Мне удалось убедить швею отказаться от платья с перьями, в котором я похожа на гигантского цыпленка. Но она по-прежнему считает, что платье должно символизировать пробуждение природы, и в итоге нашлось компромиссное решение, которое устраивает нас обеих. Я отвечаю на письма, даю первую аудиенцию горожанам, которые падают на колени перед поддельным троном и произносят заученные общие фразы. Никто не осмеливается критиковать меня или спрашивать, как быть дальше. Все восхищаются мной, моей величественной красотой и просят сказать Лиаскай, как они ее обожают. Столько разговоров, а смысла в них никакого. Но кажется, что мое возвращение вселило в жителей Рубии надежду, и я отношусь к ним с дружелюбием – просто не могу иначе. Подолгу сижу над книгами с законами: для этого мне нужна помощь Арманды, потому что фолиантам, атласам и свиткам не видно конца, но никто не удосужился составить каталог. Изучая законы, начинаю понимать, о каких решениях говорил Кассиан. Все ждут, когда я публично объявлю, кого из заключенных за их проступки надлежит сбросить в Бездонное Ущелье на «церемонии правосудия», хотя мой приговор – лишь пыль в глаза общественному мнению, ведь окончательное решение по этому делу принимает Совет Судей, куда входят преданные Кассиану министр Защиты страны и министр Мира и Войны. Он все предусмотрел. Политическая власть Королевы – это фарс, спектакль для народа, чтобы тому было кем восхищаться, пока все дела тайком решают другие люди. Возможно, мне удастся привлечь на свою сторону некоторых министров. Но потребуется время, чтобы завоевать их доверие. А времени у меня нет. День для праздника весны выбрали неудачный. Всю неделю была прекрасная погода, теперь же вокруг дворца вьется восточный ветер вперемешку с мокрым снегом. Однако ненастье никого не волнует. С самого утра во двор въезжают повозки и кареты. Слуги сбиваются с ног, подготавливая дворец к празднику. Грейс помогает мне надеть платье. Сердце готово выпрыгнуть из груди. – Ты принесла его?.. Закусив губу, Грейс что-то достает из кармана юбки и вкладывает мне в руку. Ножичек такой маленький, что умещается в кулаке. Я чуть не порезалась коротким лезвием. – Осторожно, – просит Грейс. – Если с тобой что-то случится, виновата буду я, потому что дала тебе нож. Обняв Грейс, целую ее в лоб. – Я буду так осторожна, насколько это возможно. – Этого мало. – Грейс, как я тебя люблю! Мои слова пугают нас обеих. Они звучат так, словно одна из нас не переживет эту ночь. Я пытаюсь отмахнуться от беспокойства. – Лиаму повезло, что я познакомилась с ним до встречи с тобой. Иначе… Улыбнувшись друг другу, мы еще раз крепко обнимаемся, но тревога не проходит. Кажется, будто этим вечером что-то может пойти не так. – Пообещай мне не попадаться Кассиану на глаза! Не хочу, чтобы он тебя увидел, вдруг… – Я пойду в катакомбы, – кивает Грейс. – С Алеком. И еще раз подумаю, действительно ли хочу от него детей – уж слишком ты хороша в этом платье. Сделав шажок назад, Грейс быстро касается моих рук. – Это на удачу, – поясняет она. – На ногах она тебе не нужна, ты ведь не отправляешься в путь. Удача нужна тебе в руках, чтобы совершить нечто важное. Сказав так, Грейс уходит. Дверь бесшумно закрывается на замок. Ранний вечер. Шестеро королевских воинов сопровождают меня в Тронный зал. Там собрались самые влиятельные люди страны. Все гости преклоняют колени, и по образовавшемуся проходу я иду к поддельному трону. Уверена, что это не предписание этикета, а прихоть Кассиана – только он стоит с поднятой головой, держа руку на мече. Я подготовила речь. Пустые фразы, пожелания счастливого нового года, которые до меня произносили сотни, может, тысячи королев. «Что будет, если я просто расскажу правду всем этим людям – министрам, представителям других государств, герцогам, землевладельцам, промышленникам и торговцам?» – вдруг думаю я. Нет, власть над стражей и элитным королевским воинством все еще в руках Короля. Последние несколько дней Кассиан ведет себя подозрительно дружелюбно, поэтому я не удивлюсь, если он прямо здесь устроит кровавую расправу над беззащитными людьми. Но все равно смотрю в глаза то одному, то другому гостю, размышляя, у кого позже смогу попросить помощи, а у кого нет. Лиаскай недовольна, что никак не может меня поддержать. Нельзя манипулировать людьми, ведь я не смогу защитить их от последствий. После речи гости идут в бальный зал. Вместо музыки в воздухе висит зимняя тишина. Она похожа на снег, белым покровом лежащий на земле и заглушающий звуки. – Открывать танцы – твоя обязанность, – произносит Кассиан, предлагая мне руку. – Знаю, приглашать Королеву довольно нескромно, однако… вы позволите? – Нет. Плевать, что нельзя грубить Кассиану. Я могу преступить через собственную гордость, но нарушить обещание, которое дала Заре, – нет. Проигнорировав протянутую руку Кассиана, я прохожу мимо. Стража и телохранители шлейфом следуют за мной. В бальном зале я на миг изумленно замираю. Сколько же светильников горит под сводчатым потолком? От сотен разноцветных стеклянных фонарей расходится теплое живое сияние. Между ними висят бесчисленные цветы из изящного прозрачного хрусталя, стеклянные фрукты, лозы винограда и даже сверкающие бабочки. Десятки взглядов устремлены на меня. Гости молчат, это дается им нелегко. В воздухе искрится нетерпение. Несколько дам, рассматривая мое длинное платье, в восхищении прижимают ладони к губам. Только теперь я замечаю, какое чудо совершила швея. Синяя шелковая ткань струится, словно вода. В озаренном светом бальном зале становится понятно, какова изюминка моего наряда. Беря исток на груди, у сердца, блестящие плетеные линии сбегают по платью вниз, и кажется, будто это текут талые ручьи. Касаюсь их, желая убедиться, что плетеные линии не влажные, а иллюзию воды создают блестки. По длинному ковру я иду к своему месту, расположенному напротив площадки с музыкантами. По пути беру бокал весеннего вина, делаю большой глоток и, свернув с ковровой дорожки, направляюсь прямо к музыкантам. Они удивленно смотрят на меня. Бальный зал по размерам превосходит Тронный, поэтому людей здесь гораздо больше. Я нарушила протокол, но это никого не волнует – гости счастливы, что благодаря мне в эти минуты переживают что-то совершенно уникальное и бесподобное. Музыканты, наконец, оправляются от удивления, и дирижер с поклоном спрашивает: – Гимн, Ваше Величество? «Боже упаси!» – мелькает у меня в голове. Это была мысль Лиаскай? Она шутит? – Сыграйте песню, которая придаст весне сил! Переглянувшись, музыканты шепчутся друг с другом. Затем начинают играть. Надо сдержать свое слово. Я обещала Заре первый танец в первую ночь весны. И теперь танцую. Одна. Мыслями уношусь далеко, в таверну: чтобы потанцевать там, нам пришлось бы убрать столы и стулья. Той таверны больше нет. Однако это не имеет значения, пока длится мелодия, в которой звучит непоколебимая сила весны. Несмотря на поражения, она все же прогнала зиму. Я немного прикрываю глаза, и Лиаскай посылает видение. Передо мной появляется Зара, которая и одобрительно, и ехидно смеется над моим платьем, показывает пальцем на сверкающую корону. Но вот мелодия заканчивается. Снова вижу зал, полный гостей, которые не сводят с меня глаз. Я вдруг остро чувствую свою беспомощность, потому что ничего не могу сделать для Зары. Взмахиваю рукой, открывая бал, и гости принимаются искать себе пары, забывая о том, что Королева танцевала с призраками. Взяв для вида еще один бокал, я сажусь на свое место и наблюдаю за бальной суетой. «Возможно, это случится сегодня ночью, – мысленно успокаиваю себя я. – Возможно, сегодня ночью я добуду кровь Кассиана. А если нет, то завтра увижусь с Лиамом». Я с удивлением вглядываюсь в толпу. На мгновение мне показалось, будто среди слуг в праздничных серебристых одеждах мелькнуло хорошо знакомое мне лицо. Встав, обхожу гостей, обмениваюсь с ними несколькими фразами, поднимаю тосты за весну и Раннее Утро, но не пью. С огромным трудом сдерживаюсь, чтобы не оглядываться по сторонам. Двое королевских воинов следуют за мной на небольшом расстоянии. Но ей все же удается подобраться ко мне так, чтобы они не заметили. Другого я от Алис не ожидала. За моей спиной звенят бокалы, которые она ставит на поднос. Я не оборачиваюсь. – Босуорт на нашей стороне, – шепчет Алис. – Теперь. У нее есть несколько отличных бойцов. Мне страшно: вдруг кто-нибудь услышит, как колотится мое сердце? – Еще близнецы из Бельдара с их друзьями. Держать бордель очень выгодно. Чтобы вербовать людей, лучше места не придумаешь. – Сколько? – спрашиваю я, улыбаясь двум танцующим парам, которые постоянно меняются партнерами. – Сто пятьдесят женщин и мужчин, владеющих оружием, и еще пятьдесят сейчас обучаются. Это гораздо больше, чем я думала. Но сто пятьдесят человек не хватит, чтобы выступить против Кассиана. Ему подчиняются сотня королевских воинов и солдаты, которых в десять раз больше. – Еще около ста человек из маленьких деревень. Рабочие и крестьяне. Ягнята, идущие на убой. Я незаметно вздыхаю. – Спасибо, Алис. Теперь уходи, это опас… – Чепуха, – беспечно отзывается она. – Сама подумай, кто станет подозревать прислугу? И убегает с подносом, на котором стоят пустые стаканы, но быстро возвращается, наполнив их вином. Не говоря ни слова, Алис кланяется мне до того низко, что я удивляюсь, как это ей удается держать поднос прямо. Беру еще один бокал, и она шепчет, почти не разжимая губ: – Натаниель просил передать, что достал все необходимое. Но он не смог вернуться в Завременье. Ты понимаешь, о чем он? Понимаю, но не могу объяснить это Алис прямо сейчас. Однако ответ ей и не нужен. – Он не решился прыгнуть со сломанным Церцерисом. Побоялся, что не сможет вернуться. Прежде чем я успеваю что-то ответить, Алис снова убегает и обносит гостей вином. Со мной заговаривает какой-то благородно выглядящий господин с тронутыми сединой висками. Он представляется главным министром Эшриана. Я немного разочарована, потому что представители Кеппоха на праздник не приехали. Может, они бы сообщили, как в Кеппохе отреагировали на второе письмо. Эшрианец, судя по всему, хочет танцевать и с грустью улыбается, когда я мягко, но решительно отказываюсь. – О ком печалитесь, Ваше Величество? – спрашивает он. – Совершенно очевидно, что вам грустно. Я с изумлением смотрю на него. Не знала, что моя грусть так заметна. Или этот человек видит больше других? – О себе самой, милорд, – отвечаю я. И это не совсем ложь. Но в лице эшрианца что-то меняется, будто эти слова его разочаровывают. – Корона – честь, а не тяжкая ноша. Для этого я стала Королевой? Чтобы пожилой человек с золотой ложкой во рту говорил мне, какие чувства испытывать? Нужно поскорее убраться отсюда, иначе мой гнев вырвется наружу и на наши головы обрушатся не только стеклянные украшения или дворец, но и вечернее небо. – Представьте, что вас, находящегося на грани смерти, приглашают на танец. В такой ситуации вы выглядели бы так же, как я. Прошу меня извинить. Я поспешно удаляюсь. Взяв стакан цветочного сладкого вина, выпиваю его залпом. И не для того, чтобы успокоить нервы. Крошечный ножичек, спрятанный в рукаве платья, теплый, как моя кожа. Церцерис я засунула в лифчик, и теперь он пульсирует, словно второе сердце. Я готова. Кассиан стоит немного в стороне от празднующих, близко к дверям. – Ваше Величество. Понимаю, ты не хочешь со мной танцевать, но… Конечно, этим важным гостям ты не можешь показать, что на тебя законы не распространяются, да, Кассиан? Церемонно поклонившись, он предлагает руку: