— Какая прелесть, — говорит мама Ханне. — Пять — это чудесный возраст. Ей явно удалось вжиться в роль заинтересованной собеседницы. — А как твои дети, Ронан? — поворачивается она к противоположному концу стола. Я гадаю, специально ли она не включает Северин в свой вопрос. А вообще… нет, гадания тут ни к чему. Несмотря на впечатление богемной небрежности, которое она так старательно пытается создать, моя мать почти ничего не делает случайно. — Хорошо, — отвечает папа. — Спасибо, Араминта. Они скоро пойдут в детский сад, не так ли? — поворачивается он к Северин. — Oui, — отвечает она. — Мы подыскиваем им французских нянечек. Так важно, чтобы они воспитывались… как же это?.. Двуязычными, как я. — Ты знаешь два языка? — спрашиваю я, не сумев сдержать нотки раздражения. Если Северин и заметила, то не подала виду. — Oui, — небрежно пожимает плечами она. — В детстве меня отправили в английский интернат для девочек. И мои братья тоже ходили в школу в Англии. — Боже мой, — говорит моя мать, все еще обращаясь только к папе. — Наверное, в твоем возрасте это так выматывает, Ронан. Не дожидаясь его ответа, она хлопает в ладоши. — Пока нам подают второе блюдо, — говорит она и встает, — я бы хотела кое-что сказать. — Не стоит, мам, — прошу ее я. Все смеются. Вот только я не шутила. Она уже напилась? Оценить трудно, потому что мы все уже неплохо выпили. И все равно с мамой это не имеет никакого значения. Она и без алкоголя никогда себя не сдерживает. — За мою Джулию, — говорит она, поднимая бокал. — С самого твоего детства ты точно знала, чего хочешь. И горе тому, кто встанет у тебя на пути! Я никогда такой не была — мои желания меняются от недели к неделе, и, наверное, именно поэтому я всегда была так чертовски несчастна. Но нет, ты всегда знала. И добивалась того, чего хотела, — боже, я уверена, что она разглагольствует, потому что я запретила ей говорить тосты на самой свадьбе. — С того момента, как ты рассказала мне про Уилла, я знала, что ты будешь с ним счастлива. Не такая уж она и ясновидящая, если учитывать, что в том же разговоре я ей сообщила, что мы уже обручены. Но мама никогда не позволяет нелепым фактам испортить красивую историю. — Разве они не чудесно смотрятся вместе? — спрашивает она. Гости тихо соглашаются. Мне не нравится, что она выделила в этом вопросе слово «смотрятся». — Я знала, что Джулс нужно найти кого-то столь же целеустремленного, как и она, — продолжает мама. Мне послышалось, или она как-то резко сказала «целеустремленного»? Наверняка понять трудно. Через стол мы снова пересекаемся взглядами с Чарли — он-то давно знает, что такое мама. Он мне подмигивает, и я чувствую, как в глубине живота зарождается тепло. — И у моей дочки такой хороший вкус. Мы все это знаем, правда? Ее журнал, прекрасный дом в Ислингтоне, а теперь еще и этот потрясающий мужчина, — мама кладет руку с красными ногтями на плечо Уилла. — У тебя всегда был наметан глаз, Джулс. Точно, как будто я выбрала его под новую пару туфель. Как будто я выхожу за него замуж только потому, что он идеально вписывается в мою жизнь… — И любому это покажется безумием, — продолжает мама, — вытащить всех на этот ледяной и богом забытый остров. Но для Джулс это очень важно, и только это имеет значение. Это мне тоже не понравилось. Я смеюсь со всеми остальными, но на самом деле беру себя в руки. Мне хочется встать и сказать свою речь, как будто она прокурор, а я адвокат. Не так же мы должны себя чувствовать, когда любимые что-то про нас говорят? Вот вся правда, которую моя мама никогда не скажет: если бы я не знала и не добивалась, чего хотела, то так бы и сидела на месте. Мне пришлось учиться тому, как идти к успеху. Потому что моя мать, черт ее дери, мне точно никак не помогала. Я смотрю на нее в этом воздушном черном шифоне — как противоположность свадебного платья — и сияющих серьгах, с бокалом игристого шампанского в руке и думаю: ты не понимаешь. Это не твоя заслуга. Ты ничего не сделала. Это я все спланировала, несмотря на тебя. Одной рукой я крепко хватаюсь за край стола, чтобы не вскочить. Другой рукой я беру бокал и делаю большой глоток. «Скажи, что гордишься мной», — думаю я. И это почти все исправит. «Скажи, и я прощу тебя». — Это может показаться немного нескромным, — говорит мама, дотрагиваясь до груди, — но я должна сказать, что горжусь собой, ведь я вырастила такую волевую и независимую дочь. И тогда она слегка кланяется, будто вокруг толпа обожателей. Когда она садится, все послушно хлопают. Меня трясет от гнева. Я смотрю на бокал с шампанским в моих руках. На одну сладкую секунду я представляю, как разбиваю его о стол, и все замолкают. Но нет, глубокий вдох. И вместо этого я встаю, чтобы самой сказать тост. Я буду щедрой, благодарной и любящей. — Спасибо всем, что пришли, — говорю я теплым тоном. Мне намного привычнее говорить речи перед сотрудниками, поэтому приходится с трудом убирать из голоса властные нотки. Я знаю, многие женщины жалуются, что их никто не воспринимает всерьез. У меня зачастую противоположная проблема. На одном из наших рождественских корпоративов Элиза, одна из сотрудниц, напилась и сказала мне, что у меня все время лицо законченной стервы. Я не стала заострять на этом внимание, потому что она напилась и не вспомнит этого на утро. Но я-то не забуду. — Мы так счастливы, что вы пришли, — говорю я и улыбаюсь; помада на губах кажется толстым воском. — Знаю, сюда непросто добраться… как и выгадать для этого время. Но с того момента, как я узнала про этот остров, я поняла, что он идеален. Для Уилла, такого законченного авантюриста. И в знак уважения моим ирландским корням. Я смотрю на папину ухмылку. — И видеть вас всех здесь — наших самых близких и дорогих — это самый лучший подарок. Для нас обоих. — Я поднимаю свой бокал Уиллу, и в ответ он поднимает свой. Он в этом гораздо лучше меня. Из него так и льется тепло и очарование, хотя он даже не пытается. Разумеется, я легко могу заставить людей делать то, что я хочу. Но мне далеко не всегда удавалось заставить их полюбить меня. Не то что мой жених. Он улыбается мне и подмигивает, а я сразу же начинаю представлять, что мы не успели сегодня завершить, в спальне… — Я не верила, что этот день настанет, — продолжаю я, возвращаясь в настоящее. — Последние годы «Загрузка» занимала все мое свободное время, и я даже не надеялась, что встречу кого-нибудь. — Не забывай, — вмешивается Уилл, — мне долго пришлось тебя уговаривать пойти на первое свидание. Он прав. Почему-то все казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Потом он мне сказал, что только закончил неудачные отношения и пока не хочет заводить новые. Но мы правда поладили на вечеринке с одного слова. — Я так рада, что все-таки уговорил, — улыбаюсь ему я. Это произошло так быстро и легко, что все еще кажется чудом. — Если бы я в нее верила, — заканчиваю я, — то могла бы сказать, что нас свела судьба. Уилл сияет. Мы смотрим друг на друга, и кажется, что здесь больше никого нет. И вдруг, я вспоминаю о чертовой записке. И чувствую, как улыбка на моих губах слегка подрагивает. Джонно. Шафер На улице кромешная тьма. Дым от огня в камине заполняет комнату, и из-за него все выглядит по-иному — расплывчатыми, зыбкими. Как будто это другие люди. Мы переходим к следующему блюду, какому-то шоколадному пирогу. Когда я пытаюсь отрезать кусочек, он падает с моей тарелки и крошки разлетаются повсюду. — Тебе порезать пирожок, большой мальчик? — смеется Дункан в другом конце стола. К нему присоединяется кто-то еще. Как будто ничего не изменилось. Я не обращаю на них никакого внимания. Ко мне поворачивается Ханна. — Джонно, — спрашивает она, — ты тоже живешь в Лондоне? Я решил, что Ханна мне скорее нравится. Она выглядит доброй. И у нее приятный северный акцент. А еще классный пирсинг в ушах, из-за чего она выглядит отвязной тусовщицей, хотя сейчас родила уже двоих детей. Готов поспорить, она может веселиться, если захочет. — Боже, нет, — отвечаю я ей. — Ненавижу город. Мне бы хоть всю жизнь прожить на дикой природе. Я хочу быть свободным. — А ты тоже любишь подобные вылазки? — спрашивает она. — Да, — киваю я. — Пожалуй, можно так сказать. Раньше я работал в туристическом центре Озерного края. Учил скалолазанию, походному делу и все такое. — Ничего себе. Ну да, логично, это же ты организовал мальчишник? — она улыбается, и я задумываюсь, как много она об этом знает. — Да, это был я. — Чарли мне особо ничего не рассказывал. Но я слышала, что вы должны были сплавляться на байдарках, карабкаться на скалу и еще что-то. Понятно, так он ей не рассказал, что произошло. Я не удивлен. Если так подумать, я бы на его месте тоже промолчал. Чем меньше людей знает, тем лучше. Будем надеяться, что он решил оставить прошлое в прошлом. Бедный мужик. Я ничего из этого не планировал. — Ну да, — продолжаю я, — мне нравятся подобные занятия. — Точно, — вмешивается Феми. — Именно Джонно при

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.