – А то ты сама не знаешь! – сверкнула глазами Татьяна Романовна. – Это ты ее убила! – заявила она. – Тебе же не в первый раз! Она взглянула на Надю с такой злобой, что мне стало страшно. Надя буквально повисла у меня на плече. – Сыночка моего из окна вытолкнула, а теперь вот ее… – Таня! – почти выкрикнула Анна Федоровна. – Юра сам упал. – Не-ет, – зловеще протянула Татьяна Романовна. – Не сам. Я специально выясняла: Надька твоя доску протирала. У нее тогда тряпка в руках была, – она обернулась ко мне, – вот, эта мне сказала. А у Юрочки на костюмчике пятно от мела осталось…