- Всё это я говорю лишь для того, чтобы Вы поняли, какое у меня должно быть к нему отношение. До недавнего времени я считал, что он поступает правильно... - Не утруждайте себя объяснениями, выгораживая Барсука. Если бы Вы не разделяли его идей, то поступили бы с ним так, как должно, и отношения Вашей дочери и его сына тут вовсе ни при чём. - Мне важно, чтобы Вы поняли почему. Лис поставил бокал на стол, вытер салфеткой уголок рта и наклонил голову вбок. Его улыбка, обнажившая полумесяц жёлтых зубов, немного мелковатых для его рта, была одновременно и примирительной, и лукавой, и наивной. - В этом совершенно нет необходимости. Знаете, что мне так и не удалось понять, путешествуя долгое время по разным странам? Почему преступники так жаждут самооправдания? Если я решу, что кто-то вор, то я не стану всё время спрашивать себя почему. По-моему, и Вы должны сделать то же самое. Он причинил вам столько вреда, как никто иной, и пусть это будет для вас достаточно. Но мы отвлеклись. Так что же вы узнали от Марка и Анны? - Откуда у Барсука взялись неучтённые деньги, и зачем они ему потребовались, - сухо произнёс Лис. - Разве это такой большой секрет? Я и сам могу сказать. Двойная бухгалтерия. Мимо кассы проходил текстиль, сахар, перевозки, займы под жульнические проценты и, конечно же, воровство из кармана общества. - Вы кое-что упустили, - перебил меня Лис. - Разве? Что же? - Какой продукт наиболее ценный в стране, где достаточно средств? - поинтересовался купец. - Золото. - А после него? - Наверно, оружие, продовольствие. - А потом? - Достаточно. По-вашему что? - Лауданум. - Опиум? - удивлённо произнёс я и заметил взгляд Лиса. Он мне совсем не понравился. Мне показалось, что в нём промелькнула скрытая насмешка. - Да. Настойки и курительная мякоть. - Пожалуй, так и есть, - согласился я. - Единожды испробовав, потом не откажешься. - Это сейчас самый прибыльный товар, - сказал Лис. - Так что Барсук не крысячил, он попутно с общим делом втихаря занимался опиумом, создав своё собственное общество. - И в течение всего этого времени наш общий знакомый, используя авторитет и ресурсы организации, применял любые средства, чтобы развивать деятельность своего общества. - Именно так, кроме разве наёмных убийц. Терпеть их не мог. - Если всё так, так какого рожна он похитил четыреста тысяч? Подставил лейтенанта береговой охраны и втравил в это Анну с Марком? Кстати, зачем они едут в Америку? - Вот на эти вопросы я не смогу дать ответа. Знаю только, что он планировал вложить средства в плантации мака в Бирме. И возможно, ему срочно понадобились дополнительные ресурсы. Кстати, его сын с моей дочерью собрались не в Новый свет, а именно туда. - И что теперь? - Дети поедут к берегам Андаманского моря, как и запланировали. И им всё так же необходимы деньги, которые должен был внести месье Макрон и не внёс после встречи с Вами. А именно пятьдесят тысяч акциями и двадцать пять тысяч золотом. Продавать лауданум так же выгодно, как выращивать рожь: с одного зёрнышка целый колосок. Что Вы скажете насчёт участия? - Я подумаю над этим. - Обязательно подумайте. Тем более погода как раз располагает к раздумьям. Два-три дня у меня есть в запасе. - Вы забыли, я путешествую. А в путешествии я не люблю заниматься делами, но Вы только что упомянули один факт, который меня действительно заинтересовал. Если Барсук не связывался с убийцами, то кто тогда совершил нападение на мою карету? Вам не кажется странным, что в девяноста верстах от того места, я встречаю именно Вас? - Ничего не понимаю, - произнёс Лис, с выражением на лице полной транспарентности, что только Станиславский смог бы определить всю полноту правды. - Вы узнаёте этот крест? Я достал из кармана единственный предмет, который нашёл на трупе, и показал его Лису, ожидая, что тот подтвердит мою догадку. Лис принял от меня крест с выражением полного замешательства, но моментально взял себя в руки и произнёс: - Ну конечно, я узнаю! Я сам имею почти такой же, на шнурке с клыками. Мой собеседник расстегнул ворот и показал свой амулет: крест в окружении крупных лисьих клыков. Спасибо Марго, что она объяснила мне некоторые особенности клыков этого хищника. - Это тот самый крест с барсучьими клыками, - продолжил он - который носил Хрящ. Но как он оказался у Вас? - Я снял его с человека, который пытался убить меня мотыгой. - Мотыгой? - удивлённо переспросил он. - Тяпкой или каким-то похожим на неё инструментом. Какое это имеет значение? Попади он, мне бы было без разницы. - Изгнание теперь не кажется мне слишком жестокой карой за попытку помочь своему сыну, - вздохнул Лис, накладывая себе говядины с луком. - Скажу, что ему ещё повезло: голова осталась на плечах. - Подумаешь, изгнание, - бесстрастно произнёс я. - Другие и за меньшие проступки платили куда более высокую цену. Уж Вам-то, уважаемый, должно быть известно, что кража - самый тяжкий грех и против Бога, и против товарищей. Лис внимательно и недобро уставился на меня. - Не Вам, Алексей Николаевич, судить нашего брата, - он печально покачал головой и осушил свой бокал. - Барсука схватили два дня назад и отвезли в пригород Брюсселя, и допросили под пыткой. Он ни в чём не признался, и дело бы закончилось изгнанием... - Спасибо хоть не казнью. Бедный Барсук. Избавьте меня от подробностей. Меня не гложет любопытство, что вы собираетесь сделать с вором. - Говорить сейчас что-либо уже поздно. Всё свершилось. Я повторюсь, буду весьма признателен, если Вы согласитесь выполнить мою просьбу и подумать над моим предложением. - По большому счёту, меня ничего не обязывает перед Вами. У нас была сделка, и она полностью закрыта. И все эти распри в Вашей организации, склоки, делёжки мне до одного места. Если бы не одно но! Меня попытались убить. Я не могу не спросить себя, следует ли мне Вам доверять. Посмотрим правде в глаза. Вы следили за мной и теперь просите забыть обо всём, да ещё и вложиться в мерзкое дело? Лис покачал головой, и на его лицо набежала тень осуждения. - Приятного путешествия, - сказал он. - Не знаю, куда лежит Ваш дальнейший вояж, но знайте, В Амстердаме, Ганновере, Берлине, Варшаве или Штецине, обладатель клыков всегда найдёт нашу помощь. *** - Ваше лицо, мой милый друг, выглядит слишком озабоченным, - произнесла Полина, когда я поднялся в свою комнату и застал её там за письменным столом и горками разнообразных коробок. - Случайно встретил знакомого, - нехотя ответил я. Огонь в камине давал тепло, которого было вроде бы вполне достаточно для того, чтобы Полине не было холодно, однако то усердие, с каким она потирала руки, говорило об обратном. То, что маркизу охватила лёгкая дрожь, не ускользнуло от моего внимания. - Полина, хотите, я прикажу, чтоб подбросили дров? Я сел рядом с ней и взял её руки в свои, чтобы согреть их, и у меня появилось чувство какой-то особенной нежности, которое хотя и возникало у нас не так уж часто, но всё-таки... - Я дрожу не из-за холода, мой милый друг, всему причиной Вы. - Она стыдливо отстранила мои руки, смущённая прикосновением. - Чем же я прогневал Её Светлость? - Думаю, я знаю Вас достаточно хорошо, чтобы заметить, что Вы проявляете какой-то особенный интерес к последнему событию и что это всё не случайно. Что же Вас во всём этом тревожит? С этими словами я отправился к громоздкому сундуку и открыл его. На самом верху под холстом покоился кофр с оружием. Вытащив два револьвера, я проверил работу спускового механизма и наличие капсюлей, после чего достал трость с секретом. Без неё ни шага - решил я. Дальше на свет появился умещающийся в ладони дерринджер, который я принялся заряжать. В это время Полина заглянула мне через плечо и, обозрев разложенное оружие, спросила: - Неужели, настолько всё серьёзно? - Более чем. - Такой маленький, - Полина указала рукой на дерринджер. - Вряд ли его подобает иметь мужчине. Что мне было ей ответить, что из такого маленького пистолета был убит американский великан Линкольн ? Но вместо этого я протянул его ей. - Держите подле себя, Ваша Светлость. - Зачем? У меня есть Вы! И я надеюсь, Вы сумеете меня защитить. - Это на случай последнего аргумента. Как тогда, в карете. Те, кто виновен в случившемся, ныне действуют с большой осторожностью. Они отрицают свою причастность к этому делу, и пока что нет никакой возможности уличить их во лжи. - Вы хотите сказать, что то ужасное нападение будет не последним? - Не знаю, Ваша Светлость. Но я как-то стал скучать по качающейся палубе нашего корабля. - Жизнь была бы скучна и однообразна, если бы в ней не появлялись отдушины для волнений, переживаний, любви и мыслей о смерти, - произнесла в ответ Полина и вернула мне пистолет.