Я отлетаю от белошерстного и ударяюсь спиной о скалы. — Чак, Эйни, это ещё что за хер? Он меня лапал! Ты смотри, зоофило-тигр, я хоть и ростом мелкий, но вставить могу по самые не балуй мне! — кричит кот. — Чак, вы боль копиями морфиотиков снимаете? — повернулся я к Вульфену, немного не дойдя до Мяча. — Магические циклы-имитаторы синтетических алкалоидов плюс эйфоретики, чтобы не выжигать нервную систему. А что? — Да ничего. Шутит ваш пациент как-то странно. Я потер руки, готовя фризер вместо энергощита. — Он вообще-то молчит, — насупилась Эйни. Я взглянул на нее и не удержался от иронии: — Хотите сами разбудить? Вместо ответа девушка лишь отвернула мордочку так, насколько ей позволил устарелый с точки зрения современной войны костюм. Я ещё раз выдохнул, уже зная, чего ждать, и прикоснулся к кошачьему плечу. Мяч вскочил быстрее молнии. Если бы не заранее подвешенный фризер, моя голова была бы отделена от моего новообретенного тела. Он не стал бить кулаками, как в видении, а выхватил из-за спины свои мечи — вернее, то, что от них осталось, — и ударил ими сразу наотмашь. «Заморозка» затрещала, но справилась. Кот завис в воздухе, смотря на меня злобными жёлтыми глазами. «Будущее изменилось?» — удивился я и снова взглянул на Чака: — Уважаемый коллега, вы что-нибудь меняли? Тот пожал плечами: — Отменил обезболивающие. Я думал, тебе мешает. — Хм… В следующий раз предупреждай, — попросил я и снова повернулся к приходящему в себя Мячу. — Чак, Эйни… — начал было кот, но я его прервал: — Ты был ранен, и я тебя подлатал. Один твой меч срезало лучом с турели во время боя с дронами. Это касается и сквозной пробоины в доспехах. И я не зоофил. Мяч смотрел то на меня, то на расплавленный обрубок одного из его мечей, то на свою грудь, где из-под прожженной брони уже прорастала благодаря стимпакам новая белая шерсть. — Народ, это ваш друг? Что-то я его боюсь, — пробормотал он. — Если поклянёшся не убивать меня в порыве бэд трипа, опущу, — улыбнулся я, вдоволь насладившись тем, как кот смотрит то на свою команду то на меня. — Да, Мяч, это наш коллега по Спириту, — произнёс Чак. — Ну тогда привет тебе, Белый Тигр! Чем увлекаешься в свободное от войны время? — улыбнулся во всю морду кото-ниндзя. Удовлетворённо заметив, что все восстановительные мероприятия на 90% завершены, раненый шутит, бьёт и распознает своих и чужих, я отменил фризер. — Эй, а где мой рейтинг? — заявил кот, спустившись с небес на Терру. — И почему я дышу этой дрянью? Это от неё так прёт? Зачёт планета! Глава 20. Пророки и пророчества Магическая цепь выстраивается по-разному, но эффективность её возрастает, когда адепты имеют тактильный контакт. Это я и предложил группе. Попаданцы были командой и, как я увидел из их перехода на Терру, уже как минимум дважды использовали и цепь, и совокупную энергию. Кроме того, маг-Чак научился транслировать сквозь такую связь чужие скиллы другим участникам группы, что для самоучки, конечно же, сильное достижение. Однако научного подхода к магии в альтернативном Терре мире не было. Эйни строго посмотрела на Чака и обронила: — Его я за руку не возьму. «Капризная, молодая девчонка, еще не умеющая держать себя в руках и идти на вынужденные компромиссы, — мелькнула у меня мысль. Мой хвост пару раз сам собой хлопнул о каменную твердь, служившую на этом плато полом. — Надо будет снова учиться прятать свои мысли и эмоции». — Чак, Мяч? — Я присел, скрестив под собой ноги, и жестом пригласил двоих вменяемых из этой группы присесть слева и справа от себя, протянув им для этого ладони. Парни были сговорчивей девушки и молча заняли позиции для группового сеанса. Чак, подобно мне, протянул руку Эйни — мол, садись не бойся, — и она села, взяв за руки кота и мага и продолжая буравить меня недовольным взглядом. Любовь, физическая близость сродни эмпатии, на войне губит стольких хороших ребят… «Магу позволяется любить, но не позволяется поддаваться любви», — так звучала старая поговорка, существовавшая еще до победы над положительными. После войны она и вовсе стала чуть ли не аксиомой, не требующей никаких доказательств. Любишь, привязан, чувствуешь — значит, полезешь прикрывать туда, где нельзя выжить; значит, останешься там, где нельзя оставаться, и не только погибнешь сам, но и предмет своей любви не спасешь. Бегло просматривая память боевой группы гостей, я без удивления наблюдал грубейшие ошибки ведения боев абсолютно у всех, кто там жил. Даже выстраивание сетей убийственных интриг в их Земном мире вызывало у меня негодование. Было похоже на то, будто малым детям рассказали принцип игры в шахматы и посадили за доску. Да, они соблюдали правила, да, среди них под конец дня выявились победители — в нашем случае живая команда Спирита, — но что случится, если ребёнок, победивший в таком турнире, решит сыграть пусть даже на самом низшем любительском уровне? Правильно — проиграет без вариантов. В нашем же случае — их всех убьют. Три команды вошли на Терру. Две рассекречены и уничтожены. Не исключением были бы и мои новые знакомые, и доказательством тому служила свежая белая шёрстка Мяча, торчащая из расплавленной нагрудной дыры его боевого костюма. Взгляд Чака упал на меня, будто маг считал мою эмпатию. Вначале его быстрый ум хотел понять, почему он получает от меня лишь печаль, а когда расшифровал куски моих мыслей, которые я старался прятать и дробить на части, его поле обдало меня энергией горя. Он, маг, привыкший убивать, вовсе не хотел умирать тут и готов был постигать все науки сразу, лишь бы не повторить судьбы других Чаков из параллельных миров. На грани осколков мыслей и эмоций я направил ему холодное и, возможно, слишком циничное сообщение: «Не хочешь умирать — учись быстрее». В последнее слово я вложил больше, чем мог позволить любой человеческий язык. Это было не просто «быстрее», это было «ты должен был уже всё это знать, прежде чем идти сюда», на грани «надо было уметь это вчера», похожее на «ты уже опоздал с обучением, но, возможно, ещё есть шанс». Что говорить, они взялись за задачу, которая не под силу никому. Это не просто теракт смертников и не диверсия — пришли, уничтожили, ушли, — это целая спасательная миссия, где спасают того, кто не знает о спасении и, что-то мне подсказывало, не хочет быть спасенным. Мы построили цепь и по моей молчаливой команде раздавили в ладонях большими пальцами последние три стимпака. Этот способ мог обеспечить кратковременный приток сил и возможность прорывается сквозь барьеры королевы Алам. В том, что такие барьеры есть, я не сомневался ни капли. Если бы мы были в армии, то за каждое использование стимпаков нужно было бы отчитываться, так как эта штука очень дорогая и очень полезная. Хорошо, что теперь вся эта бюрократия больше мне не грозит. Наверное, это единственное, что я нашел хорошего в моей ситуации. Реальность поплыла, и я понесся сознанием туда, куда указывал маячок Чака. Целей было слишком много. Я увидел полтысячи боевых машин, несущихся по следу королевы. Ещё бы, они искали не какого-то там Мяча, а саму Алам. Первой мыслью было выводить их из строя один за другим, но ведь на их место встанут другие, и плюс пятьсот — это не просто так взятое число, а ровно столько надо для того, чтобы уничтожить взвод и пленить его командира. Не больше, не меньше, с учетом особенностей ведения боя в подземельях и в пустошах, который наверняка развернётся сверху, если королева вырвется наружу. И всё-таки пятьсот — это очень много даже для магической цепи под стимпаками. Чак, Эйни и Мяч видели то же самое, что и я. Они слышали те мысли и рассуждения моего сознания, которые я позволял им слышать, но по понятным причинам я не дал им выход в мессенджеровый канал, чтобы они не мешали мне настраиваться. И поэтому они молчали. Положение, в котором находилась Алам, ухудшилось. Словно клещи, смыкались кольца летящих к её группе машин, а она, будто не желая больше прятаться, встала лагерем в одном из холлов, коих множество в бесконечной сети подземных каналов Терры. * * * Предсказание не лгало. Машины словно почувствовали их приближение и наступали нескончаемым роем. Несущий потери королевский взвод забаррикадировался в туннелях канализации, построив круговую оборону на самой границе магической тишины. Дальше идти было нельзя, не просто опасно, а смертельно опасно. И даже тут при работающих скиллах ситуация была похоже на финал всего. Словно взвод угодил в западню, встав там, где вставать было нельзя. Вот-вот зажмут, задавят числом и просто уничтожат. Так мог бы подумать любой, кто оказался бы сейчас тут, под мегаполисом. Однако подобных вопросов Алам не задавали. Все знали, куда и зачем они шли, знали и доверяли первой и последней королеве Фуррилэнда. «Их будет стальная тьма, но не дрогнете вы!»— так звучал один из отрывков древних наставлений. Гравитационные щиты с подсвеченными бойницами для лучевого оружия намертво встали в проходах. Возле каждого — по четверо бойцов, ещё четверо для того, чтобы менять опустевшие магазины винтовок и подпитывать генераторы энергополей. Оружие питалась напрямую жизненной силой адептов Спирита, пожирая то, что в древнем Китае называлось ци, в магических мирах — маной, а на современной Терре — катаболическим пси-творным процессом. В первую очередь магический катаболизм расщеплял глюкозу, потом жиры, а после добирался и до мышц магов, высушивая их так, будто превращал самые отъетые тела в кожу да кости. Поэтому и учили в магических академиях старого времени: «Нельзя быть магом и воином одновременно. Либо ты быстрый и сильный, либо мудрый и нестандартно думающий». «Обступают тебя, но к тебе не приблизятся», — гласило другое пророчество, которое тоже сейчас сбывалось. Машины не применяли крупное вооружение, иначе весь взвод с большой вероятностью полёг бы прямо на месте импровизированной крепости, наспех собранной из усиленных барьеров. Алам бегло глянула на раненых и шагнула к баррикадам, за которыми шёл плотный лучевой дождь, жужжащий скрежетом разрушаемого умного «железа», взрывами батарей наступающих машин и шипением канализационных стен, продырявленных рикошетящими о барьеры лучами. «Будут гибнуть братья твои, но ты не поражён будешь»… Перемахнув через щиты, Алам вышла в коридор. Четыре бластерные турели, словно механические руки, устремились из-за её спины, готовые выпалить по механизмам плазменный поток, однако завидев королеву, машины отступили в едином порыве. Она видела это не один раз за все время их экспедиции. Как только ей стоило войти в бой, техника поворачивалась и отступала, отстреливаясь и выбирая целями кого угодно, только не волчицу. «Там придёт к тебе пророк и три вестника!»— гласило дальше пророчество, а тем временем взвод таял на глазах.