– Нет, – ответил Близнец. – Как же девочка по имени Луисса, которую привезли с севера? Её собирались продать в качестве прислуги, но она окончила свой путь в подвале твоего особняка. Помнишь? Баба чуть подался вперёд. – Я не знаю никакой Луиссы, – ответил Близнец. В его голосе чувствовалось напряжение. – У неё были длинные светлые волосы и глаза, прозрачные, как небо. Такие глаза странно выглядят у мужчин, но прекрасны у женщин. Когда вы её забрали, на ней была потёртая зелёная кофта и дешёвая суконная юбка с узором из красных цветов, который она вышила сама. Неужели не помнишь? Близнец паниковал. Я видел, что он не помнит никакой Луиссы, но при этом понимает, о чём речь, слова Проводника не были для него пустым звуком. А с другой стороны палатки я видел Бабу, который был похож на тигра перед броском, страшного, напряжённого, не отрывающего глаз от жертвы. – Как ты убил её, Близнец? Подвесил на крюк и сцеживал кровь? Отрезал части тела, прижигая раны? Капал на её нежную кожу кислотой? У вас с братом было много способов, не так ли? – Что ты несёшь? – Близнец вскочил. Несмотря на отсутствие двух человек, пространство всё равно оставалось тесным и не допускало резких движений. Близнец чуть не упал на стену палатки – его поддержал сидевший по соседству Яшка. – Какой она была по счёту? – продолжал Проводник. – Пятидесятой? Сотой? Тысячной? Сколько крови на твоих руках? Он говорил и говорил, задавая однообразные вопросы, не требующие ответов, и Близнец начал быстро натягивать верхнюю часть костюма. Он больше не отвечал Проводнику, он просто хотел уйти, и с каждым вопросом, с каждой фразой всё ускорялся и ускорялся, торопился, путался, не мог застегнуть молнии и закрыть клапаны. Наконец он облачился и вышел – прямо через наши головы, наступив в банку с чьей-то недоеденной энергомассой. – Проверьте шлюз после него, – сказал Проводник. – Это правда? – спросил Баба. – Что? – То, что ты говорил. – Разве я хоть раз говорил тебе неправду? Баба сидел точно на гвоздях. Он приподнимался и снова садился, колеблясь между «пойти за Близнецом» и «отпустить, пусть уходит». Он выбрал первое. Встал и натянул костюм – спокойнее и аккуратнее, чем Близнец, и оттого значительно быстрее. Потом он вышел. – И за ним тоже, – сказал Проводник. Мы сидели и молчали. Снаружи не доносилось ни звука. Через некоторое время Проводник сказал: – Я думаю, сегодня мы все поместимся внутри. – А Баба? – спросил Энди. – Они не вернутся. Они действительно не вернулись. Наутро мы обыскали местность, разойдясь метров на тридцать – сорок от палатки, и ничего не нашли. Оба сгинули в бесконечности. Я не мог сказать, как конкретно они погибли. Может, пошли в разные стороны, потерялись в снегах и замерзли насмерть. Может, попали в снежную бурю, и их рассекло острыми, как иглы, снежинками. Может, умерли от жажды, пытаясь найти дорогу хоть куда-нибудь – или обратно к палатке, или к Источнику. Но я надеялся, что получилось иначе. Я надеялся, что Баба настиг Близнеца, опрокинул его на землю, могучими руками выдрал дыхательные трубки из его горла и раздавил маску. Что Близнец, корчась от невыносимой боли, превратился в Стекло. Я надеялся, что Баба отомстил наконец за свою единственную любовь и после этого ушёл в бесконечное белое с осознанием выполненной миссии. Вот ради чего он присоединился к Проводнику, вот ради чего шёл все эти бессчётные километры, тащил на себе поклажу, слушал наши байки. Он не мог достигнуть Источника, потому что его цель состояла не в этом, не это должно было стать кульминацией его истории. Он шёл ради мести, ради воздаяния, хотя сам не знал этого – и это воздаяние было ему подарком, как Близнецу подарком была – смерть. Проводник дал им обоим то, чего они заслуживали, закончил их пути – и большего не мог от него требовать ни один человек. И ни один человек не мог о большем мечтать. На языке моём вертелся один вопрос: Проводник, нам ты тоже дашь то, чего мы хотим? Нас ты тоже вознаградишь? Ты, человек, исполняющий желания, но не высказанные вслух, а настоящие, заветные, главные, о которых мы сами чаще всего не догадываемся. Чем ты одаришь меня, отче, чем ты одаришь меня. 20. Ящерки Первый мир, который построила Алярин, был маленьким. Совсем крошечным, каким и должен быть новорожденный, может ли он быть другим. Это был мир, в котором ящерка бежала в другую сторону. Смотри, сказал Проводник и подвёл её к столу, а на столе стоял деревянный лабиринт. Дорожки начинались из центра, потом многократно меняли своё направление, пересекались, раздваивались, растраивались, и одна из них в итоге выводила наружу. Проводник поставил ящерку в центр лабиринта, и она побежала, побежала, утыкаясь в стенки, путаясь в дорожках, а Алярин смотрела и думала, что это она, Алярин, и есть, вся её жизнь – лабиринт, и она всё время сворачивала не туда, пока наконец не выбралась наружу, к свету. Ящерка всё-таки нашла выход и оказалась на столе. Проводник её не тронул, она помчалась по ножке вниз, на пол и исчезла в какой-то щели. Найди путь к выходу, сказал Проводник. Я? Да. Пройди лабиринт. Можно вести пальцем. Алярин пожала плечами и провела от центра к выходу. Для того, кто видел лабиринт сверху, это было нетрудно. Запомнила? Конечно. Проводник достал другую ящерку. Откуда ты их берёшь, спросила Алярин. Да вот, ответил он. Она не заметила, но по правую руку от него стояло несколько баночек, и в каждой было по ящерке. Младший наловил сегодня утром. Зачем? Проводник не ответил и опустил вторую ящерку в центр лабиринта. Пальцы он не разжал. Ящерка сучила лапками, пытаясь вырваться. Я хочу, чтобы ты вывела её из лабиринта. Как? Представь то, что ты представляешь обычно. Вот она бежит. Поворачивает именно сюда. Не направо, а налево. Не ошибается. Идёт именно по тому маршруту, который ведёт наружу. Алярин с улыбкой покачала головой. Зачем? Сделай это. Просто представляй, что всё именно так. До того, как ящерка повернёт, ты должна представить себе, куда она повернёт. Алярин подумала. Давай попробуем. Я всё равно, правда, не понимаю. Проводник отпустил палец, и ящерка побежала. Алярин попыталась представить ящерку, бегущую по единственно правильному пути, но та металась слишком быстро, и иногда Алярин угадывала её следующий поворот, а иногда – нет. В конце концов ящерка выбралась на свободу – за то же примерно время, что и первая. Хорошо, сказал Проводник. Теперь ещё одну. И взял новую ящерку. Они слишком быстрые, сказала Алярин. Не надо пытаться угадать поворот. Представь всё прямо сейчас, пока я держу её в руке. Представь, что я её опускаю и что она бежит по правильным поворотам, без ошибок, прямо к выходу. Хорошо. Она представила. Вот Проводник опускает руку и разжимает пальцы. Ящерка несётся – вот сюда, потом сюда, потом вот сюда. Сворачивает, на очередном перекрёстке выбирает средний тоннель. Ещё раз сворачивает направо. Оказывается на столе, оглядывается. Алярин очнулась и поняла, что Проводник уже выпустил ящерку, и она уже бежит по коридорам – именно так, как представила Алярин, безошибочно выбирая верные пути. Ящерка выбежала на стол и осмотрелась, а после поступила точно так же, как её товарки – понеслась вниз по ножке стола и исчезла в подполье. Вот видишь, сказал Проводник. У Алярин начали подкашиваться ноги, она сделала несколько шагов к стулу и тяжело на него плюхнулась. Проводник улыбнулся. Как это? – спросила она. Он сел на другой стул. Ты всю жизнь придумывала себе роли. Ты стреляла из пистолетов, дралась с негодяями, прыгала со скал, училась летать. Ты побеждала морских чудовищ, умирала от жажды, превращалась в ветер и голыми руками рвала цепи. Но всё это было внутри тебя, потому что снаружи ты просто жалкая шлюха. Он замолчал, сделав ударение на последнем слове. Алярин не ждала этого – он всегда был с ней мягок и добр, ни разу не оскорбил её. При этом она понимала, что он прав. Что она – пустое место, рядовая проститутка с проспекта Шлюх, и фантазии ей нужны лишь для того, чтобы держаться на плаву, чтобы не сойти с ума, чтобы не выброситься в окно. Твоё воображение – это оружие. Просто нужно было заточить его. Или зарядить, как хочешь. Поэтому я дал тебе Стекло, и теперь ты всесильна. Ты чудовище, которого ещё не видел свет. Ты можешь менять будущее, выбирая те или иные сценарии. Ты можешь стать королевой, а можешь – богиней. Достаточно лишь захотеть.