— Там матушка Анастасия живёт. — То есть она главная? — Ага, щас, её уже две недели как власти лишили. Хотели совсем изгнать, но побоялись, а может, и заступился кто. Я пока до конца не разобрался, люди неохотно эту тему обсуждают. — Кто её так? Лётчик⁈ — Ну, ты дуру-то не гони, — усмехнулся Колян. — Он алкаш, кто его слушать станет. Здесь всем мэр наш бывший заправляет, а может, всё ещё и настоящий. — Это который Перепёлкин? — Бля, Могила, не тупи! У нас что, когда-то другой мэр был? — Ну, когда-то, наверное, был, — хмыкнул я. — Где этот боров? — За Иномаркой твоей по пятам ходит. — Она не моя, — повторил я. — И хватит её так называть. Так где они? — Ближе к центральной часовне посмотри, там основной лагерь разбили. — Принял, — кивнул я и, уже уходя, добавил:— Помоги молодёжь разгрузить. Но Коляну советы не требовались: он уже сунул рожу в салон буханки и что-то объяснял новичкам. Я же, испытывая жёсткую ностальгию, прямой наводкой шёл к центральной часовне, краем глаза примечая изменения в бывших владениях. Впрочем, этого следовало ожидать, ведь людям приходится здесь жить, как бы странно это ни выглядело. М-да, жизнь на кладбище — вот такая ирония новой реальности. Часть оград и надгробий пришлось убрать, чтобы расчистить землю для посадки и под палаточный лагерь. Однако выбросить не осмелились и аккуратно выставили памятники на новом месте. В общем, приспосабливались, как могли. А тем временем в соседнем городе прозябала целая улица из старинных зданий, в которых без проблем можно пережить даже зиму. — Пётр Фёдрыч! — окликнул я бывшего мэра. — Можно вас на секундочку? Тучный, неповоротливый, словно боров, и весит центнера полтора. Однако за последний месяц мэр знатно схудну́л, что неудивительно при том образе жизни, в котором он случайно оказался. Залысина едва прикрыта редкими волосами, пот бесконечными ручьями струится по лицу. Перепёлкин осмотрел меня таким взглядом, словно не узнал. Хотя с чего вдруг он обязан меня помнить? По его мнению, мы жили в разных классовых ячейках. А такие, как я, недостойны того, чтобы запоминать их имя. К людям он всегда относился с нескрываемым презрением. И, насколько мне известно, данная антипатия была взаимной. Но почему-то он каждый раз волшебным образом снова и снова оказывался на посту главы. Вряд ли это заслуга честных выборов. С другой стороны, более-менее достойные кандидаты, способные его заменить, никогда не попадали в бюллетени. — Ну? — раздражённо бросил он. — Баранки гну, — резко ответил я. — Ты какого хуя здесь устроил⁈ — Что-о-о⁈— выпучил глаза он и едва не задохнулся от возмущения. — Ты кто такой⁈ Ты знаешь, с кем ты разговариваешь⁈ Да я тебя… «Щёлк!» — В наступившей тишине удар в челюсть прозвучал особенно громко. Люди вокруг замерли и уставились на происходящее с нескрываемым любопытством. В принципе, я их понимал. Точнее, их слепое подчинение бывшему представителю власти. Все мы в той или иной степени являемся заложниками собственных традиций. Это из серии «С завтрашнего дня начинаю жить по-новому». Однако все эти попытки постепенно сходят на нет, и старые, порой вредные, пристрастия возвращаются на свои места. Перепёлкин столько лет был бессменным лидером нашего посёлка, что жители даже не подумали, что дни его власти сочтены. Они просто поверили в его незаменимость и продолжили слушать наставления. Нет, не сказать, что он давал неверные советы, судя по обстановке вокруг, всё делалось правильно. Вот только я почему-то не уверен в его заслугах на сей счёт. Наверняка весь быт наладила матушка Анастасия, а этот боров преподнёс её труды, как свои собственные. — Тебя кто главным назначил? — Я склонился над поверженным противником. Но ответа уже не услышал, потому как у мэра нашёлся неожиданный заступник в лице раскосой красавицы. Ох уж эти женщины… — Вы что себе позволяете⁈ — набросилась на меня она. — Что вы за человек такой⁈ Неужели обязательно было руки распускать⁈ — А вы из тех, кто любит за всякое дерьмо заступаться? Отойдите и не мешайте, пожалуйста. — Уберите его от меня, он псих! Ненормальный! — переходя на визг, закричал Перепёлкин. Однако кроме Любы никто так и не вступился за бывшего мэра. Наверняка каждый из них давно мечтал заехать ему по поросячьему рылу. Дело вовсе не в том, что он плохой управленец — скорее никакой. Но вот его отношение к окружающим раздражало всех без исключения. Любая просьба решить ту или иную административную проблему заканчивалась оскорблениями со стороны Перепёлкина. А порой дело доходило и до полного унижения навязчивого просителя. И не только в моральном смысле. А уж ради собственной выгоды этот ублюдок готов был идти на любые подлости. В общем, перечислять все его «заслуги перед отечеством» нет никакого смысла. Как и то, что Любе вряд ли получится всё это объяснить. Для этого ей нужно было пожить здесь хотя бы пару лет. Тогда она ни за что бы не стала заступаться за этого мудака. Тот факт, что он выжил матушку Анастасию, — это мелочи. Однако именно из них и складывается отношение к человеку. Нет, может, в другой день я бы не стал заострять на этом внимания, но в данный момент чаша моего терпения и без того была переполнена. Мы рискуем жизнями, лезем на рожон, стараемся спасти как можно больше людей, а он здесь в князя играется! Бесит, сука! — Ой, а я-то смотрю, знакомая задница среди оград мелькает! — раздался позади голос Надюхи. — Серёж, ты, что ли? Обстановка моментально разрядилась, и на лицах некоторых зрителей появилась улыбка. А вот Любовь, напротив, как-то нахмурилась. Но нашей местной красавице было совершенно плевать на рамки и приличия. Едва я обернулся на голос, как она с визгом запрыгнула мне на шею. Нет, сейчас она не вела себя как шлюха, и объятия явно носили дружеский характер. Всё-таки столько лет мы с ней довольно хорошо общались. — Надька! — искренне обрадовался встрече я. — Ты как? — Да что со мной станется, — отмахнулась она. — Вот тебя-то я живым уж и не чаяла встретить. Слышала, тебя в тюрьму посадили. — Давай чуть позже поговорим, мне здесь кое-что закончить нужно, — покосившись на мэра, произнёс я. — Если вы снова собираетесь его бить… — начала было Любовь. — Пройдите лучше к машине, там людям ваша помощь требуется. Обещаю, больше никого бить не стану. — Я примирительно поднял руки. — Честное слово. Девушка с недоверием некоторое время косилась на меня, но я без труда выдержал взгляд её прекрасных миндалевидных глаз. Затем она молча кивнула и всё же направилась к УАЗу, откуда вскоре донёсся её командирский тон. Чует моё сердце, с её упрямым характером мне ещё не раз предстоит столкнуться. Я переключил внимание на мэра, который всё ещё корячился на тропинке между могил, и присел перед ним на корточки. Его трясло от страха, однако смотрел он с вызовом. Зря медичка вмешалась в конфликт, таких людей нужно ломать, и желательно жёстко, иначе в будущем проблем не избежать. Такие, как он, не задумываясь, ударят в спину в самый ответственный момент. — Если ещё раз посмеешь здесь воду мутить, я тебя так отмудохаю, будешь до конца жизни кровью ссать, — спокойным голосом произнёс я. — Ферштейн? — Ты мне за всё ответишь, — прошипел Перепёлкин. — Я на тебя управу найду! Не думай, что я это так оставлю… Я схватил его за майку и занёс кулак, намечая удар. Пётр зажмурился, сжался и затрясся ещё сильнее. — Не трогайте его, — позади вновь прозвучал чей-то знакомый голос. Я отпустил мерзавца и обернулся. Среди могил стояла матушка Анастасия. Волосы прикрыты платком, одета в странное мешковатое платье, но это нисколько не скрывало её красоты. — Здрас-сь, — смущённо поприветствовал её я. Странно, вроде и смотрит без осуждения, но внутри сама по себе зашевелилась совесть. Будто я в самом деле творю нечто такое… из рада вон. Сильная женщина, пожалуй, сильнее многих, кого я знаю. Неудивительно, что она смогла навести здесь порядок. — Нас отец Владимир прислал, — нарушил затянувшееся молчание я. — Мы за вами приехали. В смысле, не только за вами, за всеми. — Я знаю, мне уже сказали, — кивнула она на Маркина. — Когда нужно быть готовыми? — Думаю, завтра на рассвете можно выдвигаться, чтоб без проблем посёлок проскочить. — Хорошо, — ответила она, развернулась и направилась обратно в сторожку. — Странная она, — покрутила ладонью у виска Надюха. — Будто совсем без эмоций живёт. — Всё с ней нормально, переживает просто, — вставил своё слово Маркин и посмотрел на меня. — Можно тебя на секундочку? — А успеешь? — сострил я. — Попробую. Мы отошли подальше от любопытной толпы и неспешно двинулись по тропинке между могил. — Ты руку пацана видел? Которого привёз. — Тоже обратил внимание? — Такое сложно не заметить. Что думаешь? — Думаю, он из наших, — честно ответил я. — Девчонка, которая нам дверь открыла, рассказала, что когда бесы выть начали, он на стене какой-то символ нарисовал, и все успокоились. — Я ему несколько вопросов задал, но он ничего не знает о посвящённых. В общем, странный какой-то. — До недавних событий я тоже мало что знал обо всей этой херне. — Да, но нас-то с тобой инициировали, у нас наставник был… — Рус, ты к чему клонишь? — Хрен его знает, — честно признался следак. — После встречи с Ваней как-то не сильно хочется доверять всем подряд. — Всем подряд? — усмехнулся я. — Да пацан едва на ногах стоять может от истощения. Думаешь, это такой хитрый ход со стороны бесов? — А вдруг? — Слушай, я рад, что не у меня одного паранойя, но здесь ты перегибаешь. Они с первых дней не покидали общагу, питались только тем, что найдут. Одному богу известно, сколько сил им пришлось приложить, чтобы не начать жрать друг друга. Не думаю я, что бесы спланировали столь долгоиграющий план, это не в их стиле. — Сергей Николаевич! — громко окликнула меня Любовь. — Блядь, да что она ко мне прицепилась? — буркнул я. — Ты же здесь босс, — усмехнулся Маркин и, хлопнув меня по спине, свернул на соседнюю тропу, оставляя наедине с раскосой красавицей.