– Но тогда они думали, что у Альфа есть алиби? – Да, так и было. Джио много рассказала мне о жизни с Альфом Энерстрёмом, но все время возвращалась к тому, что было как-то связано с убийством Пальме. Два выстрела на Свеавеген изменили историю Швеции, разрушили жизнь многих людей, будь то свидетели, подозреваемые или просто знакомые тех, кого коснулось расследование. Джио была из их числа. Мы прошлись по поместью, полюбовались неописуемо красивым видом Главсфьорда. Темные воды, острые скалы вдоль берега и солнце, садившееся за вершины густого леса, – все это вместе производило почти апокалиптическое впечатление. Уже прощаясь с Джио, я вспомнил еще один вопрос, который хотел задать: – Что сталось с Ульфом? – Сыном Альфа? Он утопился, направив машину в залив Аврика. Решил умереть той же смертью, что и его сестры. * * * В Джио было что-то, чего я раньше не видел ни в ком. Ее жизнь состояла из трагедий в большей степени, чем любая другая из всех мне известных. Характер Джио, ее судьба, ее поместье напоминали английский роман тайн, где трудно отыскать границу между правдой и вымыслом. И еще я вспомнил о персонаже Стига Ларссона Хенрике Вангере из «Девушки с татуировкой дракона». Вангер тоже таит несметные секреты, сидя в большом доме в своем поместье. Хотя Джио и была актрисой, в основном ее роль жертвы Альфа Энерстрёма подтверждалась фактами. Однако тексты, приписанные ей в книге «Мы свергли правительство», не отличались по агрессивному тону от текстов Альфа, так что она, должно быть, все же когда-то интересовалась политикой. Несомненно, ей хотелось поговорить об Альфе и убийстве Пальме. По ее словам, у Альфа был «смит-и-вессон», его алиби развеялось как дым, то алиби, которое определяло отношение к нему полиции и СЭПО. И кто этот загадочный Рикард, о котором заговорила Джио и который, как она подчеркнула, находился в Стокгольме, когда убили Пальме? Когда мысли и впечатления уложились в моей голове, я понял, что книга о местах, где преступления повторялись, от меня ускользает. Я уже обдумывал следующий шаг в расследовании причастности Альфа Энерстрёма к убийству Пальме. Те навязчивые мысли, что завладели Стигом много лет назад, начинали потихоньку управлять и моим сознанием. Библиотекарь Стокгольм, январь 2012 года Женщина за стойкой библиотеки нашла книгу, о которой я спрашивал по телефону. Но, прежде чем выдать ее, она хотела кое-что сказать. – Тут один человек хочет познакомиться с вами. Садитесь и читайте, а он подойдет немного позже. Когда в 1977 году Альф Энерстрём и Джио Петре написали «Мы свергли правительство», социал-демократическая партия во главе с Улофом Пальме проиграла выборы. В агрессивном тоне Альф и Джио объясняли, что шведы должны быть благодарны им за то, что они избавили страну от тирании Пальме. Но Пальме победил на выборах в 1982 году. Энерстрём развязал новую кампанию против него. Перед выборами 1985 года Альф и Джио издали «Мы свергли правительство. Часть II». Проблема возникла, когда подсчитали голоса. Улоф Пальме опять выиграл выборы. Никакого свержения правительства не случилось. Единственный доступный экземпляр «Мы свергли правительство. Часть II» оказался в архивах и библиотеке Шведского трудового движения. Опять-таки одни куски текста были написаны Альфом, другие – Джио. Тон стал еще резче. В предисловии, подписанном Джио Петре, рассказывалось, как служба защиты детей забрала из семьи сына Альфа. Подобные меры соответствовали, по ее словам, политическим целям Пальме. Избавиться от его тирании непросто: «Понадобилась мировая война, чтобы избавиться от Гитлера. Чего будет стоить освобождение от нашего собственного Гитлера – Улофа Пальме?» Далее следовали статьи, агитационные тексты и эссе. Все они были направлены против Пальме. Альф наверняка крайне расстроился, что ни его кампания, ни книга не принесли ожидаемых результатов. И это произошло менее чем за полгода до убийства. Я пролистал книгу до конца, когда ко мне подошел парень лет двадцати пяти. – Слышал, у нас есть один общий интерес, – сказал он. Даниэль Лагерквист, блондин в круглых очках в стальной оправе, работал в библиотеке. Я спросил его, как он наткнулся на книгу Энерстрёма и Джио. – Она лежала в кипе других бумаг, которые я обнаружил, когда изучал Альфа. И присоединил ее к собранию книг в библиотеке. Не знаю, сохранились ли вообще другие экземпляры. – Почему Альф вас так занимает? – поинтересовался я. – Не только меня; есть еще несколько человек. Я уже не один год им интересуюсь. Подтолкнул меня, наверное, вопрос: почему кто-то потратил столько энергии и усилий на ненависть к Пальме? Поначалу я думал написать об Альфе книгу, но сейчас это лишь исследования. Я добрался до большей части официальных документов – из судов и тому подобных. Теперь надо бы повидаться с Альфом и Джио. – Я виделся с обоими, – сказал я. – Может, обменяемся информацией? Мы с Даниелем просидели целый час, делясь друг с другом мыслями и сведениями. Я дал ему копии записей моих бесед с Энерстрёмом и Джио Петре, а он мне – копии судебных бумаг по всем делам, в которых Альф был фигурантом. И их оказалось немало: нападения, побои, запугивание, принуждение, нелегальное оружие, подделка лицензий на владение им. Его приговаривали к тюрьме и психиатрическому лечению и запретили приближаться к членам семьи. – Есть один странный парень. – И Даниэль показал мне показания свидетеля со стороны защиты. – Называет себя Рикард. – Петре упоминала Рикарда, но я так и не понял, кто он такой. – Пятнадцать лет безвозмездно работал на Альфа. На сто процентов предан ему, носит парик. Рикард не настоящее имя. – А настоящее какое? Даниэль назвал мне его, и я записал. В этой книге я решил оставить его анонимом, чтобы защитить от ненужного внимания. Я выбрал имя, которым и буду называть его дальше: Якоб Теделин. * * * Найти Теделина оказалось несложно. В шведском поисковике Hitta.se только один человек соответствовал тому, что я о нем знал. Телефонного номера не было, но он жил в Фальчепинге в лене Вестра-Гёталанд. Швед по имени Якоб Теделин нашелся и на «Фейсбуке». На фотографиях он там позировал в шотландском национальном костюме. На одной фото – в темно-синем пиджаке, как у водителя такси, такие были в моде в Англии в восьмидесятых. И еще фотографии английской королевской семьи и разные еврейские символы. Среди его друзей я нашел тех, кто привлек внимание шведских СМИ: Кента Экерота, Бьёрна Сёдера и других «шведских демократов», известных скандалами и выступлениями против иммигрантов. Они представляли партию, об опасности которой Стиг Ларссон предупреждал более двадцати лет назад. Теперь они преодолели барьер и вошли в парламент. Одна из «подруг» Теделина привлекла мое особое внимание. На ее странице стояло типично чешское имя Лида Комаркова; фотография изображала красивую женщину, которой, вероятно, еще не было тридцати. Я не мог взять в толк, зачем молодой красавице из Чешской Республики понадобился «шведский демократ» средних лет в шотландской юбке. Она выделялась среди прочих его друзей по «Фейсбуку». Мне подумалось, что аккаунт фальшивый. Не имея в виду ничего конкретного, я написал Лиде Комарковой личное сообщение. Посты Теделина были доступны всем, многие – направлены против Пальме: например, о праздновании Теделином годовщины убийства. Он, что очевидно, принадлежал к правым, но больше походил на чудака, чем на зловещего убийцу. Но я помнил слова Джио. Кроме того, по фото можно было судить, что его рост около пяти футов. Это больше совпадало с описаниями убийцы, чем в случае с шестифутовым Альфом Энерстрёмом. Анализ Стокгольм, февраль 2012 года В феврале в «Кафе Нюберга» целую полку занимали кардамонные булочки с миндальным кремом и взбитыми сливками, посыпанные сверху сахарной пудрой. Другие виды сладких булочек семла, которые по традиции едят перед Великим постом, расположились на остальных полках. Я сидел в углу и потихоньку набирал вес. Если Якоб, или Рикард, как и Энерстрём, имел отношение к убийству Улофа Пальме, полиция наверняка наседала на него. В отчете Комиссии по пересмотру ему не была посвящена ни одна из тысячи страниц, но я нашел пару строк в разделе об Энерстрёме: «В июне 1987 года следствие запросило разрешение на прослушивание разговоров Альфа Э., его жены и Якоба Т. Якоб Т. – достаточно странный персонаж из ближайшего окружения Э.». У полиции не нашлось достаточно данных на Якоба, чтобы ей разрешили прослушку. Как только я занялся убийством Пальме, тут же понял, что материалы по делу необозримы: статьи в газетах, книги, бумаги следствия, бесконечные вереницы более-менее значимых в связи с убийством документов, погребенных в архивах. А также бесчисленные гипотезы относительно разгадки. Многие уже попытали силы до меня. Но все это меня не останавливало. Головоломка складывалась из миллиона фрагментов, и далеко не все были у меня в руках. Поэтому я избрал собственный метод. Сопоставил то немногое, что было положительно установлено в отношении убийства и что не противоречило моему пониманию обстоятельств. Если же что-то выпадало из картины, которую я себе нарисовал, я откладывал такие фрагменты мозаики в сторону, чтобы отбросить их или вставить потом по своему усмотрению. Я начал с того, с чего все началось для меня самого: с места преступления. Место преступления Улофа Пальме застрелили на углу Свеавеген и Туннельсгатан. Выбрал убийца это место заранее или импровизировал? Мнения разнились. Одни утверждали, что это идеальное место, тщательно выбранное профессиональным преступником. Другие назвали его случайным и не самым лучшим для исполнения задуманного. Свеавеген – одна из самых широких и длинных улиц Стокгольма. А Туннельсгатан – короткая и необычной планировки: она упирается в лестницу, поднявшись по которой, убийца и скрылся из виду. Там расположен пешеходный туннель, ведущий через холм Брункеберг, однако в вечер убийства его закрыли в десять часов. На момент совершения преступления лестница, эскалатор за ней и лифт были открыты. Все они ведут на продолжение Туннельсгатан – улицу Давид Багарес. Даже в холодный февральский вечер на углу Свеавеген и Туннельсгатан кишел народ. Уже стемнело, но место освещали уличные фонари. Ничто не затрудняло движение в любом направлении, если не считать Туннельсгатан на востоке. После одиннадцати вечера еще немало народу оставалось в этом месте: люди шли из кино, заканчивали ужин, молодежь курсировала по барам и танцплощадкам. Поэтому оказалось сравнительно много свидетелей преступления, в целом более десятка. Число прилегающих улиц там довольно большое, и с каждым следующим кварталом по траектории бегства возможный маршрут разветвлялся. И, несмотря на это, убийца побежал на восток, где препятствием служил холм Брункеберг, а боковых улиц было меньше. Ступеньки тоже представляли собой опасность: он очутился бы в проигрышном положении, если бы кто-нибудь шел сверху ему навстречу и решил его задержать. Кроме того, после кино чета Пальме скорее могла направиться в противоположном направлении от Свеавеген – к станции метро на Родмангсгатан или спуститься на станцию «Хаймаркет». Но по какой-то причине чета Пальме, вопреки ожиданиям, свернула на Свеавеген. Вывод: место убийства не было выбрано заранее и, скорее всего, здесь убийца осуществил свой замысел спонтанно. Время преступления