– А она клевая. Вот мне бы такую сестренку вместо моей, – говорит Хлоя. – А сколько ей лет? – Хочешь что-то спросить, обращайся к ней, – отвечает Эми. – Мне шестнадцать, – сообщаю я. – Шестнадцать, а ее не целовали, – напевает Джазз, и у меня вспыхивают щеки. Эми шлепает его по руке. – Размечтался – такие девушки не для тебя. – Она оглядывается – наш дом уже почти не виден. Джазз хватает ее за руку. – Извините, мисс, пошутил. Вы меня прощаете? – Наверно, – говорит Эми, и он обнимает ее за талию. Она высокая, но Джазз еще выше. У него широкие плечи и легкая походка. Теперь я вижу, что он уже не мальчишка, что ему, похоже, лет восемнадцать. В больнице у нас таких не было. Он другой, и дело здесь не просто в возрасте – у него особенная, озорная улыбка, какой я ни разу не видела ни у одного Зачищенного мальчика. Симпатичный парень. Мы идем по деревне, там же, где ехали вчера на машине, только в противоположном направлении. Проходим мимо стоящих отдельно, как наш, домов, мимо растянувшихся рядами коттеджей с террасами, мимо паба с надписью «Белый лев» на вывеске. И останавливаемся возле указателя, на котором написано «Пешеходная дорожка». – Прогуляемся? – предлагает Джазз. Хлоя и Дебс идти дальше не хотят и прощаются. Эми берет меня и Джазза под руку. – Вперед. Дорожка неровная, приходится смотреть, куда ставишь ногу, прежде чем сделать шаг. С одной стороны – высокие кусты, с другой – уходящие вниз поля со щетиной оставшейся стерни. Дорожка сужается, и Эми отпускает Джазза и держится только за меня. Джазз выражает недовольство, но Эми быстро велит ему заткнуться, и теперь он идет впереди. Мы поднимаемся все выше и выше. Дышать становится труднее. Поля и кусты сменяются деревьями, и я упиваюсь буйством красок – оранжевых и багряных листьев, серых и бурых стволов. Кое-где еще остались алые ягоды и колючие зеленые листья. Падуб? – Желающим полюбоваться видом – сюда, – говорит Джазз. Тропинка поворачивает, и нам открывается вид на лес и поля, сады, дороги и черепичные крыши. – Смотри, Кайла. Отсюда видна вся деревня. А вон и наш дом. – Эми протягивает руку. – Видишь? Второй слева. Я смотрю и вижу черепичную крышу и кирпичные стены нашего дома. Мы садимся на лежащее на земле бревно. Джазз обнимает Эми сзади. Мне почему-то кажется, что обычно они приходят сюда одни. Она толкает его локтем в бок. – Ну что, Кайла? Как тебе с Дракошей? – спрашивает он. – С Дракошей? – Это он про маму, – уточняет Эми. – Э… – Все! Молчи! Достаточно этого «э». Я понял. Значит, ты уже заметила, что она отнюдь не святая, какой ее провозглашает реклама, но изрыгающая пламя мифическая зеленая бестия. Я хихикаю. – Ты к ней несправедлив, – возражает Эми. – Мама не так уж и плоха, нужно только узнать ее получше. Я раньше тоже боялась ее, но потом вдруг поняла, что она в порядке. – Знаете, а мне кажется странным, что вы обе прямо вот так, сразу, называете ее «мамой», – говорит Джазз. – А что тут странного? – спрашиваю я. – Ты ведь только сейчас с ней познакомилась, так? Эми качает головой. – Не важно. С самого начала именно так тебе и говорят в больнице. Что папа и мама приедут и заберут тебя домой. – Ребенок из конструктора, – говорит Джазз и тут же наклоняется, чтобы не получить от Эми оплеуху. – Значит, для всех остальных мы другие, – заключаю я. – Уникальные, – поправляет Эми. – Моя особенненькая. – Джазз чмокает ее в щеку. – В этой деревне нас таких только двое. Вот почему я так рада тебе. Теперь я больше не одна. А вот в школе нас дюжина или около того, из самых разных мест. Джазз бросает взгляд на часы и, коротко выругавшись, исчезает за поворотом тропинки. – Его родители держат здесь ферму, и в некоторые дни ему приходится помогать им после школы. А мы вернемся домой другой дорогой, – говорит Эми, и мы отправляемся в деревню. – И теперь серьезно, как ты поладила сегодня с мамой? Я пожимаю плечами. – По-моему, я ей даже не нравлюсь. Если она меня не хотела, зачем было брать? – В том-то и дело, что хотела. И ты ей нравишься. Просто она этого не показывает. Тут дело сложное. – Можно и попроще. Зачем усложнять? – Ты на этот счет сейчас не беспокойся. Но имей в виду вот что. Иногда мама не слышит чего-то, пока ей этого не скажешь. Так что не стесняйся говорить ей, что думаешь. Тропинка все круче, и Эми проскальзывает вперед. Я смотрю под ноги и думаю о том, что она сказала о маме. Дракоше, как назвал ее Джазз. – Джазз – твой бойфренд? – Да. Только не говори маме. Он ей не нравится. Как там пел Джазз… Шестнадцать, а ее не целовали. А если я не помню, это считается или нет? – В больнице меня очень строго предупредили любой ценой избегать мальчиков. Мол, из-за них уровни скачут. – Да, это они умеют! – смеется Эми. – Наверно, лучше всего не трогать их какое-то время. Весь секрет в том, чтобы для начала выбрать такого, который не слишком тебя волнует. И какой в этом смысл? Глава 7 – Вы где были? – скрестив руки на груди, мама встречает нас у двери. – Я же тебе говорила, ходили гулять, – отвечает Эми. Мы проходим в дом и разуваемся. – У вас грязная обувь. Вы же не одни ходили по тропинке? Я тебе говорила, что там небезопасно. – Конечно, не одни. – Эми поворачивается к маме спиной и закатывает глаза. – Кайла? Это правда? – Мама смотрит на меня глазами рассерженного дракона. – Да, – подтверждаю я. И действительно, с нами же был Джазз. Правда, возвращались мы без него, но ведь мама не об этом спрашивала. – Слушайте меня, обе. Вы знаете, что оставаться без сопровождающих вам небезопасно. Вы не способны защитить себя. Эми кивает, а я вспоминаю уроки личной безопасности в больнице. Это относится ко всем Зачищенным. Ты не можешь защитить себя и не можешь напасть на другого, а значит, тебе нужно быть особенно внимательным и осторожным. Но что такого там, на тропинке, кроме деревьев? – Вас так долго не было. Я беспокоилась. И с папой едва не разминулись, – продолжает мама, и я только теперь замечаю, что она стоит в прихожей около чемодана. Руки сложены на груди, и мне вдруг бросается в глаза, что кожа у нее какого-то странного, зеленоватого оттенка… как у дракона. Если немного напрячь воображение, в морщинках надо лбом и вокруг глаз можно обнаружить чешуйки. А что это? Уж не идет ли дымок из ноздрей? – Что такого смешного, мисс? – обращается ко мне мама. Принимаю серьезный вид.