С трибун послышалось несколько хлопков с одиночными восклицаниями, и все синхронно посмотрели в ту сторону, откуда донеслись звуки. На одной из верхних скамей зрительских мест где-то в середине ряда сидели два блэкера. Издалека их лица виднелись плохо, но нетрудно было догадаться, кто́ именно там находится. Фрайс довольно часто приходит под конец тренировки, чтобы забрать свою девушку, а его друг (тот, который очень любит веселиться в Моден Раунде) часто составляет ему компанию. Мэрэдит помахала своему парню рукой и послала воздушный поцелуй. Меня всегда удивляло, насколько сильно люди могут подходить друг другу. На мой взгляд — они идеальная пара. Мне даже немного завидно, если честно, хотя я прекрасно понимаю, что завидовать особо нечему. У меня тоже когда-нибудь появится молодой человек, который будет меня очень любить, встречать после работы и с которым мы будем гулять по парку, а также проводить совместные вечера. Он несомненно появится в моей жизни, вот только я тешу себя этими словами уже на протяжении последних четырёх лет, а его всё нет. Встретить кого-то среди учеников я уже не надеюсь. Это ещё одна причина, по которой мне так хочется поскорее начать работать. Может быть, меня даже примут в офис, где основным рабочим составом являются уайтеры. И меня вполне радует расчёт, что моим парнем может быть представитель другой пастулы. Но, конечно, строить замки раньше времени не стоит, ведь, примут меня в офис или нет, зависит оттого, насколько хорош будет мой результат ООЭ. Я рассчитываю на высокий балл, потому что общий коэффициент моих оценок по всем предметам составляет девять из десяти возможных. Среди пятидесяти тысяч выпускников этого года таких, как я, наберётся не больше ста. А тех, кто имеет максимальный коэффициент — десять из десяти — можно вообще пересчитать по пальцам. Насколько знаю, Фрайс входит в их число. Однако он даже с низким баллом может легко заполучить работу в офисе, а мне же для этого нужно получить статус как минимум бронзового выпускника, то есть совершить не более восьми ошибок в тесте из двухсот вопросов. Вот и провожу все вечера в библиотечном блоке — работать в офисе же хочется. Я не раз себе уже представляла, как натолкнусь там случайно на какого-нибудь уайтера, выроню что-нибудь из рук, а он поднимет и подаст мне мои вещи, очаровательно сверкнув белоснежной улыбкой. В самых смелых моих мечтах мы в итоге целуемся в каком-нибудь пустынном кабинете. Ужасно глупо, но что делать? Потребность во взаимодействии с противоположным полом есть, а возможности исполнить её нет, вот и приходится удовлетворять свои желания мысленно. — На сегодня занятие окончено! — прогремел стальной голос миссис Пимм. Все заторопились к выходу с ледяного поля; я же осталась стоять на месте, чтобы не лезть в толкучку. Как-то раз одна из блэкерш с лёгкостью снесла меня у самого борта, из-за чего я (а не она!) была удостоена ещё одним язвительным замечанием от миссис Пимм. Наверное, у той девушки вышло это случайно, но она даже не помогла мне подняться. Только лишь бросила сухое «извини» в мою сторону. С тех пор я не лезу в первых рядах к выходу, чтобы покинуть ненавистный мне каток, а спокойно дожидаюсь, когда проход освободится. Мэрэдит, любимица нашего тренера, тоже не торопилась покидать лёд. Она покружилась на месте, затем набрала разгон и сделала тулуп. Меня всегда удивляло, как легко у неё выходят эти трюки. Кажется, как будто она вовсе не прилагает никаких усилий. — Давай тройной! — послышался голос одного из блэкеров, спускавшихся с верхней трибуны. Я сразу поняла, что это сказал не Фрайс. Он был более спокойным, в отличие от своего неумолкающего друга. — Тройной увидишь на соревнованиях, Рой, — крикнула Мэрэдит и подъехала к краю ледяного поля, куда уже спустились парни. Она махнула рукой этому самому Рою, а затем слегка перегнулась через борт и поцеловала в губы Фрайса. Он, в свою очередь, ухватил её за талию и помог перелезть через ограждение. Всё, Ариана, не смотри, это не для твоих глаз. Неужели меня опять накрывает зависть? Ненавижу это чувство. Ощущаешь себя ещё большим ничтожеством, чем ты есть на самом деле. Я отвернулась и поехала к выходу, где уже стало посвободнее. Уверенно встав на нескользкую поверхность, я нажала голубые кнопки на обоих коньках и все застёжки с характерным звуком расцепились, что позволило мне легко снять атрибуты катания со своих ног. Вообще, при выходе с поля следовало нажимать на коньках жёлтую копку: тогда их лезвие принимало горизонтальное положение и вплотную придвигалось к подошве, что делало из них практически обычную обувь и позволяло дойти до раздевалки, где их можно было сменить. Но я же — особый случай. Мои коньки сломались спустя несколько занятий после покупки, когда я, в попытке сделать свой первый тулуп, очень неудачно приземлилась. Зубцы лезвия с передней стороны воткнулись в лёд, и сталь просто-напросто застряла в нём, а я отлетела с разломанным коньком метра на два, вывихнув себе ногу. Я ещё хорошо отделалась, но родителям ничего говорить не стала. Майна с радостью одолжила мне свои принадлежности для катания, которые без дела валялись в её гардеробном отсеке после того, как она бросила секцию. Размер ноги у моей подруги немного меньше, чем мой, поэтому её коньки мне неплохо натирают. И каждый раз после тренировки я спешу их снять как можно скорее. Я присела на ближайшую скамейку и поставила босые ноги на прохладный пол, чувствуя, как пульсируют стопы. Я подождала пару минут, пока спадёт напряжение, а затем не спеша направилась по опустевшему корту к раздевалкам. Часы показывали семь вечера. Мы были последней занимающейся группой, и я любила покидать зал после всех остальных, потому что эти чувства умиротворения и спокойствия, создаваемые тишиной ледового катка, расслабляли меня после насыщенных тренировок. Я вышла в коридор и свернула в противоположную от выхода из блока сторону, которая вела к раздевалкам. Мимо меня, дружелюбно попрощавшись, прошли две уже переодетые грэйерши. Я махнула им рукой, и мой взгляд натолкнулся на двоих парней в чёрных костюмах, которые тоже шли навстречу мне от раздевалок к выходу. Нет, только не они! И что делать? Отвернуться, словно я их не вижу? Нет, это будет глупо. Здесь же больше никого нет, как я могу их не заметить? Придумала! Нужно бросить на них безразличный взгляд. Нет, подождите, а Фрайс? Мы же теперь как бы официально знакомы. И что? Поздороваться с ним? А вдруг он меня не помнит вообще? Так ладно, действую по ситуации. — …а ты думаешь, чего я вечно таскаюсь с тобой сюда? — расслышала я слова Роя, когда парни подошли ближе. — Так скажи Мэрэдит, она вас познакомит, — ответил Фрайс. — Ты думаешь, я сам не справлюсь? — возмутился другой. — Эта девушка давно на меня глаз положила, я-то знаю. Фрайс только усмехнулся в ответ, и между ними воцарилась тишина как раз в тот момент, когда мы уже подходили друг к другу. Я вскинула голову и тут же натолкнулась на два блэкерских взгляда. — Привет, — улыбнулся Фрайс, глядя на меня. Привет? Это о́н сейчас сказал? Мне́ сказал? Может, послышалось? На секунду я даже потеряла дар речи от удивления, но быстро взяла себя в руки. — Привет, — пролепетала я дурацким смутившимся голосом. Он улыбнулся, а затем его взгляд зацепился за коньки, болтающиеся в моей правой руке. В этот момент они прошли мимо, но я почувствовала, как блэкер обернулся, чтобы посмотреть, в чём я добираюсь до раздевалки. Видимо, этот вопрос заинтересовал не только Фрайса, потому что буквально через пару секунд после того, как они прошли, я услышала тихий смешок его друга. О, звёзды, за что же вы меня так не любите? *** — Добрый вечер! — крикнула я из захожей комнаты, вернувшись в свой квартирный отсек. — Здравствуй, солнышко, — послышался голос отца из основной комнаты. Я сняла обувь и положила её в очистительную ячейку. — Ты одна? — снова послышался голос отца. — Да, пап. А где все? — спросила я, входя в зал. Он сидел за столом с пустой тарелкой около себя и что-то разглядывал в ин-те. Я чмокнула его в щёку и присела рядом. — Мама на работе, а твой брат на курсах, — ответил он, устало вздыхая. — Какие курсы? Опять технологии? — догадалась я. — А что же ещё? — усмехнулся отец. — Ты поел? — спросила я, придвинув к себе его пустую тарелку. — Нет, только собирался, но мне позвонили из отдела, — сказал он, прокручивая в руке ин-ту. — Они хоть что-нибудь могут сделать без тебя? — вздыхая, проговорила я, после чего встала и подошла к кухонному шкафу, чтобы достать смесь. Смесь — это такая гадость, которая заменяет еду. В ней есть все необходимые для организма компоненты. В день нужно съедать как минимум один пакетик такой смеси. А ещё лучше — ничего, кроме неё, больше не есть. Говорят, что пища, которой мы питаемся, не удовлетворяет потребности нашего организма и даже отравляет его. Если честно, мне с трудом в это верится, ведь люди же питались как-то раньше этой едой, и ничего — жили да здравствовали. Я поставила перед отцом тарелку с разбавленной смесью, а сама прошла к дивану. — Ты не будешь? — спросил он, глядя, как я включаю транслятор, что занимал всю противоположную стену. — Не-а, — помотала я головой. Экран загорелся, и на нём большими буквами появилась надпись «Глорес». — Мама не собиралась ничего готовить, — сказал он, обеспокоенно глядя на меня. — Значит, ничего не поем, — вздохнула я. Он отложил ложку в сторону и повернулся ко мне. — Так нельзя, Ариана. Ты давно себя видела? У тебя и так с весом недобор, а ты ещё и моришь себя голодом перед экзаменом, — возмущённо проговорил отец. — Я не морю себя голодом, пап, — попыталась я его успокоить. — Просто не хочу, правда. Он посерьёзнел и отодвинул тарелку к середине стола со словами: — Значит, и я не хочу. В этот момент в захожей комнате послышалось шуршание. Отец с долей злости посмотрел на меня, но больше ничего не сказал относительно поднятой темы. — Аллен, — позвала я, и тут же в дверях показался мой младший брат. — Представляешь, что я узнал, Рина?! — тут же воскликнул он. — Привет, пап, — добавил Аллен, увидев отца, сидящего за столом. — Так вот, самая верхняя точка Пирамиды — это принимающий антенный аппарат. И знаешь, откуда на него поступают сигналы? Он запрыгнул на диван рядом со мной и с трепетным ожиданием уставился на меня своими огромными голубыми глазами, что были очень похожи на мои. — С суши. Это логично, Аллен, — проговорила я. — Да! То есть, нет! Ну, вернее, не только. Пап, а ты как думаешь? — повернулся он к отцу, который так и не притронулся к тарелке со смесью. — С космических кораблей, — в один голос проговорили мы с отцом. — Ага, представляешь? — Он снова направил свой восторженный взор на меня. — Очень даже представляю, а как же иначе? — улыбнулась я и притянула младшего брата к себе, потрепав и без того лохматые каштановые волосы. Он вырвался из моих рук с недовольным бурчанием и подбежал к столу. — Я такой голодный. Чьё это? — спросил Аллен, указывая на тарелку. — Я это съем, — не дожидаясь нашего с отцом ответа, сказал брат, после чего ухватил ложку левой рукой и, даже не подумав сесть на стул, начал уплетать невкусную смесь за обе щеки. — Научил бы и сестру свою так же питаться, — сказал отец, настроение которого явно изменилось в лучшую сторону после прихода Аллена. Вообще-то, и у меня настроение сразу поднялось. Мой двенадцатилетний брат был одним из тех редких чудо-человечков, которые заряжали всех вокруг своим позитивом. — А что такое? — спросил Аллен, не отрываясь от трапезы. — Да вот, не ест ничего. Брат вопросительно посмотрел на меня. Я слегка ему подмигнула, и он, сделав кивок, перевёл взгляд на отца, проговорив: — Ей и не надо, а то растолстеет и точно никогда не найдёт себе парня. — Аллен! — воскликнула я, подскочив с дивана. Вот маленькая зараза. Сейчас ещё отец подумает, что я из-за этого не ем. В тот же момент послышался короткий сигнал, и надпись на экране транслятора сменилась картинкой. — О, новости, — встрепенулся брат, отставляя пустую тарелку в сторону и усаживаясь наконец-таки на стул.