Зарядили посудомоечную машину. Мать принесла чай — по второму или третьему заходу. Роксана поставила перед Каспаром вазочку с фисташками. — А знаешь, Рокси, — сказал брат и расщепил скорлупку зеленого орешка. — Они правы. — Кто — они? — Родители. Если бы постаралась, запросто могла бы поступить на психологию. Она молча присела рядом. Что тогда было? Тридцать миллиграммов, не больше — Зет минут десять шарил на сайтах Flashback и «Магические молекулы», пока не накопал все, что нужно: сколько и как. Втянуть носом, как заправский кокс. Роксана и раньше пробовала «э» и «спид»[24]. Запомнилось странная смесь чувств: ощущение собственного всемогущества и тяжелого беспокойства. Потом она прочитала: это называется акатизия. Невозможность найти себе место, сохранить одну и ту же позу. Нет, есть вещи получше. Было уже пять утра. Через несколько минут препарат начал действовать. Сначала похоже на экстази, хотя как-то мягче и уютнее. …тело стало покалывать иголочками будто она его отсидела диван бесконечно мягкий тонула и тонула в подушках как в море постоянное погружение а Билли и Зет в десяти метрах от нее а потом еще дальше комната растянулась как резина а тело как желе или теплый и приятный слайм сейчас начнется паника но паника ушла и она уже не знала открыты ли у нее глаза или закрыты стены и двери двигались пока не слились в мягкий водоворот огоньков мигающих в такт с ударами сердца с Билли Зетом и космосом огоньки мигали все ярче и слились в заполнивший пространство белый свет и она хотела плыть в этом туннеле света и может быть умирала но знала что не умирает и увидела черно-белый негатив Билли вверх ногами квартира исчезла она стояла под балконом на промерзшей траве и не чувствовала холода даже приятно и она стала с землей одно целое с камешками и мохнатыми корнями а Зет начал хихикать сказал что она похожа но лосиху а сам выглядел как яблоко зеленый и блестящий это было так прекрасно что они не могли остановиться и хохотали и она хохотала и Зет хохотал и Билли хохотала и не надо было ни о чем думать и стараться произвести впечатление и следовать правилам давайте рисовать сказала она и они стали рисовать Билли предложила рисовать роботов мы же сами роботы и Роксана поняла почему отец никогда не подкидывал ее в воздух когда она была ребенком как другие папы и пик постепенно кончился попробовала встать но не смогла в квартире морская качка засмеялась и опять села на диван… Через десять минут все было как всегда. Зет гуглил что-то на айфоне, поднял глаза. — Вот это да. Билли встала. Странно — ее нисколько не качало. — Лучший кайф в моей жизни. Во всей моей жизни. Когда Роксана вернулась от родителей, Зет смотрел документальный фильм «Взлет и падение Ланса Армстронга». Забавный он парень, этот Зет: увлечется чем-то, так должен знать все до малейшей детали. Своего рода помешательство. Он и сам над собой подшучивает. — Ты поел? А то я захватила кое-что от родителей… на случай, если захочешь… — Ну да? Какая ты умница…. А что — тушеная баранина? Или вегетарианское? — Горме сабзи. Но не мой вегетарианский вариант, а как положено. — Ага! Тут, значит, вот что: ничего вкуснее в мире нет! Роксана присела рядом на диван. Позавчерашний день не выходил из головы. Они положили пакеты с кетамином в тайник и закрыли щитом — все, как было, только гвозди забивать наглухо не стали. Зет переключил ТВ на другой фильм, тоже документальный. Собственно, не фильм, а бесконечное интервью с Сьюзан Сонтаг[25]. Очень старое. «Не надо думать, — сказала Сонтаг, — что порнография — это о сексе. Это о смерти». Интересно — похожа на персиянку. Хотя скорее всего еврейка. Симпатичная. — Хорошо бы смотаться в «Даски», — Зет пожал плечами. Роксана знала про этот клуб на Сёдере. Он набирал популярность и даже иногда арендовал помещения в Ульфсунде. «Очень атмосферно», — сказала Билли. Еще бы не атмосферно — шикарные диджеи, приглашают самые модные группы, Ора Флеш, к примеру… фотомодель, замужем за бородатым фотографом с СДВГ. Его последний проект — гимн Багармоссену[26]. Говорят, потрясающе. — Я бы пошла, — сказала Роксана. — Но у меня нет приглашения. — И у меня нет. Может, Билли поможет? Позвони ей… скажи, прихватим веселого порошка. Она кипятком писала. «The really important thing not to reject anything»[27], — сказала с экрана Сьюзан Сонтаг. Роксана потянулась за телефоном. Надо подумать, как лучше сформулировать… все же унизительно — просить кого-то об одолжении. Тем более Билли. 9 Уже вечер, «работа» с Деяном окончена. Тедди за рулем своей машины, которая после деяновой «теслы» кажется прошлым веком. — Да, слушаю, — сказал он намеренно нейтрально. Наверное, двадцатый звонок. Эмили. Но на этот раз он нажал на зеленую трубочку в кружочке — стало любопытно. Хотя обида осталась. — Привет, это я. — И слышу, и вижу, что это ты. Представь, твой номер все еще светится у меня в контактах. Чем обязан? Он резко нажал на педаль газа. Лобовое стекло опять запачкалось, хотя он только что включал омыватель. Рычажок на себя — брызнули веселые струйки, лихорадочно заработал дворник. Главное, непонятно, откуда берутся эти грязные кляксы: дождя нет, а ближайшая машина метрах в пятидесяти впереди. Загадка. Наверное, уличная грязь мечтает добраться до него самого, но стекло мешает. — Тедди… тут кое-что случилось. Тедди отпустил газ. Не хватало только лишиться прав, которые он только что получил. Десять лет без прав. Спасибо Деяну — получил разрешение на инструктаж и добросовестно ездил с Тедди по Стокгольму. — Что именно? — Именно? — Что именно случилось? — Нам надо встретиться, — сказала Эмили. Он еле удержался, чтобы не затормозить. — Зачем? — Не по телефону. Можем мы увидеться или нет? Это касается наших с тобой старых дел. Тедди еще в прошлом году твердо решил — больше не копаться в семейных делах Эмануельссонов. Они с Эмили сделали все, что могли. Все были уверены, что Матс, человек, которого Тедди и Деян похитили десять лет назад, покончил с собой. Но когда в доме в произошло убийство, подозрения пали на сына Матса, Беньямина. Тедди и Эмили постепенно поняли, что Матс жив, но вынужден скрываться, инсценировав самоубийство, — он случайно наткнулся на разветвленную лигу педофилов. Мало того — в деле были замешаны и коррумпированные сотрудники полиции, прилагавшие все усилия, чтобы правда не выплыла на свет. В конце концов Матс был вынужден выйти из тени, потому что его сыну грозило тюремное заключение за преступление, которого он не совершал. Именно тогда он передал полиции жесткий диск с садистскими фильмами, запечатлевшими издевательства над девочками-подростками. Но Тедди и Эмили так и не удалось вычислить, кто стоит за всей этой историей. След закончился на единственной фамилии: Педер Хульт. Но найти его так и не удалось. Возможно, псевдоним. И никто не гарантирует, что этот загадочный Хульт и его подельники не продолжают заниматься тем же самым. Тедди давно сформулировал для себя простой принцип: всему свое время. В детстве отец читал ему Екклезиаста: время разбрасывать камни и время собирать камни. Нельзя постоянно оглядываться на прошлое. Хватит. Но позвонила Эмили, и он, будто со стороны, услышал свой голос: — Сейчас приеду. Через полчаса он стоял перед массивной дубовой дверью на втором этаже основательного дома на Хантверкаргатан. Такие дома строили в начале двадцатого века: высокие потолки с лепниной, винтовые лестницы. Четыре медных таблички: «Мартин Коор, адвокатура», «Челль Альблум, адвокатура», «Сами Гитеррес, адвокатура», «Эмили Янссон, адвокатура». Почему бы им не объединиться? Было бы солидней. Эмили открыла мгновенно, словно стояла за дверью и дожидалась звонка. В ее конторе было почти темно, но Тедди, как всегда, отметил ее походку. Она переносила вес с одной ноги на другую, будто укачивала сама себя, повинуясь одному ей слышному внутреннему ритму. Средним и безымянным пальцем заправила за ухо выбившийся локон — тоже чертовски привлекательно. Обошлись без традиционных объятий. Понятно, почему темно: зажжена только маленькая настольная лампа. На одном конце картонная коробка с недоеденными суши, на другом — огромный дисплей «мака» и клавиатура. И все, если не считать большого блокнота и разбросанных по столу тут и там шариковых ручек и цветных маркёров. — Значит, это твоя новая контора? А почему на стенах нет работ выдающихся мастеров живописи и графики? — неуклюже пошутил Тедди и сел. Намек на кабинет ее бывшего шефа. Собственно, он собирался спросить, как у нее дела, как с работой: серьезное все-таки дело — собственная адвокатура. А может, нашла кого-то, кто подходит ей больше, чем бывший уголовник Тедди. Хотя он иногда сомневался, бывают ли такие вообще — бывшие уголовники. Не пожизненная ли это профессия. — Не время шутить, Тедди… — Она почему-то отвернулась и посмотрела в сторону. — Меня попросили представлять интересы молодой женщины… которая побывала у них. В их руках. — Она коротко пересказала историю Кати и посмотрела ему в глаза. — И я хотела тебя спросить… вернее, не спросить, а попросить. Попросить помочь. Ей нужна любая мыслимая поддержка. Наступило молчание. Урчание проезжающего автобуса показалось невыносимо долгим. — Эмили… разве это не дело полиции? — Что-то я не вижу результатов. Этот чертов диск у них в руках уже больше года, но они, по-видимому, не чешутся. К тому же… думаю, что именно люди Педера Хульта подложили бомбу в твою квартиру. Когда чуть не погиб Никола. История с Матсом Эмануельссоном будет преследовать меня всю жизнь, с горечью подумал Тедди. Значит, Катя — одна из тех несчастных девчушек… Эмили пристально смотрела ему в глаза.